Страница 36 из 61
Не осталось желания бесплатно всем помогать и делиться, и ярче проявилось деление на своих и остальных. За своих — глотку порву и всех убью, а чужие меня не сильно и трогают. В свои легко записывались моя семья, мои друзья, моё королевство и мои вассалы, а все остальные... ну это все остальные.
Самое главное это моё осознание, на что я не особо-то могу влиять. Изменения как бы подкрадывались ко мне и закреплялись в сущности. Постепенно. Медленно. Исподволь. Накладывались именно в тот момент, когда я становилась к ним готовой, и не раньше, совсем не противореча никаким внутренним запретам. Накапливаясь и переплавляясь в твёрдые убеждения, ломая предыдущие, заставляя смотреть на мир совершенно по-другому. Более... реалистично. Без розовых очков, заставляя видеть все стороны разумных и оценивать их более... трезво. Кто-то раздражает, откровенно хамит, пытается выехать на твоём горбу в рай? А почему ты позволила? Сбрось его с горба и наступи сапогом на горло. Нельзя убивать людей? Возможно это и хорошее убеждение, вот только людей я и не убиваю. Я убиваю зажравшихся скотов, страдающих от безнаказанности. Безумных животных, жаждущих вцепиться в мою глотку, но не людей. Не разумных Homo Sapiens. Таких обычно не за что убивать, вот только таких — исчезающе мало.
Да, конечно, когда ребёнок взрослеет, он и должен становиться более циничным, менее горячным и импульсивным. Должны начинать проявляться и другие цвета в палитре мировосприятия, в добавок к уже надоевшим мне строго чёрному и искристо-белому. Не бывает настолько чёткого разделения. Нигде. Ни в чём. На любую истину существуют как минимум два суждения. И нет, это не моё и ошибочное. Вовсе нет. Всё гораздо серьёзней. Гораздо глубже.
Ладно, хватит рефлексии. Тренировки я не забрасывала, а потому бегом подъём и шагом марш на мой полигон. Полигоном я называла ещё одну абсолютно пустынную планету, на которой вообще никого и ничего не было. Ни растений, ни животных. За счёт чего вообще здесь держалась хоть какая-то атмосфера, было для меня загадкой, хотя я и не вдавалась в подробности.
Пейзаж — похож на марсианский, а сама планета зияет громадными проплешинами, словно дырами. Каждый раз, когда я сюда прихожу, мерещится всеобщая ненависть этой планеты. Ко мне, к окружающим… вообще ко всему. Что ж… ещё одной проплешины или очередного котлована тут никто даже не заметит. Жаловаться некому. Да и не меняет это особо внешний вид.
Вернувшись потная и разгорячённая после отработки комплексов боя, как всегда вошла в дом и пошла в душевую комнату. Тело теперь свободно дышало, и, одевшись в халат на голое тело, утащила с дворцовой кухни очередной обед, который мои слуги приноровились оставлять там для меня.
Присела медитировать на очередной закат. Тишина, спокойствие, умиротворение. Вокруг поют странные птицы. Их голоса перекликаются с криками животных. Всё, как в обычном лесу, только звуки необычные и трава странного цвета, и солнце не одно… ну, точнее, звезда одна, но спутник виден и днём. Вон он висит. Скоро зайдёт за горизонт, и на небосклон выйдет ещё три бессменных спутника этой планеты. Первое время для меня такое количество света ночью было весьма странным, но сейчас — ничего так.
Я уже успела расслабиться, как из медитативного состояния меня выбил сильный хлопок. Потом удар, а подняв голову, я заметила падающую в мою сторону комету. Хотя… присмотревшись, убедилась, что это не комета, а нечто, похожее на кирпич. Прямоугольной формы продолговатый корабль пытался маневрировать в атмосфере, хоть он и не падал свободно, а пытался изо всех сил замедлить своё падение. Мне, конечно, нет дела до чужих проблем, но, если эта махина тут рухнет, будет много шума, много грязи, поднятой взрывом, и мне придётся менять эту полянку на другую, чего не хотелось бы.
Аугментор выстроил маршрут, словно большую американскую горку. Корабль вкатился точно в правильно рассчитанный жёлоб. Провернулся, сбросил скорость и инерцию почти до нуля и, чуть приподнявшись над землёй, рухнул в нескольких километрах от меня. Странно, и какого их сюда занесло? А, мне плевать, я просто спокойно пошла спать.
*** Эмиль Тарик. Наследник клана Тарик. ***
Чёртовы торгаши Велари. Грязные скоты. Шестое покушение за год. За случайность такое мог принять лишь полнейший дегенерат. То, что он задумал и сумел провернуть, поднимет на уши весь клан этих падальщиков, но его всё уже достало. Нельзя прощать торгашам такую оплеуху, да и не докажут они ничего.
Но теперь им будет чем заняться. После того, как он, Эмиль, выследил и уничтожил всю верхушку их клана, включая наследника, начнётся оголтелая грызня за главенство в нём. Только бы отец и сестра не зевали. Пока Велари будут заняты, их клан сможет разбить их и подчинить по частям. Пришлось, конечно, грубо воздействовать на нескольких слуг торгашей и делать это на скорость. Если бы не его предусмотрительность… это смогли бы обнаружить, но вот незадача, эти слуги взлетели на воздух вместе с тем самым космическим фрегатом, где и была вся верхушка клана, и теперь никто ничего не докажет.
Единственное, что омрачало его торжество, это то, что и его тоже подбили, и он не увидит их рожи. Но об этом воин клана не жалел. Об отце и сестре есть кому позаботиться. Он падал в гравитационный колодец никому не нужной необитаемой планеты, куда он смог долететь в слепом прыжке, выполнив уход в гиперпространство наугад. Поступок абсолютно безрассудный, но когда у тебя на хвосте целых шесть истребителей… В общем, там было без вариантов.
Теперь… хоть он и старался всеми силами затормозить, он понимал, что уже не жилец, но природное упрямство не давало ему сложить лапки и нестись навстречу судьбе. Он предпочитал бороться до конца, как истинный воин клана.
Управляющий компьютер его боевой яхты судорожно отталкивался антигравами от планеты в те моменты, когда корабль поворачивало нужной стороной к поверхности, но этого было недостаточно. В один из таких поворотов он заметил вдалеке на земле спокойно лежавшую человеческую фигуру. Странно, ведь эта планета считалась закрытой. Кто-то в незапамятные времена выкупил права на этот кусок булыжника и так и не начал с ним ничего делать.
Корабль явно падал где-то в окрестностях стоянки, а если он упадёт рядом, то и ей не поздоровится. Подрыв реактора для неё даром не пройдёт.
Вокруг уже давно пищали сирены, по залу летали разные непристёгнутые мелочи типа планшетов и тарелки с фруктами, и только Эмиль, сидевший в полном боевом скафандре, пристёгнутый в противоперегрузочном кресле, никуда не двигался. Эмиль уже успел попрощаться со всеми многочисленными родственниками, но отчего-то сильнейшего удара всё не было. Вдруг он почувствовал, как неведомая сила остановила его вращение и потянула куда-то вниз и в сторону, замедляя его вместе с кораблём. От перегрузки его вдавило в кресло, но он смог удержаться в сознании, хотя вот многие системы корабля от стресса явно доживали последние секунды. Когда до земли оставалось метров пять, он подскочил, выровнялся так, чтобы его корабль встал параллельно земле и шмякнулся.
Где-то в недрах что-то жалобно скрипнуло, в последний раз хрустнуло, и освещение в кабине потухло.
***
Утро встретило меня редкой в этих краях пасмурной погодой. Прошёл небольшой дождик, и пахнуло одуряющей свежестью незнакомых цветов и даже диких злаков. Как обычно, я спокойно завтракала, когда из кустов показался затянутый в скафандр, слабо переставляющий ноги мужчина. Судя по сканированию ауры — обычный человек. С чуть более развитым ментальным началом, довольно тренированный и сухопарый. Дальше его тело из-за скафандра я не видела, а он вышел на площадку и в шоке уставился на меня.