Речной лорд .

Рядом с женщиной устроились Арья и Рикон. Накануне они повздорили и сейчас нарочито не обращали внимания друг на друга. Арья с отвращением ковыряла ложкой овсяную кашу, а вот Рикон уплетал за обе щеки.

— Почему ты не разрешаешь мне сражаться на мечах? — кажется, Арья взялась за старое. Она днем и ночью изводила ее подобными просьбами. Нед совершенно разбаловал девочку в столице, предоставив ей учителя фехтования. Где это видано, чтобы знатная леди махала оружием с оруженосцами и молодыми рыцарями? — Ненавижу вышивать! — добавила она и насупилась.

— Ешь и даже не начинай этот разговор, — сурово отрезала женщина.

— Ма, может сегодня нам разрешат покататься на лодках? — сын с набитым ртом посмотрел на неё, а потом перевел взгляд на лорда Мандерли.

— Белая Гавань в осаде, — покачал головой толстяк. Его глазки заплыли жиром, а щеки и тройной подбородок колыхались, как студень, при каждом движении. Просторные одежды делали его чудовищно внушительным и объемным. Ранее Кейтилин считала Мандерли одними из самых вернейших союзников Винтерфелла. Но ныне взгляд лорда стал не столь дружелюбным. Да и улыбался он теперь куда реже. — Враги окружили нас. Нет смысла в лишнем риске.

— Слушай, что тебе говорят, — строго заметила Кейтилин, когда Рикон вновь посмотрел на нее. — Мы гости, и слово хозяина — закон.

Она прекрасно знала, что не вернет расположение Мандерли подобной лестью. Они нашли в себе силы и не захотели сдаваться в ответ на ультиматум из столицы. Они отказались выдавать Старков и склониться перед Болтонами. И беда не заставила себя ждать. Королева Серсея сообщила, что казнила сира Вилиса Мандерли и обещала прислать его голову.

Кейтилин сжала губы и подняла глаза на жену и дочерей сира Вилиса. Она спокойно встретила их полный ненависти взгляд. Пусть знают, что не они одни понесли потери в нынешней войне. Каждый лишился кого-то из близких.

— Леди Кейтилин, как всегда учтива, — чуть ли не выплюнула Леона, пухлая и розовощекая женщина с мясистым лицом. Сейчас оно покраснело от гнева. — Но разве ее учтивость способная вернуть мне мужа? А моим девочкам — отца?

— Тише, дочь! — лорд Мандерли властно пристукнул пухлой ладонью по подлокотнику необъятного кресла. Для внушительности он оглядел собравшихся.

Красавица Винафрид и зеленоволосая Вилла, дочери казненного сира Вилиса, как будто подчинились и промолчали. Но взгляды их резали не хуже ножей. Понятное дело, кого они винили в смерти отца. Одно время Кейтилин думала, что они смогут подружиться с Арьей. Но куда там! Тут и разница в возрасте мешала, да и несносный характер Арьи не давал им шанса. Вот будь здесь Санса, то они наверняка бы стали подругами.

После гибели Робба Старка, когда из всего войска прискакал один лишь израненный Пёс, и рассказал о предательстве Болтонов, они с боем прорвались в Белую Гавань. Мандерли вспомнили о своей клятве и дали им приют. И войну продолжили, когда лорд-пиявка осадил их город. И они отказались преклонить колено и сдать всех Старков, в ответ на приказ из столицы. Решение далось им трудно. После него Кейтилин стала понимать, что не может терять последнего из сильнейших союзников. Ей стоило уступить. Она уже отказалась от идеи короновать Рикона. Хотя бы сейчас, так, чтобы другие видели.

— Мы отомстим за моего брата! Враги умоются кровью. А проклятая сука Ланнистерша закончит жизнь в петле, — громыхнул лысый и усатый, словно морж, сир Вендел, ударив кулаком по столу.

Его слова звучали как пустое бахвальство, но Кейтилин была рада любому союзнику. Хоть кто-то поддерживал ее в Белой Гавани. Правда, в бескорыстность Вендела и его братскую любовь женщина не верила. Теперь, после смерти старшего брата, именно Вендел стал наследником Белой Гавани. Пусть он и не особо стремился к подобной чести, но ныне своего шанса не упустит.

Кейтилин знала, что лорд Мандерли решил женить своего сына и подыскивает ему подходящую партию. Он даже обратился к ней с предложением объявить о помолвке Сансы и Вендела. Кейтилин ответила возмущенным отказом, ведь жених старше чуть ли не на двадцать лет. И отказ сей стал еще одной причиной охлаждения их отношений.

— Лорд Мандерли, — кашлянул Марлон, ловко переводя разговор. Он командовал гарнизоном Белой Гавани и приходился кузеном хозяину замка. — Завтра к нам прибывает король Станнис. Необходимо провести смотр моих людей и еще раз оговорить все детали. Я не намерен лишний раз краснеть, и распорядился, чтобы каждый привел свои доспехи и оружие в надлежащее состояние. Все будет в самом наилучшем виде.

— Я и не сомневался в вашей компетентности, — кивнул лорд. — А ровно и в вашей верности.

Вот и еще одно отступление. Разве Робб довел бы до подобного? Но теперь, когда все так повернулось, Кейтилин не могла не уступить. Она вынуждена признать Станниса королем, и согласилась принести все положенные клятвы верности. Без него и его войска им не устоять. И этот шаг, неприятный и трусливый, позволил ей сохранить верность Мандерли и оставлял шансы на победу. А ещё появилась надежда отомстить за Робба. За подобный шанс можно многое отдать.

Злой ветер дул с моря. Он нес крупный мокрый снег, а его порывы забирались под одежду и заставляли ежиться от холода и сырости. Чуть ли не весь город высыпал на пристань для встречи короля Станниса.

Лорда Мандерли принесли в специальном паланкине. Он с трудом выбрался из него и пересел на кресло, больше похожее на вековой пень, дожидаясь того момента, когда придется встать и преклонить колено. Родичи, капитаны судов и гвардейцы окружили хозяина Белой Гавани. Закутанные в меха, его внучки смотрелись настоящими принцессами. Почему они с еще живым Недом никогда не обсуждали их, как возможных невест Робба?

Кейтилин вместе с детьми встала рядом. Лохматого, лютоволка Рикона, заперли в одном из подвалов. Падкая до любых зрелищ толпа окружала их со всех сторон. Городская стража держала их на почтительном расстоянии.

Сандор Клиган где-то пропадал. Одно время он состоял в свите Робба и сражался так умело и свирепо, что его стали ценить. Тем более, он привез им Арью и сразу же снял с себя тот позор и ненависть, что успел заработать на службе у короля Джоффри. Из Волчьего леса Пёс вырвался чудом, в крови, своей и чужой, да и потом получил несколько ран и едва выжил. А сейчас наверняка забрался в один из постоялых дворов и хлещет винище. И ему нет дела до того, кто приплыл в Белую Гавань. В другое время Кейтилин озаботилась бы его судьбой, но сейчас у нее имелись дела и поважнее.

— Вот они! Вот они! Король Станнис! — послышались крики, когда первые суда показались из-за Тюленьего острова и стали величественно и неторопливо заходить в гавань. Гордо реяли их паруса, а матросы скользили по снастям, как муравьи. Бушприты пенили свинцовые волны. Арья и Рикон восторженно вертели головами, не упуская ни одной детали.

— Вон стяг короля Станниса, мой лорд. Он на новой галее. Кажется, она совсем недавно спущена на воду. Я её не помню, — около Мандерли находился один из опытных капитанов и почтительно разъяснял название кораблей и их силу.

Первым к причалу подходило внушительное судно. Вместо привычного герба Баратеонов Станнис использовал новый стяг — пламенное сердце, внутри которого заключен коронованный олень его дома. На новом гербе олень словно умалился, отдав первое место непонятному и неизвестному богу с Востока.

Но все же галея, да и весь флот, смотрелись грозно. И моряки на них служили умелые. Они ловко пришвартовали корабли.

— «Благочестивая», «Молитва», «Морской конь», «Горящий трезубец», — рассказывал капитан своему лорду, в то время как моряки закрепили концы и перекинули сходни. — Они уцелели после битвы на Черноводной.