Страница 3 из 10
Вот так всегда – только влюбишься, как выясняется, что у твоей любви уже есть владелец. Ничего, когда-нибудь и я приобрету себе верного пса, который будет только мой и ничей больше. Родители, точнее, папа, пока не разрешают завести собаку, говорят, квартира не подходящее место для большой псины, а маленькую брать нет смысла – проще кошку купить. Так и живем без домашних животных, только слюнями зависти изливаемся.
Вообще, в этот день источается очень много любви. Например, Макс, загорающая на террасе отеля. Становясь закоренелой лентяйкой, она даже выйти из номера едва может. Лежит себе, обгорает на солнышке, только шипение кожи да слышно. Вдруг свет ей загораживает нехилый такой детина – под два метра ростом, накаченный… мужик – во всех смыслах, иными словами совсем не во вкусе Макс. Подруга сама боец, у нее сильно развит инстинкт самосохранения, она привыкла дружить с хлюпиками. Думаю, это своего рода выражение материнского инстинкта – выбирает послабее и берет под свое крыло. Но как только птенец окрыляется и мужает, она безжалостно вышвыривает его в жестокую реальность.
- Привет, красотуля, как загорается? Не одиноко? – заваливает вопросами незнакомец.
- Слушай, зайчик, прыгай-ка отсюда, а? – вежливо ворчит Макс.
- Нет, ну, может, тебе все-таки нужна компания? – не унимается мужик.
Макс, порядком уставшая от ненужной ей болтовни, медленно поднимается с лежака и с размаху дает мужику в нос. С его криком ярости смешался ее – боли. Раньше она такие трюки только по телевизору видала, но сейчас будто сама стала героиней реалити-шоу. Как бы то ни было, а подруга достаточно быстро взяла себя в руки.
- Нет, ну, может, тебе все-таки нужен врач? – передразнивает стонущего незадачливого ухажера Макс, заглядывая при этом ему в глаза – зрительный контакт очень важен в этом деле.
Радостная, Анри присаживается на валун почти у самого края воды. Собственно, счастье ее связано с приобретением варгана в деревянном чехле в виде Бурхана – какого-то божества, изгоняющего зло и исполняющего желания, в честь него даже мыс на Ольхоне назван, а Ольхон – это полуостров на Байкале. Как на нем играть, подруга не имеет ни малейшего представления. А что тут особо сложного? Зажал штуковину между губ да дергай за торчащую закорючку. Элементарно!
День солнечный, на небосклоне томно нежатся живописные тучки. Как обычно, ветер гуляет по побережью и незаметно кладет загар на незащищенную кожу. Из пучины озерной выходит молодой поджарый молодец. Все вокруг в стиле начала прошлого века. Дамы в широкополых соломенных шляпах, девочки в закрытых купальниках. Да и Анри сама в своем любимом зеленом комбинезончике. Высокий голубоглазый блондин смотрит прямо в глаза Анри. Варган так и застывает в ее руках, не добравшись до изумленно раскрытого рта. Однако же, подруга у нас впечатлительная с самого детства.
Помню, как-то в начальных классах нас возили в цирк. Полтора часа мы тряслись в автобусе, но оно того стоило. Шоу было грандиозным. Сопровождающими были учительница по рисованию и классная руководительница, детишек – двадцать пять штук – стандартный набор. Ребятня визжала от восторга, а Анри на все смотрела с огромными глазами и по-американски раскрытым ртом. Она потом еще несколько недель была уверена, что нас возили на фабрику талантов, и ей тоже предстоит работать в цирке.
Подруга и подумать не успела, что потеряет сознание, если он ей улыбнется, как он тут же исполняет угрозу. Мир стремительно вращается вокруг, девушка сползает по камню, как брусок сливочного масла на сковороде. Раскаленная поверхность возвращает ее в реальность. Молодец по колени в воде нерешительно замер, глядя на нее. Анри уже решает встать, поздороваться, предложить выпить чего-нибудь или завести непринужденную беседу с незнакомцем, как мерно одна за другой из воды на волнах-скакунах появляются русалки. Триста тридцать две, если быть точной. Не хватает триста тридцать третьей, но Анри не собирается признаваться себе в слабости и тотальной глупости. Этого шикарного парня в мужья ей преподнес отец. А она, еще не видя молодца, сбежала из дома, поменяла имя и вообще начала новую жизнь. С другой стороны, Анри известно еще кое-что – сего красавца придется делить с тремястами тридцатью двумя сестрами. Подруга вовсе не эгоистка, но жутко ревнивая в делах любовных. Парню, который встречается одновременно с тремястами тридцатью тремя девушками, доверять нельзя – это как дважды два – закон. Анри трагически вздыхает, рывком встает на ноги и в наших днях, но в той же одежде, идет к лестнице, дабы уйти подальше от воды.
Кажется, Анри и Дик целую вечность в душевых кабинах торчат. Ничего не поделать – у нас очередь и договоренность. Мы сидим с Макс за столиком на веранде, наблюдая, как расцветает новый день. Нежные персиковые тона смешиваются с пастельно-розовыми, рождая в итоге необычные сочетания. Не помню ни одного дня, чтобы утро на Байкале было безоблачным, но это даже хорошо…
- Либо они утонули, либо уснули – одно из двух, - ворчит Макс, равнодушно переворачивая страницу журнала.
Макс – кенестетик. Ей нужно ко всему прикасаться, по-другому она не может. Всегда нужно, чтобы руки были заняты. В седьмом классе ей сильно влетело от классной из-за того, что Макс постоянно жевала жвачку – подруга сама не понимала, что делала это чисто автоматически. А училке не были известны психологические нюансы ее подопечных. Думаю, она и не подозревала, что такие вообще могут существовать – нюансы, не школьники. Тогда она несколько дней подряд издевалась над несчастной Макс, оставляла после уроков и задавала больше всех домашней работы. В итоге Макс отказалась от жвачки в пользу постоянного верчения ручки/карандаша/ластика/линейки в руках, либо барабанила пальцами по парте/учебникам/нервам преподавателя.
Вот и сейчас, невидящим взглядом глядя в печатное издание, она просто перелистывала листы. Когда те заканчивались, повторяла все по новой. Начинает прилично раздражать. Ну, серьезно, Анри с Дик что, решили Байкал в душевой кабинке переплыть?! В самом-то деле!
Я нервно встаю и прохожу до конца площадки. Меня заинтересовало – а кто же наши соседи? Никогда раньше их не видела – почему бы это?
Уже собралась, было, развернуться и пойти обратно, как передо мной появилось нечто в облаке зеленого шифона. Резкий запах опасности ударяет мне в лицо. Сама до конца не сознавая того, я мчусь, что есть силы вперед. Перепрыгиваю на гаражи, с них вскарабкиваюсь по лестнице на соседнюю пристройку. Оказываюсь на крыше, но спиной чувствую, что за мной следуют шаг в шаг, прыг в прыг. Я набираю скорость. Мелькают дома, постройки – все, мимо чего я проношусь. Зелень смешивается с деревом, я не вижу различий. Я вообще ничего не вижу, кроме пути под ногами. Хорошо, что я в кедах.
Рывок вперед. Слишком крутая крыша. Я едва сохраняю равновесие, уцепившись за трубу. Сзади скользящий звук. Вся трепеща, решаюсь обернуться. Шифоновый нефритовый шарфик слетел с головы преследователя и открыл его лицо. Точнее ее. Расширенные, чуть больше моих глаз яростью горели две бездны – белки отсутствовали, словно два больших зрачка, разделенные носом такой же формы, что и у меня.
Преследовательница смогла уцепиться руками за сливную трубу. Костяшки пальцев бледные, да и сама особо не загоревшая. Но ярость в глазах, меняющая их, делая страшнее, опаснее – очень пугает меня… прям, до чертиков. Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам, чувствую себя, как мышь на дне литровой банки – слишком тесно.
Неожиданно для себя обнаруживаю, что за время догонялок обогнула круг и, оказывается, нахожусь уже на крыше нашей же гостиницы.
- Стеф, что ты там делаешь? – недоуменно восклицает Макс, задирая голову вверх.
Я бросаю последний взгляд через плечо, но там уже никого нет. Очень странно.
День не заладился. Солнце куда-то смылось с небосклона, оставив вязкие пузатые тучи, грозящие в любую минуту разразиться рыданиями неимоверных размеров. Мы вчетвером шагаем на пик Черского. Попасть на него можно как пешком, так и с помощью фуникулера. Прикинув опытным взглядом дорогу, Макс посоветовала воспользоваться подъемником.