Страница 8 из 10
– Слушаю, – произнес он.
На той стороне помолчали пару секунд, что-то лязгнуло, потом зашуршало, потом раздался уверенный голос молодого человека.
– Старший лейтенант Логинов, – представился человек. – Я звоню вам с телефона Гришиной Натальи Владимировны. Вам знакома эта женщина?
– Да, – ответил Илья. – Я ее знаю, мы учились в одном классе. А в чем…
– Хорошо, – не дал договорить ему Логинов. – Гришину сегодня нашли на рельсах в районе железнодорожного вокзала. Несчастный случай, она попала под товарняк. Была в состоянии алкогольного опьянения и уснула на рельсах. Нашли прохожие, когда шли на первую электричку. Вы не знаете, у нее есть родственники? А то я звоню, звоню – то абонент временно недоступен, то телефон выключен, то не отвечает… Ваш номер был одним из последних, на который она звонила.
– Да, есть, – еще плохо понимая, что происходит, ответил Илья. – Мать есть и два сына. Еще брат был, кажется. И два мужа, но она с ними давно развелась. А когда… как… Как это случилось?
В голове не укладывалось – Наташа, ночь, рельсы, поезд… «Заснула на рельсах» – это зимой-то, в мороз? Сколько же надо было выпить, такое количество даже Сане не осилить…
– Бывает, – уклончиво ответил следователь и снова зашуршал чем-то. – Шла, шла, устала, прилегла, заснула. А тут поезд… Она вообще часто спиртное употребляла? Или наркотики?
– Не знаю, – как на духу признался Илья. – Я ее давно не видел, со школы, мы на вечере встреч встретились, в воскресенье.
– Понятно. Что пили? – деловито поинтересовался Логинов.
– Ничего, мне на работу утром, я за рулем…
– Спасибо, – из трубки понеслись короткие гудки. Илья повертел телефон в руках, бросил его в сумку и снова уселся на валик кресла, сдавил виски, вцепился в короткие волосы. Бред какой-то, так не бывает. Или бывает? Как она оказалась ночью одна в районе железнодорожного вокзала? И почему уснула на рельсах? Да еще и в состоянии алкогольного опьянения. Позвольте, ей же пить вообще нельзя, она сама говорила, что после болезни ей можно только минералку и шампанское на Новый год. Даже со старым другом выпить отказалась, а тут – рельсы, товарный поезд… Откуда она пришла, во сколько, с кем? Нет, так не пойдет, надо узнать все подробности. Следак, понятное дело, лишнего не скажет, а дело здесь явно нечисто. Что заставило ее ночью пойти на вокзал уже никто никогда не узнает, это можно опустить. Наталью запросто могли ограбить и бросить под поезд – тоже возможно. Ага, и напоили перед этим. И уж точно не грабили, раз телефон на месте. И почему следователь уверен, что обнаружен труп именно Гришиной, а не Ивановой или Сидоровой? Это что угодно, только не несчастный случай. Но кому могла помешать почти сорокалетняя тетка с двумя оболтусами на шее и панкреатитом? Все – не все, но кое-что выяснить можно.
Саня ответил незамедлительно, словно только и делал, что ждал звонка.
– Привет, – деловитым голосом отозвался он. – Как сам, как здоровье? Ольга как? Я после того домой в шестом часу утра пришел, довели добрые люди…
– Нормально все, – оборвал воспоминания о похождениях пьяного хирурга Илья. – Слушай, тут такое дело. Я слышал, в городе женщина под поезд попала…
– Ага, под товарный, в половине пятого утра на Москву шел, – подтвердил Саня. – К нам привозили на экспертизу. Вернее, к соседям, за стеной, ты знаешь, мы у них спирт покупаем. Ребята сказали, что концентрация алкоголя в трупной крови составила больше трех промилле. Смертельная доза, если по-простому, литра полтора паленой водки в одно лицо тетенька уговорила. Она могла поезда и не дожидаться, сама бы через час-другой загнулась. У нее с поджелудочной какие-то проблемы при жизни были, я толком не вникал. А тут прикинь – рельсы, масса электровоза и вагонов, скорость, колеса… До полудня собирали, – с профессиональным цинизмом сообщал Саня подробности гибели Натальи.
– А как ее вообще опознали? После колес и прочего? – по коже под футболкой и форменным черным комбезом побежали мурашки, Илья поежился, перехватил заинтересованный взгляд дежурного за столом, подхватил с кресла автомат и вышел в коридор.
– По документам, – ответил хирург. – Сумку рядом нашли, черную такую, с заклепками. В ней и паспорт был, и телефон, и деньги.
– И что – сумка так всю ночь и пролежала рядом с трупом? – уточнил Илья. Саня помолчал и выдал неуверенно:
– Ну, да, получается, что пролежала. Слушай, я врач, а не мент. Что знал – рассказал, остальное не ко мне. Могу соседей еще раз расспросить, но ничего нового они не скажут, отвечаю.
– Ладно, я понял. Спасибо тебе, – сказал Илья и тут же добавил:
– Но все равно странно.
– Странно, – согласился задумчивый Саня. – Но, как говорится, за что купил, за то и продал. А ты знал ее? Самоубийцу?
«Почему самоубийцу?» – переспрашивать Илья не стал, ответил коротко:
– Да, мы с ней в одном классе учились. Все, пока.
И до конца смены ходил сам не свой, все никак не мог найти хоть малейшее, крохотное объяснение, малейшую зацепку, что объяснило бы жуткую гибель Наташи. Слишком складно все получилось – ночь, паленая водка, груженый товарняк. Ни следов, ни свидетелей. И, главное, не было причины – ни одной, даже намека на нее. Пока получалось одно – Наташа оказалась на вокзале не по своей воле. И все, сказанное Логиновым и Саней безупречно укладывалось в эту версию, отчего становилось нехорошо, и в голову лезли дурные мысли. И избавиться от них было решительно невозможно – хоть стометровку беги, хоть на спарринг против двух противников выходи.
Зато когда после дежурства Илья ехал домой, уже знал, что будет делать завтра.
В местном УВД все прошло на удивление быстро и спокойно. На первом этаже серьезный юноша в бронежилете поверх формы и при оружии выслушал Илью, сделал пару звонков и предложил пройти на второй этаж в кабинет двести десять.
– Следователь Матвеев, дело Гришиной у него, – Илья выслушал напутствие и рванул вверх по лестнице. Кабинет двести десять нашелся мгновенно, но оказался закрыт – следователь отсутствовал. Илья вздохнул и приготовился убить в душном темноватом коридоре часа полтора времени, вместо того, чтобы вывезти Лизу и Мишку покататься на тюбингах с роскошной горки в пригороде. И принялся бродить взад-вперед, уступая дорогу людям в сине-серой форме, провожая взглядом сотрудниц в юбках неуставной длины. Прослонялся так минут десять, потом с лестницы в коридор ворвался молодой человек в гражданке, и ринулся к кабинету двести десять, на ходу расстегивая черное пальто. Выглядел юноша как прилежный ученик с картинки в советском букваре. Светлая челочка, голубые глазки на круглом щекастом личике. Не хватает только красного галстука и синей школьной формы с белой рубашкой.
– Вы ко мне? – окрикнул Матвеев Илью и загремел ключами. – Прошу прощения, мне пришлось отлучиться ненадолго. Спасибо, что дождались. – И распахнул дверь в пыльную, пропахшую старыми бумагами берлогу с решеткой на давно немытом окне.
«Ничего себе» – Илья шагнул через порог, приятно пораженный вежливостью полицейского. Словно не в России дело происходит, а в параллельной реальности или голливудском боевике. «Прошу прощения, спасибо… До чего их реформа довела» – Илья уселся напротив стола с пыльным монитором и замызганной клавиатурой. Раскрасневшийся от мороза и бега Матвеев устроился напротив, бросил на бумаги ключи от машины, пригладил ладонью челку и обратился к Илье:
– Слушаю вас.
– Я насчет Гришиной, – начал Илья. – Я ее давно знаю… знал. И видел накануне смерти. Наталья не могла столько выпить, она вообще не пила. У нее со здоровьем проблемы были, она сама сказала.
Матвеев предостерегающе поднял указательный палец, Илья умолк. Следователь сунулся в ящик стола, пошуршал там бумагами и извлек разлинованный бланк, подал его Илье. «Объяснение» – гласил заголовок.
– Прошу вас, опишите все, что вам известно. И как можно подробнее. А лучше нет, – Матвеев цапанул лист обратно, придвинул его к себе, вооружился ручкой. – Я сам запишу, с ваших слов. Вы потом прочтете и подпишете. Итак, вы знакомы с Гришиной Натальей Владимировной…