Песнь Лунной девы

– Кристин, чего ты хочешь?

– Я хочу поехать домой. Сегодня праздник. Хочу успеть хотя бы к двенадцати.

– А как насчёт премии? – Максим не был настроен сдаваться.

– Ум-м, – протянула я, усмехаясь. – Только если она будет равна двадцати моим зарплатам!

– Тринадцати…

Я потянула на себя дверную ручку.

– Тринадцать некрасивое число, к тому же несчастливое. Двадцати. Если уж садиться, то…

– Извини, дурацкая привычка торговаться. Хорошо, двадцати так двадцати.

– И как ты объяснишь бухгалтерам столь необычные траты государственных средств? – спросила, заглянув в наглые серые глаза начальства. Надо отдать ему должное – взгляд он выдержал.

– Это мои личные деньги, – ответил Максим, убирая мою руку с двери.

– И откуда у скромного директора регионального музея такие доходы? – Вырвала руку из его ладони и прислонилась спиной к стене.

– Я по ночам, по выходным и в отпуске кую доспехи и мечи.

Я даже рассмеялась от неожиданности и чуть не потеряла равновесие. Вот этот?! Этот мужчина в пиджаке и шарфике? Ой, кажется, у меня приключилась истерика.

– Мой Бог! – пробормотала, представляя начальника в кузнице, утирающим пот кружевным надушенным платочком.

– Нет, дорогая, всего лишь твой директор! – не растерялся Максим. – Пожалуйста, пожалуйста! Кристина… Я тебя отпущу в командировку, на юг, без меня. И я тебе даже отпуск дам! Представляешь! Будешь отдыхать столько, сколько пожелаешь!

– Год!

– Идёт.

– С сохранением жалования.

Макс зажмурился. Его губы шевелились, бормоча какие-то ругательства.

– Да, с сохранением жалования, – процедил мужчина.

Я закатила глаза. Умеет же добиваться своего!

– Ладно, уговорил, но завтра. Что успею, то успею. Для первой статьи тебе по любому хватит. А сегодня меня ждут мама, папа, сёстры.

– Не-а, – покачал головой Максимка, – милая, у меня ровно сутки. Ты сейчас берёшь всё, что тебе нужно, садишься в машину и приступаешь: помаленьку, потихоньку, но красиво – как ты можешь, а я тем временем отвезу тебя к родителям.

Я вздохнула, осознавая, что спорить бесполезно. Максим Сергеевич умел вцепиться в людей, как краб клешнями в свою жертву. Теперь я понимаю, как он стал директором – просто всех достал!

Я прихватила ручку, планшет и тетрадь.

На улице уже было совсем темно. Разноцветные огоньки мигали на всех фасадах домов и ветвях деревьев. С площади доносились звуки новогодней песни.

Устроившись на заднем сидении джипа, я включила верхний свет и приступила к работе. Уже через несколько строчек я поняла, что у меня на лбу выступили капельки пота. Я стянула с головы шапку и поспешила расстегнуть куртку, но даже это не помогло.

– Выключи печку, – попросила начальника.

– Кристина, там холодина, ветер сумасшедший… Чувствуешь, как машину ведёт?

Но я настояла. С каждой следующей строкой мои глаза раскрывались всё шире, а грудь поднималась всё выше. Я взяла шапку и помахала ею как веером. Мне бы сейчас вся коллекция этих прекрасных аксессуаров с третьего этажа не помешала бы.

– Ну что там? – спросил Максим, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю.

– Я не буду это говорить вслух. Дам тебе текст – читай сам.

– Что там такого может быть написано про оружие, что ты так краснеешь? Кроме того, Кристина Валерьевна, давай смотреть правде в глаза – у тебя почерк отвратительный.

Оружие… Я хихикнула, прослушав вторую часть реплики про мою каллиграфию.

– Ты мне ещё, кстати, психолога оплатишь…

– Хватит ломаться, как девственница на первом свидании! – огрызнулся Максим, ударяя по рулю. Тот пронзительно запищал. – Да езжай ты уже! – рявкнул начальник, открывая окно. – А ты, – это уже мне. – Читай!

Я кивнула и внеочередной раз, заливаясь краской, начала читать:

«Шан И вошёл в цветущий персиковый сад. Луна освещала все дорожки и деревья. И увидел воин, как по траве, усыпанной лепестками, бродит луноликая дева. И замер Шан И, пораженный божественной красотой. И услышал воин, как поёт дева чудесную призывную песню.

А Лунная дева приподняла подол шёлкового одеяния и начала танцевать, и увидел Шан И «золотые лотосы»… И было это так прекрасно, что воин упал на колени и стал просить богов, чтобы дева не была видением, и чтобы боги даровали ему милость, быть избранным.

Незнакомка же заметила его и не убежала, не растворилась в лунном свете.

– Шан И, – сказала дева, приглашая его присесть на траву, – я слышала твое желание. Не надо тревожить богов. Я с удовольствием исполню его, ведь у меня тоже есть желание разделить с тобой эту ночь.

Она налила ему в пиалу рисовую водку и протянула:

– Окажи мне честь, – и воин не захотел сопротивляться.

Она вытащила из волос гребень, и чёрный водопад упал до самой земли.

Она скинула перед ним шёлковый халат и осталась прекрасная и нагая.

Груди её, точно горы в северных землях, – высокие и острые.

Ноги её, точно реки в южных провинциях, – длинные и ровные.

Живот её, точно долины на западных окраинах, – округлый и мягкий.

Бёдра её, точно низменности у восточных границ, – обещающие плодородие.

И увидел Шан И, как по её красивым ногам стекает вино желания, сотворенное самими богами. И приник Шан И губами к источнику счастья и благодати, и вкусил терпкого напитка с ароматом мускуса.

А затем он оказался у входа в таинственную пещеру, в шелковистых сводах которой была спрятана самая драгоценная жемчужина.

И когда красавица запела самую прекрасную песню, которую когда-либо слышал воин, он не смог больше сдерживаться.

Он извлёк свой меч и вошёл в узкое, как горлышко сосуда из тыквы горлянки, лоно…»

Максим резко ударил по тормозам. Я чуть не улетела вперёд. Но первая мысль, – как у настоящего историка, – была не: «Ура, я цела!», а – «Ух, документы в порядке!»

– Куда прёшь! – орал водитель, выскакивая из машины и осматривая бампер.

Начальник поднял ручник, вышел на дорогу и тоже всё осмотрел.

– Мужик, прости! – сказал Максим, поднимая руки. – Здоровья и счастья в наступающем году! Прости, пожалуйста. Я виноват. Ты прав. Но вроде все целое, никто не пострадал…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «