Страница 4 из 10
Дождик стал накрапывать, еще когда мы только шли сюда. Но стоило запрыгнуть на сиденья и вцепиться в поручни, как дамба рухнула и хлынула вода с небес… За пятнадцать минут черепашьего хода каждая нитка и клетка наших тел стала мокрой. Как это все печально. Мы глупцы – даже рассудительная и логическая Дик не догадалась взять с собой зонтик – такой подставы от всезнающей подруги никто не ожидал.
Наверху нас встречает какой-то типчик, помогает соскочить с сидушек и провожает печальным взглядом. Мы идем по хлюпающей земле, восхищаясь открывающимся видом. Пусть дождь, пусть пасмурно, но оно того стоило – мокрые деревья, насыщенные розовые и желтые цвета покрывали холмики под нами.
На самом пике Черского стоит беседка, завязанная под крышу обрывками материй – это дань духам дороги. Что сии духи могли делать на пике – остается загадкой. Справа неказистый камень и тропинка. Возможно, стоило бы и спуститься вниз, да больно почва скользкая под ногами – не стоит рисковать лишний раз. Я стою и с замиранием сердца вбираю в себя все эти ощущения, будущие воспоминания… Анри беспощадно щелкает недовольную Дик и вечно позирующую Макс. Последняя всегда такая крутая, а как доходит до фотографий, то моментально встает в фальшивую позу, напяливает на физию неестественную радость с тридцатью пятью зубами в улыбке и непременно куда-нибудь указывает рукой. Раздражительно, но мертвого могила не оживит.
Полчаса спустя мы вернулись к фуникулеру. Немного устали, но скорее от обилия фотографов – мы все друг друга попереснимали – чем от дальней ходьбы. На площадке подъемника никого нет. Дождь льет, Макс мерно, но верно начинает злиться.
- И зачем мы сюда поперлись? – недовольно восклицает она и куда это делось хорошее настроение? – теперь заболеем все и что делать? Оставшиеся дни угрохаем на лечение… а кто виноват? – требовательно вопрошает подруга, обводя собравшихся взглядом.
В это самое время я скромно стучусь в сторожку. Дверь не сразу отворяет молодой парень, лет двадцати пяти.
- Мы бы хотели уехать обратно, - неуверенно сообщаю ему я.
- В такой дождь, уверены, что хотите? – любопытствует он, искоса глянув на меня и запихнув сигарету в рот.
Ненавижу курящих, но если он хотя бы еще раз вот так на меня посмотрит, то сама курить начну. Он ничего не отвечает, лишь как-то страшно привлекательно ухмыляется и идет.
- Только подстилки мокрые, - предупреждает он, невзначай бросив взгляд опять на меня.
- Куда мы денемся? – риторически восклицает Макс и подхватывает Дик под руку.
Я начинаю не на шутку нервничать. Всем существом понимаю, что парень мне нравится. Даже очень. Печально, что вот так – не познакомившись толком, не поговорив – мы расстаемся.
Мы спускаемся в туман. Он нас поглощает. Краски притупляются. Дождь все еще моросит каплями размером с перепелиное яйцо. Я чувствую на себе чей-то взгляд, я даже знаю чей, но боюсь обернуться – вдруг мне всего лишь кажется? Уж лучше пусть будет иллюзия.
Дик, как и в первый раз, крепко схватилась за поручни, в то время как Макс без остановки кривляется, щелкая затвором фотоаппарата. Рядом со мной смертельно бледная Анри. Она, подобно Дик, буквально вдавилась в сиденье и немигающим взглядом глядит вперед. Макс оборачивается к нам и с криком «Смайл!» делает несколько снимков одним залпом. Только на трех из них я удивленная, на двух с находчивой улыбкой и на одном – крепко сжимаю в медвежьих объятьях позеленевшую Анри. Рыжеволосая подруга задорно смеется – ей вообще грустно не бывает, и отворачивается – еще нужно Дик поддержать и помочь спрыгнуть.
Мы быстрым шагом идем обратно. Трусихи уже пришли в себя и теперь свободно болтают с Макс о пережитом. А я все никак не могу отпустить из памяти образ прекрасного парня в черных джинсах и белоснежной футболке. Перед глазами прокручивается, как ветер треплет его шевелюру, а капли падают на сильные плечи. Да-а, с таким парнем и на край Света не страшно отправиться. Все же жаль, что он работает и живет здесь постоянно, а я так – всего лишь провожу время.
- Зайдем в музей? – врывается в мое сознание голос Дик.
Ого, мы, оказывается, уже к музею спустились, а я этого даже не заметила. Подруги дружно переглянулись – Дик просто маньяк на такие места. Покорно пожимаем плечами и сворачиваем с тропинки к зданию окраса свежеприготовленного омлета.
Удивительно, мне всегда казалось, что в музеях выставляют только мертвые экспонаты, а тут…! Затемненное помещение и шесть-восемь аквариумов. Омули, сиги, хариусы, рачки и более мелкая рыбешка мерно нарезают в воде круги. Кто-то внимательно разглядывает посетителей по ту сторону стекла, иные делают вид, что в этот самый момент получают свой Оскар и им совершенно не до каких-то там людишек. Гвоздики программы – две серые нерпы. Группа людей в благоговении замирает перед двумя пятнистыми красавицами, а плутовки в это время увлеченно играют в догонялки. Одна через специальный тоннельчик мигом переплывет в соседний аквариум, вторая стремглав несется за ней, а первая – не будь дурой - тут же возвращается обратно. Умопомрачительное зрелище.
Анри застывает, печально наблюдая за разыгравшимися животными. В ее руках камера, которую подруга еще не включила. Она слушает, что ей говорят нерпы – они жалуются, они хотят домой, они скучают… У Анри щемит сердце. Одна нерпа – старшая, хорошо помнит свой дом – она подплыла прямо к Анри. Десятки фотоаппаратов оживленно защелкали, сопровождаемые вздохами и охами. Подруга обменялась с нерпой долгим взглядом, и та поплыла дальше. Но для Анри и этих секунд было достаточно. Она мгновенно поворачивается спиной и несется на выход. Макс, Дик и я удивленно переглядываемся – что такое с нашей подружкой?
Три года назад, когда мне впервые пришла в голову мысль о Байкале и душу пронзила несбыточная мечта побывать здесь, я прочла журнал о путешествиях. Один из номеров был посвящен целиком Байкалу. Много места уделялось в нем эндемикам, полуостровам и мысам великого сибирского озера. Но больше всего запомнилась тогда фотография столбов с мыса Бурхан на острове Ольхон.
Сейчас, сидя в мини-автобусе, что несет нас на паром, я с ностальгией вспоминаю те времена, когда мечты были несбыточными, а проблемы нерешаемыми. Все кануло в Лету. Мы уходим, нас уводят. Банально, реально, всегда. Как слоган нового фильма или духов – «сегодня, завтра, всегда».
Пять часов пути. Анри спит, повалившись на сонную Дик, та, в свою очередь, оперлась на Макс, которая с застывшим раздражением на лице слушает музыку в наушниках. Я все чаще замечаю, как она, бывает, уходит в себя, и выудить ее оттуда не так уж легко. Я лично сижу рядом с водителем и в зеркальце заднего вида наблюдаю за подругами. Позади меня разместилась семейная пара лет сорока – оба сейчас прибывают в мире Морфея. Дальше расположились мои друзья и за ними еще одна семейная пара – мама, папа и сынок на пару лет моложе нас. Фургончик полон под отказ.
А за окнами мелькает пейзаж, который вряд ли можно увидеть где-нибудь еще. В смысле, вживую, а не на фотографиях. Фотографии, как бы они не были прекрасны, а передать-таки могут не все. Ведь бывает: поймаешь момент, уловишь настроение, изменение характера, которого не будет через секунду. Но редкому фотографу удается обличить душу «модели». Поэтому природу проще фотографировать – она вечна, фактически неизменна. Да, каждый день разная, но стоит на месте… Или нет. Что-то я запуталась.
Вдали – наподобие ворот – по обе стороны от дороги строй деревьев. Похоже, люди помогли их стройности – не может быть такой симметрии в природе. Справа посреди ровного ряда фигура или слово. Я напрягаю зрение, чтобы рассмотреть. Мы подъезжаем ближе, и я отчетливо читаю зловещее – «ДОЗА». От неожиданности даже подпрыгиваю на ровном месте. Слава богу, никто, кроме меня, ничего не заметил. Покой внутри салона не изменился.
Погода неустойчивая. То солнечно и жжет, то пасмурно и дождик накрапывает. А вдоль всей дороги, словно сопровождая проезжающих туристов, выскакивают суслики – замирают в вертикальном положении, прислушиваясь, с кем-то перекидываются одним им понятными звуками и исчезают, чтобы потом появиться вновь. Сорокалетняя пара даже пару раз замечала хорьков, хотя лично я так никого и не увидела.