Страница 36 из 85
— Гарри, дружище, — сказал он, положив свою руку Гарри на плечо, — где ты был всё лето? Я пытался послать сову, но она тебе не приносила письма.
— А скажи-ка мне, «дружище», — сказал Гарри ядовитым голосом, скидывая чужую руку со своего плеча. — Почему колдомедики в Мунго с ума сходили и матерились последними словами? Знаешь?
Гарри выступал очень громко и чётко, так, чтобы все в гостиной слышали его монолог.
— Знаешь, сколько зелий, подлитых твоей поганой семейкой, из моего тела они вывели? И зелье дружбы, завязанное на тебя, и зелье отупения, и амортенцию на Джинни. Да чего там только не было, «дружище». Они мне вообще сказали, что в том коктейле, который мне заменяет кровь, самой крови даже меньше, чем зелий. Так что знаешь что, «дружище», пошёл-ка ты, и больше ко мне не приближайся.
— У меня, кстати, было то же самое, — подхватила я. — И зелья отупения, и амортенция, направленная на тебя, и зелье дружбы с тобой и с Джинни. С той самой Джинни, которая на втором курсе натравила на меня огромного василиска, после нападения которого я окаменела и пролежала в больничном крыле до конца учебного года. Ваша поганая семейка чуть не сломала мне мозги, а твоя сестра чуть не убила. В одиннадцать лет уже уголовница. Что же за семья у вас такая? Хоть один приличный маг там есть? А из-за тебя на первом курсе меня чуть не убил тролль. А уж амортенция на тебя? Рон, даже если ты будешь последним мужчиной на свете и от нас будет зависеть выживание человечества, я лучше позволю человечеству исчезнуть, чем продолжать род таких тупых завистливых уродов как ты, Уизли. Пошёл вон и больше ко мне не приближайся, иначе участь твоей семейки Предателей крови покажется тебе просто раем. И да, я теперь знаю, что значит Предатель крови, и это не то, что ты пытался мне рассказывать, обманщик. Исчезни с глаз моих.
— Да, пошёл прочь, — подтвердил Гарри, — меня тошнит от того, что я три года не мог распознать, какая же вы гнилая семейка. Но теперь у меня открылись глаза.
Ох, как же его перекосило. Добродушная физиономия дорогого «друга» исказилась в ненависти. Я вот даже не понимала, какой комбинацией сокращения мимических мышц на лице можно достичь такой рожи, которую мы увидели.
— Да вы… — аж задохнулся от возмущения шестой, — да вы…
И тут в гостиной послышались хлопки. Это аплодировала нам Парвати. Через секунду её аплодисменты подхватили и некоторые другие ученики, волком глядящие на Уизли. Из толпы послышались возгласы:
— А сколько твои братья-дегенераты травили учеников, и им всё сходило с рук?
Рон заозирался и увидел серьёзные и злые лица студентов. Зал разделился на три неравномерные группы. В первой и самой многочисленной были те, кто, либо не понимал, о чем все говорят, либо никогда не общался с Роном до сих пор, и потому на данную сцену вообще никак не отреагировал. Просто из разряда «а меня оно не касается». Вторая группа была в курсе того, какими тварями была эта семейка, и, естественно, полностью поддерживали нас. В неё входили в основном немногочисленные чистокровные или полукровки, которым данную информацию смогли донести родители или опекуны. Ну и естественно, самую немногочисленную группу составляли буквально пара человек, которые раньше дружили с рыжими. Естественно, идиотами они не были и просто молчали.
Рон на самом деле был не настолько туп, как о нём говорили. Учиться он не хотел, это факт, и школу считал отбытием повинности, на которую его подписали родители. Раньше факультет Гриффиндор отличался засильем рыжих голодранцев, которые выступали более-менее единым фронтом. Причём никаких тормозов у рыжих братьев и сестры Рона не было: близнецы могли проклясть, избить, отравить зельем недруга, Перси просто раздавал отработки, будучи старостой, а Джинни не стеснялась никаких средств. На меня, к примеру, она натравила огромного василиска.
Однако всё это было до. Теперь же все его защитники кончились. Никто больше не встанет за его спиной, чтобы побить и проклясть обидчиков маленького Рончика. Почувствовав запах жареного для своей рыжей задницы, он обозвал всех проклятыми предателями и противными слизнями и выскочил из гостиной в полном смятении, пока его не стали бить всем коллективом. Видать, побежал жаловаться.
Позавтракать прямо на кухне мы ещё успели, а вот после еды нас потащили на разборки, однако почему-то к Макгонагалл, а не к директору. Видать, старичку вот вообще совсем не до нас. У него гора проблем выше Астрономической башни.
Ну так, наверное, даже ещё лучше. Войдя в кабинет к декану, мы сразу же были атакованы ей:
— Я очень недовольна вами. Как вы могли обидеть своего друга, Рона? У него сейчас в семье такое горе.
Гарри немного растерялся, потому вперёд тут же выступила я и пошла в атаку:
— Ой, ну что же нам теперь делать? Вы нами недовольны. Это конец, как жить? — продолжала паясничать я. — Нами недовольна аж сама драная кошка Макгонагалл, ой, я этого не переживу. Дайте мне подумать, что нам делать. Ах да, придумала. Ни. Че. Го. Потому как нам на ваше мнение плевать. Мы Рона обидели? Ну, это мы его ещё не обидели. Если бы мы его обидели за всё, что он сделал, он бы уже присоединился к остальным своим родственникам. Да и как можно обидеть такое ничтожество? Он же с рождения обиженный.
— Да как вы смеете? Сто баллов с Гриффиндора! — закричала на нас эта смертница.
— Да хоть обнулите эти баллы, нам на них плевать, — она аж задохнулась от отповеди её лучшей ученицы. Пока она отвлекалась, я тянула время и очень внимательно, но мягкими касаниями выставляла маленькие проклятия на её ядро, а также условия для его срабатывания. — Вы мне скажите, почему это нам должно быть стыдно? Подливание зелий несовершеннолетним — это очень серьёзно. Ты же, уверена, знаешь, что за такое положен Азкабан. Знаешь ведь? Год, причём за каждый случай. Мы с родителями уже обратились к адвокатам, и Гарри нас поддержал. Когда они закончат, и Молли, и Рона ждёт удобная камера в магической тюрьме до конца их дней.
— Да как вы смеете? Рон сейчас места себе найти не может, у него в семье такое горе, а вы устроили такое.
— Нам стыдно? Вот вообще никак, ну абсолютно не стыдно. А вот тебе не стыдно? Нет, тебе стыдно не бывает, это мы уже знаем. А знаешь почему? — Кошка смотрела на нас расширенными глазами. — А потому что к менталистам мы тоже сходили. Скажи мне, кошка драная, тебе не стыдно постоянно стирать память одиннадцатилетним детям? Сколько затёртых тобой лично воспоминаний вскрылось? Скажи, «профессор», — я выделила это слово голосом, — это у вас тут в школе практика такая стирать ученикам воспоминания каждый раз, когда они хотят докопаться до истины? Или прикрывать все грешки администрации стиранием памяти? Или когда вам лень отвечать на вопросы детей? Да или просто когда твоя левая пятка того пожелает? Ты, стерва, мне кажется, почувствовала свою безнаказанность под крылышком у Дамблдора? Так вот, как ты заметила, и на него нашлась управа, — продолжила я втаптывать её самолюбие.
— Я считал Гриффиндор лучшим факультетом в Хогвартсе, — продолжил Гарри, давая мне возможность вновь сосредоточиться на её магическом ядре. — Но я ошибся. Говорят, рыба гниёт с головы. Именно это тут и происходит. И директор, и вы как его заместитель занимаетесь абсолютно незаконной деятельностью. Практически ежедневно вы совершаете преступления, каждое из которых карается тюрьмой. Но ничего. Все медицинские свидетельства и все показания специалистов, включая подтёртые воспоминания, которые вы хотели скрыть, УЖЕ находятся в руках наших с Гермионой адвокатов. Думаю, вы будете сидеть в Азкабане рядом. Молли, Рон и вы с Дамблдором. Туда вам и дорога, — последние слова Гарри уже практически кричал.