Страница 3 из 80
Однажды, когда они с отцом в очередной раз крупно поссорились, она напилась и рыдала на кухне несколько часов подряд, а когда заметила меня и то, что я стал невольным свидетелем их громкой ссоры, решила подтереть мне память, что и сделала. По пьяни и от неопытности маманя вместо того, чтобы аккуратно подтереть последние полчаса моих воспоминаний, смахнула их все. Всё, что осталось в памяти девятилетнего мальчика, — это только смутные, расплывчатые воспоминания и общие школьные знания да прописные истины.
Вот такие добрые и любящие отношения были в клане Амакава. Неудивительно, что у меня были огромные проблемы в школе в первое время.
Я жил в доме родителей, и деньги мне приносил один и тот же человек в конверте, который клал в почтовый ящик. Со мной никто не общался, и первое время в школе забитый сирота без большей части памяти и базовых знаний первых двух классов школы только и делал, что грустно смотрел в окно, полностью отрешившись от реальности. Да что тут говорить, у меня даже не было памяти о собственных родителях. Я не знал их имён, ведь я с ними жил всего два года. И именно этот участок памяти был самым близким к тем воспоминаниям, что были затёрты самыми первыми. Частенько я даже не понимал, где я нахожусь и зачем сюда пришёл. Тупо знал, что в определённое время нужно посетить школу.
Раз в две недели ко мне приходила моя соседка, Айя Кузаки, которая готовила для меня и складывала готовую еду в холодильник. В Японии очень распространены различные упакованные коробочки, судочки и пластиковые упаковки с заранее заготовленной едой. Всё порционно, всё разложено по отдельным упаковкам. Бенто называется. В школе учителя меня не беспокоили и старались не трогать, особенно в первое время после «аварии», а дети пару раз поприставали, но заметив, что я смотрю как бы сквозь них, слегка струхнули и плюнули на меня. Потом, когда мой разум слегка отошёл от удара, я втянулся в учёбу. Даже парочку друзей себе завёл. Научился готовить по книгам более или менее сносную еду и сам себя обслуживал. Да и не был я особо безалаберным: носки по разным комнатам не раскидывал, ежедневно мылся, стирал всё раз в неделю, да я даже генеральную уборку делал раз в две недели и не ленился. Ну ладно, ладно, почти раз в две недели. Ну хорошо, раз в три недели и не генеральную. Да вообще, кому какое дело, я ведь один живу.
Когда мне исполнилось пятнадцать, ко мне прицепилась дочка той самой соседки, Ринко Кузаки. Причём именно что прицепилась. Это была этакая смесь бешенного заводного энерджайзера и ответственного японского самурая. Долг тяжелее горы, смерть легче пера, все дела. Деловая колбаса. Она постоянно лезла в драки с мальчишками в классе, прибегала ко мне домой и будила меня, считая себя в праве раздавать мне подзатыльники и даже бить портфелем по голове. Не было ни дня, чтобы эта малахольная не наорала на меня или не ударила. Достаточно часто, когда она доводила меня, я давал ей по голове, однако у неё был железный аргумент в виде её мамы, которая меня кормила. В таких случаях Ая Кузаки прекращала готовку на несколько дней, и мне приходилось сидеть голодным. Вот тогда-то я и научился готовить сам.
Так я и дожил до семнадцати лет, когда мой амулет защиты, который мне дала бабушка перед моим отъездом из Ноихары, выключился и перестал работать.
Я осмотрел своё энергетическое состояние, и вот тут всё было не так уж и радужно. Сама бабуля, по всей видимости, имела правильные и добрые намерения, но клановой она не была, знаний особых не имела, а уж строить артефакты не умела от слова совсем. Согласно её задумке, амулет должен был замаскировать меня на время, пока я не стану более-менее самостоятельным, то есть на всё время, пока я был у родителей. Ну, начнём с того, что настроить амулет поточнее она не смогла, и его заряд кончился не в пятнадцать лет, как она изначально задумала, а почти в семнадцать. Но гораздо хуже был сам метод, которым она меня «спрятала». Она банально пережала мои магические каналы и схлопнула источник. Да, так иногда делают, когда хотят спрятаться, но такая техника рассчитана на случай «присесть за кустом и подождать, пока враг пройдёт мимо». Это на час… ну, максимум, на день, но никак не на восемь лет. Если бы я не был способен проращивать свои каналы и ядро, я бы перестал быть магом вообще. Мои каналы были скручены, сплющены и практически передавлены. Вот ведь, действительно, все мы знаем, куда ведёт дорога, выложенная добрыми намерениями. Хотела как лучше, а получилось как всегда.
Самое смешное было то, что она даже мне об этом говорила и наказывала снимать амулет всякий раз, когда я защищён родителями. Но что там помнит восьмилетний пацан? Я его сначала действительно снимал иногда перед сном, иногда дома и когда был с родителями, но часто забывал, а уж после того, как родная мать проехалась мне по мозгам, я даже забыл, что это и зачем. Висит и висит, кушать не просит.
Ну да ладно, материться не поможет. Насколько я понял, скопленной магией я уже пыхнул, а вот защиты у меня пока никакой. Такой магический выброс, который образовался после снятия амулета, почувствовали все маги и Аякаси в округе. Мне срочно нужны мои способности и умения.
Я тяжело вздохнул. В голове крутились две мысли. Первая: сегодня я навряд ли посплю, и вторая: это будет очень больно.
Интерлюдия. Лес в сорока километрах от Такамии.
В этом малюсеньком поселении возле глубоких пещер, оставленных от русла высохшей реки, с годами вымывшей и вынесшей все более мягкие породы, с годами ушедшей дальше, селились только Аякаси. На этот раз в пещерах было шумно. Кого тут только не было: уродливые Ноппэрапоны, Аякаси без лица, маленькая водяная змейка мизучи, которая была намного сильнее и старше всех остальных тут. Она была похожа на познавшего дзен монаха и спокойно сидела на камне, глядя в никуда с полностью отрешённым видом. Рядом ходили несколько совсем уж непонятных Аякаси, и даже несколько каппа.
В многоголосом шуме трудно было различить хоть что-то, а потому громкий голос одного демона, чем-то напоминающего старого облезлого кота, словно громом поразил всех находящихся тут:
— Тихо! — Когда все остальные постепенно затихли, он продолжил: — Мы все с вами почувствовали этот магический выброс. Что ещё тут можно обсуждать? Это точно со стороны города. Именно там живёт потомок Амакава.
— До сих пор он не проявлял никаких магических способностей, и о нём не было слышно вообще ничего, — заявил небольшой енот.
— Мы не можем быть уверенными полностью. А вдруг он вернул свою магию? Если он будет как его дед, это одно, а если как отец… Лучше убить его сразу, до того, как он нападёт на нас сам.
Многие демоны сидели, задумавшись.
— Опасно вот так нападать на экзорциста, — послышался скрипучий голос со стороны входа.
— Хорошо, я предлагаю вначале проверить, восстановил ли потомок Амакава свою магию, и только если это так, убить его, — ответил похожий на кота демон.
— Ты уверен, Кагецуки? Среди нас мало тех, кто сможет или захочет убить. Разве сможет кто-либо подкрасться к демоноборцу настолько близко?
— Сидзука, — маленькая девочка перевела взгляд своих красных глаз с вертикальным зрачком на Кагецуки, показывая, что она его слушает. — Это задание поручается тебе. Проследи за молодым Амакава. Выясни, вернул ли он свою магию и страшную способность. Мы не можем рисковать. Ты ведь помнишь, скольких из нас убил его отец? Если он такой же монстр, он опасен для нас, и необходимо убить его до того, как он полностью войдёт в силу.
Ничего не выражающий взгляд девочки осмотрел всех остальных, и она ответила:
— Хорошо, я это сделаю.
После этого фигурка маленькой девочки-утопленницы распалась на капельки брызг и исчезла из пещеры.