Страница 41 из 85
По всей видимости, директора иностранных школ, посовещавшись, решили сократить своё присутствие до абсолютного минимума участников, дабы не подвергать своих студентов опасности в стране с политической нестабильностью. Тем, кто захочет посмотреть на соревнование, всегда можно просто купить билеты, как и всем обычным зрителям.
После встречи гостей Дамблдор опять позвал меня к себе, пространными речами пытаясь надавить на сознательность, задавая глупые вопросы из разряда:
— Девочка моя, облегчи душу, расскажи мне то, что ты хотела рассказать.
— Директор, я Вас не понимаю. Даже не представляю, о чём Вы.
Конечно, сделать со мной хоть что-то или наказать меня он не мог. За что меня наказывать? Я ведь палочку не доставала, никаких действий не производила. Да я даже на него не смотрела, это все видели. А отчего он там упал, это не ко мне. Да и наводнять Хогвартс аврорами, когда под носом крутятся две иностранные делегации, совсем не комильфо.
А Гарри после моего рассказа долго смеялся, а потом поблагодарил меня, что я убрала из замка ненавистного Снейпа. А в знак признательности он подошёл, схватил меня за талию и, глядя в глаза, поцеловал. От такого я просто офигела, а Гарри — просто сбежал. Растёт герой. В гостиную я пришла, глупо улыбаясь, и была тут же перехвачена моей подружкой Парвати, которая утянула меня в спальню. Усадив меня на кровать, она буквально приказала:
— Рассказывай! — не терпящим возражений голосом спросила подруга.
— Ты о чём? — прикинулась шлангом я, всё ещё витая в облаках.
— Только что весь красный Гарри забежал к себе в спальню. А теперь в гостиную входишь ты вся такая мечтательная и с загадочной улыбкой.
— Я? А? — сфокусировала я свой взгляд на ней.
— Вот-вот, я именно об этом и говорю, — улыбнулась Парвати.
— О чём? — вернулась я в реальность.
— Что у вас с Гарри произошло? — спросила подруга.
— Он меня поцеловал. В класс завёл и поцеловал, — ответила я.
— Поздравляю, я за вас очень рада, — улыбнулась индианка.
— Спасибо, — ответила я, улыбаясь.
Сегодня мы с Парвати болтали, хихикали и обсуждали мальчишек до самой ночи.
Я уж было совсем расслабилась, так как Грюм заменяться Барти Краучем всё не хотел, из фляжки оборотку не пил, да у него такого аксессуара и не было, и никаких отклонений вообще не наблюдалось. Но моя постепенно свербящая интуиция подсказывала, что Гарри всё равно придётся проинструктировать. За три дня до выбора чемпионов я даже от большой паранойи скакнула к хижине Гонтов и в поместье Риддлов, но в обоих было тихо, и никого живых на протяжении как минимум нескольких лет не было. То, что душа Риддла где-то есть, я чувствовала при помощи моих якорей, но этот паразит замаскировался и забился в закрытую от поиска нору, видимо, предвидя проблемы.
Через день, когда уже стало совсем невмоготу, я пришла к Гарри.
— Гарри, моя интуиция просто трубит об опасности для тебя, — сказала я ему, уведя в пустой класс и поставив заглушку.
— Что случилось, Гермиона?
— Понятия не имею как именно, но тебя втянут в этот дурацкий турнир. Я уже всё перепроверила. Преподаватели Хогвартса в порядке. Ну, в смысле, я имею в виду, что они долбанутые на всю голову психи, особенно Грюм, но не больше, чем обычно. Вроде никаких лишних движений и изменений в поведении нет, но неспокойно мне. Гарри, пообещай мне, что даже близко не подойдёшь к этому кубку.
— Конечно не подойду, да зачем оно мне надо?
— Верю. Не думаю, что в тебе зачем-то взыграет гриффиндорский героизм, но так, на всякий случай.
— Даже не подумаю бросать туда своё имя.
— Понимаешь, Гарри, ты и не обязан бросать туда своё имя. Дело в том, что сам Тремудрый Турнир проводился уже давно. Часто школ было больше трёх. Если кто-либо захочет обманом протянуть чемпиона, ему достаточно будет бросить твоё имя от любой другой школы. Имя, написанное твоей собственной рукой, можно оторвать от любого эссе или домашнего задания, а так как в этой вымышленной школе будет всего один человек, то есть ты, значит, и кубку не останется выбора, кроме как выбросить твоё имя.
Гарри вскочил и начал бегать из стороны в сторону. Он остановился на середине и спросил:
— Это точно?
— Гарри, ничего не точно. Просто этот кубок — артефакт третьего порядка на основе живой големики. То есть ему достаточно обычного Конфундуса, дабы забыть, что школ вообще-то три, а не четыре.
— Блин, я с этой школой свихнусь. Ну почему нельзя просто оставить меня в покое?
— Абсолютно с тобой согласна. Я предлагаю пока не дёргаться и продумать план на случай такого события.
— А какой тут может быть план?
— Ты должен будешь поклясться магией при всех, что ты не опускал своё имя в кубок и не просил кого-либо опустить своё имя в кубок, а потому требуешь освободить тебя от контракта и наказать того, кто бросил твоё имя.
— И это поможет?
— Гарри, это не человек, это довольно тупая болванка. Тут как повезёт, пятьдесят на пятьдесят. Если контракт останется, я, конечно, могу его уничтожить, спалив этот кубок нахрен, но нас тогда по головке не погладят. Это какая-то там древняя реликвия.
— Да уж.
— Нам нужно перед всеми показать, что мы, так сказать, узники режима. В смысле, страдаем от произвола Дамблдора. Я предлагаю взбесить директора по максимуму. Я вызову весь огонь на себя. Контракты с Хогвартсом у меня разорваны, а у тебя — почти разорваны. Кроме того, если тебя изберут чемпионом, и директор заартачится и не захочет разорвать контракт, у тебя как у чемпиона есть полное право не посещать уроки. А я просто забью, и плевать я хотела. Директора я выбешу так, что он будет только на меня обращать внимание.
— А для чего тебе его бесить? И это разве безопасно?
— Для меня — безопасно. Я всё же высший маг. А бесить его надо для того, чтобы он был зажат со всех сторон. Не забывай, он и так уже под следствием. Он уже не председатель МКМ и не верховный судья. Таким образом, мы отрежем ему любые легальные пути воздействия, понимаешь? Так он мог бы либо со своих позиций, либо через знакомых в Министерстве продавить твоё участие легально. А так любое его телодвижение будет смерти подобно, понимаешь?
— Примерно. Ты имеешь в виду, что любой его шаг против нас официально мы сможем оправдать нападением на политического противника?
— Ну да, после того, как мы его полностью аргументировано обольём дерьмом, и главное, после того, как всё это опубликуют в газетах, что бы он ни делал, будет рассматриваться через эту призму. Его действия и так больше не вызывают доверия, особенно когда он отказался от допроса с Веритасерумом, а я построю свои обвинения, как будто мы с тобой беженцы от режима, уставшие от произвола и тирании директора. Иначе он может как-то воспользоваться своим правом опекунства над тобой или попытаться надавить через комиссию по делам несовершеннолетних. Да мало ли тут законов. Всегда можно придумать любую блажь. Было бы вообще идеально, если бы меня допросили при помощи Веритасерума.
— Но зачем тебе это?
— А на меня он не действует, я могу его просто игнорировать и плести любую чушь, и она будет являться для местных истиной в последней инстанции, потому как они свято верят в это зелье. Тем более у меня будет чистое политическое реноме. Мол, вот смотрите все, девочке действительно нечего скрывать, и она сразу же согласилась отвечать на вопросы под зельем правды. Не то что этот мутный Дамблдор, который явно что-то скрывает.
— Я понял. После такого, что бы он ни говорил, ему не поверят, даже если бы это была правда.
— Именно. А мы будем всё больше вгонять его в яму.