Страница 2 из 3
– Ой, что люди скажут? – пробормотала, усаживаясь в директорское кресло – хоть какая-то компенсация за моральный ущерб.
– Что мы спим вместе. Короче, ничего нового, – невозмутимо ответил Максим Сергеевич. – Да расслабься, – отмахнулся директор, заметив моё возмущение при упоминании местных сплетен. – Мы, кстати, можем реально переспать, и тогда тебе не придётся никого переубеждать!
Так! Ещё слово и я запущу в него чучелом совы, красующимся на шкафу.
– К делу! – сказала, скрещивая руки на груди. – Ты, Максим, отнимаешь моё драгоценное время, которое, кстати говоря, ОЧЕНЬ дорого стоит!
Директор скривился, как будто ему в рот затолкали горькую редьку, присыпанную жгучим перцем.
– К сожалению, ты не устаешь мне об этом напоминать!
Наедине мы довольно часто переходили на «ты».
Дело в том, что и я, и Максим учились на истфаке и часто пересекались в неформальных компаниях. Директор в те времена был пятикурсником, помешанным на археологии. Я была первокурсницей, помешанной на древних языках. И оба мы помешались на реконструкции.
Он, будучи «настоящим мальчиком», болел мечами, кинжалами, доспехами и информацией, как в средние века люди калечили, пытали и убивали друг друга.
Я, будучи самой «простой девочкой», была помешана на быте, шмотках и том, что называется «как люди жили, как тонко чувствовали».
Так мы и оказались в одном историческом клубе «Золотой меч».
А затем амбициозный археолог поругался с директором вышеупомянутого клуба и по совместительству своим научным руководителем из-за того, что всю ночь напролёт прогулял с барышней и проспал заседание кафедры, где должен был докладывать о совместно проведенных исследованиях.
Мудрый и добрый Дмитрий Васильевич, которого все обожали и уважали, не просто вышел из себя и разозлился, но прилюдно (в том числе, при блондинке и главном сопернике молодого археолога) обозвал Максима безалаберным ни на что неспособным выскочкой. А Максим заявил, что может и безалаберный, но не неспособный. И пообещал стать самым молодым доктором исторических наук в нашей стране, чтобы доказать… а кто его знает, что он хотел доказать? Оно мне не больно-то и интересно.
Все присутствующие при их перебранке посмеялись и решили, что Максимка просто на эмоциях «ляпнул красивые слова». Однако уже через три года, «безалаберный» археолог действительно защитил диссертацию и стал кандидатом исторических наук, при том, что Дмитрий Васильевич выступил на защите его оппонентом и жалеть бывшего ученика не собирался.
Тема научной работы начальника носила название «Оружейное дело Золотой империи к моменту вторжения кочевников». Обращался Максим не только к материальным источникам, но и к письменным, в том числе на языке оригинала, в том числе неопубликованным. А единственным в нашем регионе переводчиком этого языка, к этому времени, осталась только я. Мой преподаватель, к сожалению, приняв у меня выпускной экзамен, уехала на запад. Используя наше знакомство Максим, не стесняясь, обращался ко мне за помощью, тем самым материально помогая бедной студентке.
В том же году он устроился на работу в краевой музей и, перешагнув через опытных осторожных сотрудников, оказался в кресле директора. И как только я получила диплом, затащил меня – нет, не в постель, – на работу. Поближе к себе. Нет, не для того чтобы позаботиться, а чтобы использовать в любое время дня и ночи… Нет, не для секса. Хотя… Перевод с древнего языка, в какой-то степени, можно назвать «Кама сутрой» для мозга.
Движимый идеей доказать, что он на что-то способен, Максимка в поте лица работал над докторской диссертацией. Статьи расходились, в том числе по международным журналам, как горячие пирожки. А для особенно продуктивной работы ему надо было переводить источники, которые он с величайшим энтузиазмом разыскивал не только в родном регионе, но и в соседних странах.
С одной стороны я вместе с ним получила богатейший лингвистический опыт, с другой – эксплуатировал меня начальник по-чёрному. Приходилось иногда напоминать амбициозному начальству, что крепостное право отменили лет сто пятьдесят назад. На что Максим неизменно делал удивлённое лицо, моргал, хватался за сердце и спрашивал:
– Правда? Серьёзно? Предатели! Как они могли так поступить? Все! У меня депрессия, а ты, Кристина, принеси кофе! Чуть не забыл: пожалуйста!
И добавив ещё пару документов к уже имевшимся, начальник отключался от отвратительной современности, погружаясь в волшебный мир средневекового оружия…
…Максим подошёл к шкафу и извлёк оттуда внушительного размера папку и протянул мне.
Я даже спрашивать не стала что это, привыкшая к подобным жестам начальника. Внутри притаились несколько сувенирных листов древнего трактата.
– Эм, – протянула, глядя исподлобья на директора. – Ты прикупил эти копии для экспонирования? Что ж. Хорошее качество…
– Дальше листай, – перебил меня Максим.
Я послушно сделала так, как он просил, и чуть не охнула, обнаружив скрытую под искусной подделкой рукопись, проложенную тонкими пергаментными листами, – десять пожелтевших, но неплохо сохранившихся, страниц: без грязи, без грибка.
Взгляд сам зацепился за несколько иероглифов. Я моргнула, не веря своим глазам и не понимая… Стоп, я, кажется, вообще там ничего не понимала, а если и понимала…
– Что это? – всё-таки спросила дрожащим голосом.
– По всей видимости, неизвестный науке трактат о мечах. Я только этот иероглиф и сумел разобрать.
Ну да, Максимка мечи везде увидит.
– Мечах? – переспросила, закрывая глаза. – Где ты его взял?
– Мы раскопали курган, а там захоронение, видимо князя – пока не могу точно сказать. Среди шмоток и оружия я обнаружил эти листы.
– Но ты должен был внести их в опись! Всё же документируется, нумеруется, фотографируется… Максим, ты их украл?
– Не совсем! Позаимствовал на сутки. Сегодня праздник, люди не работают даже там, а потому их не хватятся. А завтра вечером, еще до того как коллеги вернутся на раскоп, я тихонечко верну их на прежнее место. Тем более, что фотографировал и пронумеровывал их я – никто ничего не заподозрит!
Я покачнулась от ужаса. Мамочки, похоже, следующий год я проведу в тюрьме, как соучастница кражи. А, может, соседи и не будут церемониться – просто казнят за хищение национального имущества, ну или, как минимум, руку… того.
– Как ты смог их вынести? – просипела внезапно севшим голосом. – Там же охрана!
– Во-первых, спрятал. Во-вторых, у меня превосходная репутация. В-третьих, Кристина, не бойся! – проворковал шеф. – Все дела до завтрашнего вечера приостановлены, весь научный коллектив экспедиции уехал на праздники домой. Понимаешь, я просто хочу ознакомиться с ними первым. Пока наши доблестные коллеги «по опасному бизнесу с вражеской стороны» будут читать и переводить рукопись – у них же приоритет в изучении предметов, найденных на родной территории, – я подготовлю пару-тройку статей и выпущу их почти одновременно…
– Как ты мог меня так подставить? Почему ты просто не отфотал листы? Ты мог бы переслать мне изображения, а не подводить под тюрьму! – Кажется, я сорвалась на крик.
– Я пробовал, честно пробовал отснять, но дорогущая камера, которая была в экспедиции, разбилась накануне, а старый телефон часть иероглифов смазывал, съедал некоторые черточки. Ну, извини, не имею привычки таскать по раскопкам пафосные мобильники! Да и связь в долине ужасная!
Я закрыла лицо ладонями. Лучше бы ты не имел привычки кидаться пафосными обещаниями.
– Кристина, – Максим подошёл ко мне совсем близко и приобнял за плечи. – Кристина, я твоё имя вообще нигде не буду упоминать!
– Скотина!
– Дорогая, я тебя люблю и уважаю как коллегу, но всё-таки я директор – забываешься! Уволю!
– И, слава богу! – Я вышла из-за стола.
Начальник поймал меня у самой двери.
– Извини, ты права!
– Максим, мне надоела эта эксплуатация! Я работаю на тебя как каторжная и никакой благодарности. Даже сейчас ты подставляешь меня, подсовываешь уникальный неизвестный источник, с которого ты потом напишешь статьи с международным индексом цитирования, а я… В случае успеха моё имя даже нигде не будет упомянуто. Это мерзко, подло, противно! Мне надоело, я устала.