Рождение сверхновой

— Хм-м… наши звёзды как-то становятся миллионерами.

— Вряд ли они заработали по вашему рецепту. Концертами даже мы зарабатываем не такую большую долю. Но у нас устроено по-другому. Наши гастроли — это промоушен, продвижение своих композиций. А они затем довольно долго продаются. У вас нет такой инфраструктуры. Я за вчерашний день слышала свои песни раз пять, даже диск купила с ними…

Достаю диск, купленный ГаБи в каком-то магазинчике.

— Большая часть песен — моя. Где тут обозначено моё агентство? Где мои реквизиты? Я даже обратиться ни к кому не могу с такими вопросами. Я ж говорю: у вас нет инфраструктуры!

— Пиратство это проблема, — вздыхает ведущая.

— Да не в пиратстве дело! — досадую я, — А в том, что я просто не знаю, как у вас заниматься шоу-бизнесом. Поэтому с концертами в ближайшие годы в России меня ждать не стоит. Если только по случаю, в частном порядке, но этого не запланируешь.

— Жалко, что ваших гастролей не будет, — вздыхает Ирина.

— Не обижайтесь, но мне просто приезжать некуда. Вот есть в Японии площадка «Tokyo Dome». При средней стоимости билета в сто долларов и вместимости до шестидесяти тысяч разовый концерт приносит не меньше пяти миллионов долларов. Исполнителям достаётся примерно полтора миллиона плюс интернет-продажи песен и процент с продажи дисков. Я там только как исполнитель за гастроли больше миллиона долларов получила. Агентство, в котором я работала, по моим сведениям не меньше десяти. Так можно гастролировать. А что у вас? Площадка Москонцерта на двести зрителей под открытым небом?

— Есть и не под открытым, — улыбается Ирина.

— Вместимостью в пятьдесят тысяч?

— Таких нет, — вздыхает ведущая.

— Скажите, — я немного напрягаюсь, чутьё говорит, что вопрос будет не в бровь, а в глаз, — Полмиллиона долларов за месяц для вас мелочь. А сколько вы заработали на своём последнем проекте?

— Короткометражный фильм «Запретная зона»?

— Да.

Выдыхаю. На это я могу ответить.

— Доходы будут идти в течение года. Точно не скажу, коммерческая тайна. Могу обозначить, что речь идёт о десятках миллионах долларов. Это за месяц работы. Теперь понимаете, почему мне не интересны ваши полмиллиона?

— Увы.

Эпилог

Авиалайнер Боинг-737, рейс «Москва — Сеул»

27 июня, сеульское время 16:15. Три с половиной часа полёта.

Если бы сила взгляда могла трансформироваться в мощь лазерного луча хотя бы с кпд в тысячные доли процента, я бы уже получила страшные ожоги. Пыталась прожечь меня взглядом, полыхающим восторгом и любопытством девочка лет семи с соседнего ряда. Красивая, кстати, девочка. Судя по обаятельной молодой женщине рядом, квартеронка. Наверное, мамочка из русских корейцев, вышедшая замуж за коренного.

Полчаса как я фокусничаю с макетом ножа. Делать-то нечего, чего зря времени пропадать? Девочка что-то сказала матери и снова берёт меня в прицел хорошеньких глазок. Минут через пятнадцать маню её к себе тем самым корейским жестом. ГаБи при этом улыбается, без слов знаю, что готова уступить ей место или посадить на колени. Но нет! Девочка пугливо прячется за мамой, ГаБи хихикает. Ещё минут через десять прекращаю спонтанную тренировку. Откинув голову на спинку кресла, прокручиваю самые важные московские события.

Меня всё-таки пригласили в Кремль. Втайне я надеялась на это и не верила, что такое возможно. Вот так меня в разные стороны тянуло. Но надеяться можно на что угодно, а результат могут дать только действия.

Что-то делать для того, чтобы меня заметили, не пришлось. Жёлтая пресса — явление несколько пахучее, но есть у них одно бесспорное достоинство. Очень быстрая реакция. Не успеешь чихнуть, как тебе здоровья пожелают и в тот же день распустят слухи о страшной смертельной болезни, поразившей суперзвезду. А на следующий день сочинят длинную конспирологическую версию, откуда растут ноги у этой болезни и приплетут мистику с элементами фэнтези. Кушать подано, дорогие читатели!

Меня подловили у отеля в день отбытия Вити с его свитой. Вечером.

— У меня для вас две новости. Плохая и хорошая, — это я отвечаю таблоидам на вопрос о цели визита. Рефлекторный ответ: «С какой целью интересуетесь?» контррефлекторно подавляю.

— Начну с плохой, потому что хорошая зависит от первой. Я хочу задать несколько неприятных вопросов вашему радио, телевидению и кое-каким другим инстанциям…

Вдруг из маминой, из спальни, непонятный и большой… стоп, это из другой песни! Вдруг из кустов выплывает огромный, белоснежный рояль. Вот это ближе! В реальности из проезжающего рядом джипа отчётливо раздаётся песня «Mademoiselle chante le blues».

— Слышите? — слышат, вижу энтузиазм на лицах, — Это моя песня. Я её сочинила (прости меня за плагиат, о, мир Юркина!), я её исполняю. Где мои авторские отчисления? Где мой процент исполнителя? Где деньги, которые должны получить моё агентство за продажи песен? Вы понимаете, что я всю вашу большую и сильную страну могу на уши поставить?

Какими бы гнусными шакалами пера и микрофона не были эти четверо, по прихоти судьбы составив равновесную в гендерном смысле группу, — две молодые девушки в возрасте и два парня, тоже в возрасте, — но какие-то крохи патриотизма имелись и у них.

— Госпожа Агдан, — чуть не хором заныли они, — вам надо было только приехать. Россия — цивилизованная страна, никто не будет отказываться. Никто просто не знает…

— У вас же есть норма в законодательстве. Как там? Незнание закона не освобождает от ответственности за его исполнение? — ехидничаю я. Но удар не проходит с первого раза.

— Госпожа Агдан, не слушать ваши прекрасные песни невозможно. Да, есть такая норма. Но как исполнить этот закон, если никто даже не знает номера вашего счёта! — вообще-то, резонно.

— И договора нет, — добавляет крашеная блондинка.

— А где находится Сеул, тоже никто не знает? — продолжаю ехидничать, — Кто мешает прилететь туда и заключить договор? Это же вам очень сильно хочется мои песни слушать.

На это внятно ответить никто не смог.

— Вы говорили о хорошей новости, госпожа Агдан!

— Хорошая новость зависит от результатов плохой. Планирую в России кое-какие бизнес-проекты, но какие это будут проекты, зависит от вас. Если не смогу договориться, тогда мой бизнес ограничится тем, что я, используя международные суды, буду выжимать из вашей страны штрафные санкции и положенные мне выплаты.

— А если договоритесь? — вопрос звучит после короткой и несколько нервной паузы.

— Если договорюсь, тогда буду договариваться дальше. Попытаюсь наладить сотрудничество с российскими структурами в тех сферах, где Россия находится на лидирующих позициях.

— Вы хотите заняться нефтегазовым бизнесом?! — на всех лицах отражается откровенное недоумение. Я не выдерживаю и начинаю хохотать. До слёз. Кое-как справляюсь с приступом.

— Нет, господа и дамы. Меня интересуют кое-какие высокие технологии, — заявление вызывает не меньшее недоумение, я хихикаю, — Как вы плохо думаете о своей родине. Как мне известно, даже США покупают у вас ракетные двигатели. Нет, космосом я тоже заниматься не буду. Говорю исключительно в качестве примера.

Попытку выведать мои планы пресекаю.

— Нет. Подробностей не будет. Во-первых, плохая примета. Во-вторых, выбор из спектра возможных ещё не сделан. И давайте на этом заканчивать.

Так и поговорили.

Это была первая закинутая приманка. Через день посыпались приглашения от телеканалов и других СМИ. Но «5 канал» успел первым. Интервью там — второй шаг. После него прошло двое суток, я уже хотела с чувством разочарования заказывать билеты домой, когда мне в номер принесли ТО, что я безнадёжно ожидала. Приглашение в Кремль, подписанное главой администрации президента.

Но эта пауза между телеинтервью и приглашением не была пустой. Я заключила предварительное соглашение со студией звукозаписи. Прибуду в Сеул, озадачу своё агентство, пусть договариваются.