Война в наследство

– По закону вы должны представить комиссии полный комплект документов, – как по писаному выдала Мартынова. Она уже почуяла неладное, и пристально глядела на Олега.

– Справка есть, – торопливо сказал он, – но старая. Ей три месяца. А другой нет.

Стало тихо, Мартынова глядела вбок и постукивала пальцами по столу. Она все отлично поняла, но медлила с ответом, на то была причина. Она знала все: и историю Артема, и что Олег тут буквально прописался, дважды в неделю навещал племянника, и что другие документы в порядке, и что у нее есть план по передаче детей в приемные семьи, и что этот план надо выполнять, иначе начальство не похвалит. И что с Казарцевым вопрос был решен, и вот нате – он того гляди испортит ей все показатели.

– Раз так, то Артема придется отдать в другую семью, тем, кто документально подтвердит свою способность выполнять обязанности приемных родителей.

Олег спокойно выслушал Мартынову. Ничего нового она не сказала, он примерно так это себе и представлял. Волновало другое.

– Когда?

– Как только найдутся люди, может, чрез месяц, может быстрее, – сказала Мартынова, и добавила:

– Желающих много.

Помолчали, зная, что разговор еще не закончен. Мартынова подтянула к себе сумку и принялась вытаскивать из нее набитые бумагами прозрачные папки. Олег прикидывал, как бы подойти к сути вопроса, когда директор негромко спросила:

– И что, нельзя ничего сделать?

Проговорила еле слышно, почти шепотом, но Олег ее отлично понял. Покачал головой, Мартынова отвела взгляд, принялась выкладывать бумаги на стол. Олег следил за ней, потом поднялся, прошелся по кабинету. Мартынова молчала, точно чего-то ждала, и выставлять Олега вон не торопилась.

– Вы председатель этой комиссии.

Мартынова кивнула, не глядя на Олега. Он сел, взял с ее стола белый квадратный листок и ручку, принялся чертить косые линии, одна строго параллельно другой. Мартынова не мешала ему, лишь поглядывала мельком на синие штрихи.

– Помогите мне, – сказал Олег, – пожалуйста. Сделайте так, чтоб эту справку кроме вас никто не видел. Я не могу отдать Артема другим людям, вы же понимаете.

– Понимаю, – отозвалась та. Понимаю, что вы толкаете меня на должностное преступление. Это срок, вы понимаете?

– Разумеется. – Олег написал на листке пятизначную цифру и показал ее Мартыновой. – Я тоже все отлично понимаю, и готов оказать посильную помощь подведомственному вам учреждению.

Мартынова чуть прищурилась, откинулась на спинку стула. Глянула на Олега, на листок в его руке, потом в окно. Потом у нее зазвонил мобильник, но женщина скинула вызов. Потом сказала:

– Да, у нас не все так хорошо, как хотелось бы. Нужны новые системные блоки в компьютерный класс, не мешало бы обновить мебель и сделать небольшой ремонт. Думаю, это будет вам по силам.

Быстро чиркнула что-то на листке, показала Олегу. Цифра была почти на треть больше той, что он мог предложить. Происходи их разговор на полгода позже, отдал бы сразу и без раздумий, но сейчас дело осложнилось. И все же кивнул, малость помедлив, смял свой листок и сунул в карман.

– Конечно. Когда вы планируете приобрести все необходимое?

– Через две недели.

Мартынова поднялась с места, Олег тоже встал, направился к двери.

– Две недели начиная с этого дня, или все отменяется, – донеслось в спину.

Он повернулся. Мартынова стояла у стола и комкала в руках обрывок бумаги.

– Я понял. Всего доброго.

Олег вышел из кабинета и направился к выходу. Сердце билось где-то в горле, руки чуть подрагивали. Чувство такое, точно кросс с полной выкладкой пробежал, а впереди еще полоса препятствий. Но главный барьер взят только что, дальше будет легче. И две недели нормальный срок, этого хватит. Олег толкнул входную дверь и первым, кого встретил на крыльце, был Артем. Он сидел на лавке, завидев Олега вскочил, поднял голову. Смотрел так серьезно и пристально, что на мгновение стало не по себе, Олегу вдруг показалось, что мальчишка слышал его разговор с директором.

– Через две недели поедешь домой, – сказал ему Олег, – можешь считать дни.

Артем разом изменился в лице, точно маску скинул, заулыбался, точно расцвел. Но уточнил на всякий случай:

– Зуб даешь?

– Даю. – Олег взял его за плечо, и они пошли к воротам, – хоть два. Мне надо уехать, ненадолго, тебя Марина навестит, чтоб не скучал.

– Обойдусь, – чуть ли презрительно бросил Артем, – я же не маленький. Тебя ровно две недели не будет?

Они остановились перед воротами, за которыми была парковка. Артем глядел куда-то вбок, точно ему было безразлично все происходящее.

– Нет, меньше. Я быстро вернусь, а ты веди себя хорошо. Договорились?

– Договорились. – Артем тяжко вздохнул, – но и ты не опаздывай. Я не могу всю жизнь ждать.

На том и расстались. Артем потопал по дорожке к корпусам, а Олег поехал домой, по дороге прикидывая, как бы все рассказать Маринке. И ничего лучше не придумал, как выложить все с порога.

– Мне надо уехать, – сказал он, – хочу дом в Ильинках продать. Там надо порядок навести, думаю, за неделю управлюсь.

– Как продавать? – оторопела Маринка, – зачем? Ты же сам говорил, что он будет вместо дачи!

Говорил, было дело. Да только ты, голубушка, губки кривила при упоминании об этой даче, и носик морщила. Как же: и от Москвы далеко, аж пятьдесят километров, и в поселковый магазин текилу не завезли, и салона красоты поблизости нет. Дикость и средневековье, да? И мобильник там хреново ловит, и соседи деревенщина неотесанная. А теперь по-другому запела.

– Выхода нет, – Олег искал в шкафу свою старую армейскую полевку, – я договорился насчет Артема. Надо заплатить, и все получится. Но придется дом продать, как раз хватит.

Маринка до хруста сжала пальцы и закатила глаза. Олег мельком поглядывал на нее, ловя признаки близкой истерики. Похоже, все к тому и идет, и скоро от ее криков зазвенит в ушах. Как будто это ее имущество продают. Дом достался ему от бабки с дедом с отцовской стороны. Хороший дом, с печкой, с огородом, и туалет, пардон, не на улице, вода есть. Сразу за забором начинается поле, за ним лес, и дорогу в прошлом году отремонтировали, так что и дожди не страшны, и зимой проехать можно. И там полно народа живет, правда, дачники, в основном, но есть и постоянные. А продавать ох как не хочется, точно что-то близкое и дорогое в чужие руки отдаешь. Пацанами они с Вадькой в Ильинках этих каждое лето зависали, каждую кочку знали, каждый куст. И потом часто приезжали стариков навестить, а после дом проведать, когда он опустел. Жалко его до чертиков, но деваться некуда.

Маринка скорбно сжала губы, подошла, взяла Олега за рукав.

– Подожди, – еле слышно проговорила она, – не продавай, не надо. Там хорошее место, тихо, воздух чистый. Где мы будем отдыхать, если я второго рожу, нашего с тобой общего ребенка? Да и деньги понадобятся – коляску купить, кроватку, и еще много всего. Не продавай…

Олег отцепил ее от себя, нашел старый рюкзак и пошел в комнату, прикидывая, что взять с собой. От враз накатившей злости соображал неважно и уже крыл себя последними словами, что рассказал Маринке о своих планах. Надо было молчком, втихушку, а теперь жди скандала.

– Олег, я все понимаю, – надрывно выдала та, – мы не дети. Я нужна тебе как прикрытие для комиссии по опеке, без меня Артема тебе не отдадут. Я согласна помочь тебе, но и ты…

– Артем мне не чужой, это моя кровь, – оборвал ее Олег, – и я его не брошу. Второй – хорошо, обязательно, но позже. Может, через год или два.

Маринка захлопала ресницами, разинула рот, закрыла, вытаращила глаза. Олег принялся быстро собирать вещи, не особо вникая, что он там мечет в рюкзак. Больше всего хотелось бежать отсюда, и бежать быстро, без оглядки. Из собственного дома, заметим.

– Опять позже?! – выкрикнула Маринка, – через годик, через два! А потом будет поздно! Да тебе плевать на меня, и всегда было плевать! Ты все врал мне, и сейчас уезжаешь прямо перед свадьбой! Не хочешь жениться на мне – не надо, я уйду немедленно!