Страница 38 из 85
Упав в мягкую траву, я расхохоталась.
— Ух, Гарри, ну ты силён, блин. Ты уже подходишь к совершеннолетию, и некромантия в тебе начинает пробуждаться.
— А что ты сделала, Гермиона?
— Замела следы, убрала любую некроэнергию там и почистила внешний вид.
— А почему?
Я застыла и вылупилась на Гарри, как на восьмое чудо света.
— Как почему? Да ты что? Там в Министерстве сейчас все детекторы повышибало от твоего выброса. Через пять минут в Хогвартс аппарируют несколько групп быстрого реагирования из Аврората. А через десять к ним присоединятся и Невыразимцы. Через двадцать минут весь Хогвартс будет кишмя кишеть этими кадрами. Гарри, как бы тебе сказать-то помягче. Некромантия в Англии не очень легальна. Она, прямо скажем, запрещена, и тут некромантов очень не любят, — бедный парень аж посерел. — Спокойно, спокойно Гарри. Все последствия я убрала, место очистила, пускай теперь роют. Расслабься.
— Так это что, тёмная магия?
— Зелёная.
— Что зелёная? — уставился на меня Гарри.
— А что тёмная? — уставилась я на него в ответ. — Гарри, магия на цвета не делится. Только на разделы.
— Но Дамблдор сказал… — запальчиво начал мальчик и осёкся.
— Ага, вот-вот. Слишком много он говорит, особенно когда нихрена не понимает.
— А ты это знаешь?
— Между прочим, перед тобой магистр некромантии. Ну, среди многого другого, — приняла я героическую позу с поднятым подбородком и взглядом, устремлённым вдаль. — Учиться надо, Гарри, некромантия — одна из твоих родовых особенностей. Если хочешь, я тебе покажу то место, где можно найти местную версию. Только чур никому не рассказывать, договорились?
— Хорошо, — ответил мальчик.
Гарри посмотрел на меня долгим взглядом.
— Испугалась?
— Честно? Да я, блин, чуть не обосралась, когда ты там шибанул. Я же тоже жить хочу. Если бы я щиты не поставила, ты бы меня в прах разнёс. Я-то знаю, к чему приводит высвобождение такого количества некроэнергии.
Он улыбнулся своей яркой улыбкой и сказал:
— Опять ты мне помогла.
Я вздохнула. Довольно мало людей понимает малоизвестный факт. Он относится только к таким детям, как Гарри. И, наверное, это хорошо. Дети, которых в детстве не любили, сами не научатся любить. Сироты, брошенные, оставленные всеми вокруг, оценивают всех вокруг себя по совершенно другим критериям. Это может быть что угодно: выгода, сила, принадлежность к стае. Вот последнее сироты закрепляют на подсознательном уровне. С самого раннего детства сироты уясняют главный факт: принадлежность к правильной стае означает разницу между жизнью и смертью. Гарри не любил меня. Просто не способен был, нечем ему это было делать. Тот, которого никогда никто не любил, а только избивали, заставляли работать и обзывали, просто не имел такого органа, который мог бы любить. Но зато, как это обычно бывает, все остальные органы компенсировали это чувство. Гарри меня оценивал совсем по-другому. Как удачную партию, как замечательную подругу, как единственную, кто относилась к нему хорошо просто так, не из-за денег, и не из-за его статуса в магическом мире. И вместе с таким отношением вместо любви я получала нечто другое. Преданность. Готовность довериться. Готовность, взявшись за руки, шагать вместе куда угодно. Хоть он периодически пугался моих методов, ведь он ещё не привык к такому, но не дёргался и не рыскал по сторонам, как делал бы другой «нормальный» подросток его возраста. В возрасте пятнадцати лет все считают себя самыми умными. И все знают, что убивать плохо. То, что я сделала с семейкой Уизли, то, что я сделала с Минервой, да вообще мои методы испугали бы любого другого подростка. Любого, но не Гарри. Нет, естественно, он тоже пугался. Но даже не думал бросить меня. Отойти хоть на шаг или даже дать в себе усомниться. Просто просил разъяснений, вот и всё. За это я ему была благодарна.
— Ай, да ладно, кто будет считать? — улыбнулась я. — Но шарахнул ты знатно.
— И что, я теперь так всё время буду делать?
— Нет, больше не будешь. Ну… в смысле, неосознанно не будешь. А вот по желанию — запросто.
— А почему так произошло?
— Да скорее всего Оливандера надо по башке стукнуть за это. Он тебе палочку продал, помнишь, я тебе говорила, там она блокирует талант некромантии.
— Ну да. В начале лета.
— Ага. Ну так вот. Три года она это делала, и энергия в тебе копилась во внутреннем накопителе, который все зовут резервом. Кроме того, бородач тебе ограничители на ядро поставил. А теперь ты палочку свою заменил на ту, что сделали тебе на заказ. Ограничители я сняла ещё в начале лета. Вот и вышло, что больше твою некроэнергию никто не держит. А ты, когда разозлился, решил, что называется «Моя есть тупой варвар. Моя есть крушить. Моя есть убивать». Вот и жахнул чем посильнее. Ну, это я так думаю. Моё объяснение, как ты понимаешь, чисто умозрительная догадка.
— А что ж ты раньше мне не сказала?
— Блин, ну Гарри, ты меня с кем-то путаешь. Я же не всезнающий Бог. Откуда мне было знать, что ты так шарахнешь?
— Так тогда выходит, может, Дамблдор правильно сделал, что магию мне заблокировал.
Я аж чуть не подавилась от такого.
— Ну да, — ядовито заметила я, — магия — это же опасная штука, давайте всем детям будем отрезать руки, чтоб опасного чего не наколдовали, и ноги тоже отрежем, чтобы и сбежать не смогли никуда. Да тогда, чего уж мелочится, голову отрежем, и всё. Это ведь от головы все проблемы. Люди, которые головой думают, а не только в неё едят, как Рон, они вообще опасны могут стать. Вдруг удумают чего политически неверного. Таких, как этот Дамблдор, надо давить в младенческом возрасте. Он фанатик. В его глазах прав может быть только он и никто другой. Ведь только он знает, как надо правильно.
Я проводила взглядом очередную группу мракоборцев, бегущую в Хогвартс, указав на них взглядом.
— Гарри, даже не думай о таком. Нет плохих или лишних направлений магии. Все эти проблемы и с правительством, и с опасной магией решаются проще простого.
— Как? — заинтересовался он.
— Магической клятвой. Просто даёшь хитрую клятву, что не будешь специально пакостить первым, да и всё. Ну, это я упростила, она на самом деле гораздо объёмнее. Это, кстати, для всех так, не только для некромантов. И всё это одним махом раз и навсегда решается. При поступлении в академию магии все дают стандартную клятву. И я видела, как надёжно это работает, в нескольких мирах. И никто ничего не запрещает. Всё разрешено.
Глядя на ещё три группы непонятно кого, то ли мракоборцев, то ли авроров, бегущих в Хогвартс, Гарри грустно произнёс:
— М-да, натворил я дел.
— Ага, зато прикинь, какой у директора сейчас праздник, — злорадно ухмыльнулась я, — ему там сейчас дырку в башке проделают и в задницу без вазелина отымеют.
Гарри криво ухмыльнулся и кивнул.
— Давай, главное, легенду с тобой общую выработаем. Если что, мы после ужина ушли на озеро гулять. Мало ли, может, ты меня на свидание позвал. И вообще, не лезьте. Не было нас в замке вообще. Ну, это если спросят. Но не думаю, что спросят. Нас никто не видел, куда мы делись, не заметил, так что сам понимаешь. Да и вообще, кто же заподозрит такого замечательного Мальчика-Который-Выжил, надежду света, всего такого положительного ребёнка в страшной и ужасной некромантии?
— М-да, — хихикнул Гарри и, посмотрев на меня, предложил мне локоть, заставив меня даже выпучить глаза. Вначале хотела пошутить, но потом передумала. И так, весело общаясь, идя под локоть к замку, мы и вошли в главный холл, где явно была заметна суета.