Страница 78 из 94
Тут я заметила, как Гермиона улыбается.
— Чего? — спросила я у пытающейся задавить улыбку подруги. — Да ну тебя… нет, не героиня я, ни в коем случае, я уже за свою жизнь нагеройствовалась так, что больше уже некуда. Люди всегда и везде будут убивать друг друга. Я не нанималась бегать за всеми и разнимать их. Кроме того, это будет наш дом вне дома. Мы уйдем через портал, только если совсем прижмёт. До этого ещё очень и очень далеко, а так у нас просто будет дачный участок в каком-нибудь месте, где никого нет. Всё и хватит ржать! Я сказала, хватит!
Гермиона бросилась ко мне, обняла и повалила на кровать, целуя.
— Ну всё, всё, не буду больше, хочешь дачу, ты только найди нам хороший мир, где никого нет, и можешь делать дачу, я и слова не скажу.
***
Этот вечер выдался весьма дождливым и был он на редкость мерзким. Что называется, всё те же, всё там же. Мы с отцом вновь находились в той же комнате, а я изо всех сил старалась призвать к себе Яксли, понимая, что нас где-то обхитрили.
— Ну что? — спросил меня ожидающий Сириус.
— Метки Яксли больше нет, — хрипло ответила я.
— Как нет? — удивился он. — Яксли умер?
— Не уверена. Совсем не уверена. Думаю, после объявлений в газетах они что-то поняли и затаились.
— Думаешь, Волдеморт снял свою метку? Но как?
— Снял или перенастроил, не знаю.
— Но ты ведь говорила, что он больше не маг? — удивился Сириус.
— Не маг, и для того, чтобы это сделать, ему нужен другой обладатель метки. Дай я попробую вызвать Крэбба или Гойла…
Через час я убрала останки двух кретинов, а также послала сигнал по метке Крауча-младшего. Их всех постигла та же судьба, что и их друзей по их школьному кружку. Оказалось, что это через них обрубок Волдеморта смог снять печать с Яксли, а уж то, что пожиратель Крауч смог отделаться от Азкабана, и никто об этом ничего не знал, меня сильно удивило. Зато теперь Яксли остался вместе со своим повелителем один. Другой помощи ему ждать больше неоткуда, ведь никого другого он призвать больше не сможет, а новых дегенератов, готовых пойти к ним в рабы, им взять просто неоткуда. Яксли больше метки не имеет. Оказалось, что план этих кретинов остался в силе, и они также хотят похитить меня на третьем этапе турнира. Ну я ведь дам себя похитить, и эти два идиота сильно пожалеют о том, что это сделали.
Путь обратно в Хогвартс не занял слишком много времени и заставил меня задуматься. Придётся с последним осколком разбираться в рабочем порядке. Вот ещё только не хватало мне этой ерунды. У меня два мастерства, работу по которым надо сдать в феврале. Я разрабатываю новую версию своего искина. На мне ещё зельеварение, мастерство по которому надо защитить, и те записи, которые я откопала, по межмировым вратам, а я вынуждена заниматься игрищами двух дебилов в большого, страшного, тёмного лорда.
Одна отрада — освобождение от занятий как одного из чемпионов. Да, этот глупый конкурс ведь должен иметь хоть какие-то положительные стороны? Должен. Единственная, кто скрипела зубами от злобы, была Макгонагалл. Она позвала меня к себе и сказала, что, несмотря на то, что я там какой-то чемпион, она бы хотела, чтобы я продолжала ходить на её лекции.
Я сказала, что я подумаю и подумаю, а потом снова подумаю, и ещё раз подумаю, и всё равно не пойду. Логика моя была проста. Сдавать экзамены по этому предмету в этом году мне не надо. От остальных предметов я освобождена, ну а к следующему году у меня либо будет на руках мастерство, что автоматом избавит меня от всех экзаменов, либо я буду сдавать экзамен комиссии из министерства, и сама Макгонагалл уже ни на что не повлияет.
Время до первого состязания пролетело незаметно, и двадцать четвёртого ноября Дамблдор вызвал меня к себе. Он долго толкал лекцию за мир, дружбу, жвачку, и всё это на тему того, что:
— Девочка моя, ты должна хотя бы попытаться. Никто не осудит тебя, если у тебя не получится.
Ну и замечательно. На поляну перед драконом я вышла совершенно спокойно. Встав спиной к судейской коллегии, я извлекла палочку, и над всем стадионом прозвучали мои издевательские слова.
— Люмос… Нокс. Всё, директор, я попыталась, но у меня ничего не получилось.
Найдя взглядом на трибунах отца, удостоилась подмигивания и большого пальца, выставленного вверх.
Все судьи, включая и господина Владевски, который теперь был новым директором школы Дурмстранг, выставили мне ровно ноль баллов, на что мне было абсолютно плевать. Я спокойно пошла на выход, где встретилась с родителями. Мама обняла меня, а Сириус хихикнул, проронив:
— Ну ты и выдала там, дочь. Ты бы видела их кислые рожи, ха-ха.
— Я вообще не понимаю всё это, я ведь сразу сказала, что я не буду участвовать, чего эти уроды в меня вцепились?
— О, гляди-ка, бежит, — сказал отец, глядя куда-то мне за спину.
Повернувшись, я заметила идущего к нам Дамблдора.
— Роза, девочка моя... — начал он.
— Мистер Дамблдор, мы что, родственники? С каких это пор я вдруг стала вашей девочкой? Вот стоят мои родители, — указала я рукой на папу и маму.
— Ну хорошо-хорошо, мисс Поттер, потрудитесь объяснить, почему вы не участвовали в соревновании.
— Как не участвовала? Участвовала.
— Я имею ввиду не это. Почему вы не предприняли никаких действий для изъятия приза у дракона?
— Как не предприняла? Предприняла. Я думала, дракон испугается света с моей палочки, а он не испугался, — продолжала паясничать я, замечая, как директор под шумок пытается пролезть в мозги к моим родителям.
Я начинала закипать. Этот престарелый хрен меня уже достал. С методичностью христианского священника он пытался залезть своими щупами через артефакты защиты, которые я создала родителям.
— Роза, но вы ведь опозорили Хогвартс, вам не стыдно?
— Вы, наверное, запамятовали, но за Хогвартс выступал Седрик Диггори, и вот он как раз выступил блестяще, даже героически, даже вечный, не выводимый ожог получил, и теперь он останется с ним навсегда, — продолжала я отбивать его щупы.
Наконец мне это надоело, и я сделала то же, что и в прошлый раз. Обвила и вырвала его щупы, обеспечив ему сильнейшую головную боль.
— Мистер Дамблдор, надеюсь, ваша прискорбная старческая забывчивость не распространяется на законы магической Британии, так вот я во второй раз напоминаю вам, что лезть в разум других людей запрещено законом и карается годом Азкабана за каждый случай.
Схватившийся за голову директор сморщился от боли, растирая виски руками.
— Девочка моя, но ты же простишь старику маленькую слабость, это просто безобидная привычка. У меня это вышло совершенно случайно.
— Не прощу. В следующий раз я просто смахну вашу личность, оставив вас пускающим слюни идиотом, — обхватила я его ментальную область, своими щупами и слегка надавила, заставив его побелеть от ужаса, — естественно, совершенно случайно. Ведь у меня это тоже безобидная привычка.
— Дамблдор, какого Мордреда вы к нам лезете?! Какого Мордреда вы привязались к моей дочери? — услышала я резкий и злой голос со стороны отца. — Она вам чётко и ясно сказала, что она не бросала своё имя в кубок.
— Но ведь контракт… — промямлил морщащийся от боли директор.
— Мы всё проверили, никакого контракта нет, — зло процедил он, — да и в конце концов, это не ваша забота, я не понимаю, почему вы настолько сильно вцепились в мою дочь? Что вам с этого? Пожалуйста, потрудитесь оставить её в покое и не лезть к ней впредь. Вы — директор в школе, а не её родственник, а так как в этом году она освобождена от всех предметов, в связи с вашим дурацким конкурсом, всё, что не входит в графу поведение моей дочери в стенах школы, так же не входит в вашу компетенцию. Что и как она делает в своё свободное время, это её личная забота, и мы как её родители ей полностью в этом вопросе доверяем.