Страница 31 из 43
— Слава богу, девочка в меня…
— Что хорошего-то?.. — возмутилась бабушка Вера.
— Скучно не проживет! — отрезала бабушка Шарлотта.
Как в воду глядела.
ОНА
Она издевалась надо мной как хотела.
— Ты совсем не говоришь мне комплименты, — вдруг заявляла она. — Я тебе не нравлюсь?
Я горячо протестовал:
— Ты самая прекрасная женщина в мире!..
— Нет-нет, умоляю, пошлых комплиментов не надо. Я не это имела в виду… — Увидев в моих руках книжку, заметила: — Если хочешь произвести впечатление образованностью, читай приличных авторов.
— Например?
— Джойса, Кафку… Да мало ли.
Спустя некоторое время на полке в моей комнате обнаружила Джойса.
— Дурачок, я пошутила, — сказала она. — Зачем ты читаешь эту чепуху?
Но самыми изощренными издевательствами сопровождалась наша физическая близость. На предложение провести время в моей квартире, пока родители в кино, предупреждала:
— Только не хватай меня сразу за все места… Будь мужчиной.
Проведенные наедине драгоценные минуты утекали безвозвратно. Вынужденный таким противоестественным способом демонстрировать наличие мужской чести, я дрожал от возбуждения, не решаясь прикоснуться к любимой… За минуту до возвращения родителей она с обидой в голосе заявляла:
— Я думала, мы проведем время интереснее.
— То есть?
— Мы так редко бываем наедине…
— Но ты же сама!.. — захлебываясь от возмущения, кричал я.
— Неужели я должна была тебя соблазнять?! Ты же мужчина!
— !!!
Власть ее надо мной была безгранична, а мое добровольное рабство — без надежды на избавление. Ни прихвастнуть, ни приврать, ни приукрасить себя!.. Малейшее желание произвести впечатление пресекалось в зародыше. Невинные юношеские фантазии и те не позволялись.
— Когда я закончу институт… Если стану богатым… После того как выучу английский…
В ответ тончайшая улыбка возлюбленной.
— Ты прелесть!.. — говорила она, глядя взглядом, полным любви и снисхождения.
Взглядом, от которого меня охватывало желание то ли обнять возлюбленную, то ли убить сию же минуту. Голова кружилась, внутри что-то пульсировало, дрожало… Это была любовь.
Я постоянно что-то доказывал: что не дурак, не фанфарон, не пустомеля, не позер… Но и после предъявления убедительных доказательств моего превосходства над всеми мужчинами мира страдания не кончались — назавтра мне вновь предстояло завоевывать сердце возлюбленной. Я выворачивался наизнанку, из кожи лез вон, умирая от любви у пьедестала моей богини. Ненавистное «ты прелесть» — все, на что я мог рассчитывать в награду за собачью преданность и любовь.
Так прошла молодость. Счастье не случилось — мое рабство длилось до тех пор, пока ей не наскучила роль госпожи. Тогда она вышла замуж за другого, и свет померк в моих глазах.
Что дальше? Все, что положено было пережить, я пережил: отчаяние, одиночество, разочарование и потерю идеалов… Потом идеалы вернулись, любовь постепенно рассосалась, осталось беспокойство и желание что-то доказать. Как страстно хотелось, чтобы холодное сердце, отвергнувшее мою любовь, пожалело о содеянном!
— Ах, зачем я это сделала?! — зарыдала бы она. — Почему не вышла за него?! Зачем разбила свою жизнь?!
Кому предпочли другого, тот знаком с этой мечтой. Она не покидала меня долгие годы. Я уехал из родного города, женился, потом разошелся. Еще раз женился, потом еще… растил детей, добывал хлеб насущный, суетился, самоутверждался, искал признания, и в этих поисках забрел черт знает куда — стал артистом. Прошли годы, и к аптекарскому имени Валериан, которым меня наградили родители, добавилось звание: народный артист. Такая приключилась история, я известный артист. О своей популярности узнаю по реакции дальних родственников, чья любовь ко мне в последние годы возгорелась с неожиданной силой, значит, слава пришла. Меня узнают на улицах, по телевизору все чаще мелькает знакомая физиономия.
Вернувшись в родной город спустя двадцать лет, я выглянул в окно гостиницы и прочитал свою фамилию на афише такого размера!.. Стало ясно — час расплаты настал.
Она пришла на спектакль и все видела. Море цветов, овации, льстивые речи местного начальства, из которых следовало, что «…малая родина гордится своим лучшим сыном». Вынос подарков… Адреса, вазы, почему-то охотничье ружье.
Мы встретились после спектакля. Клянусь, я был великодушен и уже не настаивал на раскаянии — мечта, как обычно, скончалась за минуту до осуществления, едва лишь я увидел сорокалетнюю женщину, принявшую псевдоним моей богини.
— …У меня не потекли ресницы? — спросила она, вытирая сухие глаза.
— Нет.
— Видишь, я плачу.
— Вижу.
— Я плачу о своей разбитой жизни. — Настоящая слеза покатилась по ее щеке…
Свершилось!..
— Давай сядем где-нибудь, — продолжает она. — Ты мне все расскажешь… Нет, не здесь, тут запах нехороший… Боже мой, как я жалею, что была такой дурой!.. Но это ты во всем виноват, ты должен был проявить твердость…
Как вам это нравится?
На щеках любимой играет румянец.
— Какая у тебя интересная жизнь!..
В душе победные фанфары. Со вздохом возражаю: моя жизнь не так проста и безоблачна, как представляется со стороны. Демонстрирую усталый взгляд потухших глаз и грусть искушенности, которая, точно знаю, у меня хорошо получается…
— …Ты красавец! — убежденно говорит она.
— Еще чего…
— Красавец, — настаивает экс-любимая. — Настоящий супермен! Только глаза печальные…
Вот, стало быть, как выглядит осуществленная мечта!..
Она заглядывает мне в глаза.
— Что же ты молчишь?
Старательно выдерживаю кислую физиономию, собираюсь с мыслями и… начинаю хвастать. Много ли надо вдохновленному болтуну? Всего один восторженный взгляд — и меня несет: работа, кино, гастроли, театр, друзья… Держись, родная! Рассказывая о друзьях, я без запинки пробрасываю имена, от которых провинциальные барышни теряют сознание — простите милые девушки.
Богиня потрясена.
И тут я выкладываю шикарную заготовку: «…Чем меньше, родная, остается неутоленных желаний, тем острей печешь». Артисты вообще с возрастом заметно мудреют. Тексты из сыгранного репертуара полощутся в наших бедных головах — со стороны производит впечатление. Она в трансе, я в ударе.
— Неужели это правда? — говорит ее восхищенный взгляд.
— Правда, милая. — Свободен, раскован…
— Не представляю, как мне теперь жить?
Говорит совершенно искренне, честное слово! Никакой иронии. Вглядываюсь пристальнее — нет, восторг натуральный, или я уже ничего не понимаю.
— …Ты настоящее чудо!.. — медоточиво воркует любимая. И натуральные слезы. — Ты прелесть!
— Что? — Меня как током пронзает.
— Я говорю, ты прелесть!
— Издеваешься?
— Я?
Конечно издевается, черт побери, как же я сразу не заметил?! Она, мерзавка, отточила это искусство и весь вечер морочит мне голову, а я-то, балда, распушил хвост!..
— Ты огорчен?
Огорчен?! Какой же я идиот! Мало того, чтобы портрет самовлюбленного дурака был полным, начинаю оправдываться… Господи, что я несу, что доказываю! Что не собирался производить какое-то особенное впечатление, а имел в виду совсем другое… и что я не ханжа, и не сноб, и не верблюд, кажется… а если совсем откровенно, то вообще неудачник.
Она успокаивает как может. В глазах девственная чистота, но я-то вижу насмешку.
— Я не хотела тебя обидеть!..
Не верю ни единому слову! К голове приливает кровь… в висках знакомое биение…
«Спокойно! — говорю себе. — Возьми себя в руки!.. — Головокружение не прекращается. — Боже праведный, да ведь это цепи моего рабства возвращаются на свое место!»
«Нет, дорогая, я уже не тот влюбленный щенок… Прекрати! — Строго командую себе: — «Что ты дрожишь, старый дурак, прекрати немедленно!»
Влюбленная душа не слушает увещаний разума. Несчастное мое сердце! Что делать, владычица моя берет его недрогнувшей рукой, а оно, глупое, счастливо трепыхается, умирая от любви, как тысячу лет назад…