Война в наследство

– Валерик, кто там? – донеслось из недр пещеры. Хозяйка не пожелала лично встретить гостя, хоть и была предупреждена о визите.

– Это от твоей подружки за книжкой пришли!

Валерик, тощий вертлявый молодой человек, запахнул поплотнее халат, и шустро смылся куда-то в сторону кухни. Олег остался один в огромной прихожей, поглядел на себя в старое, в деревянной раме зеркало, осмотрелся. Он был тут раньше раз или два, привозил или забирал из гостей Маринкину мать то ли со дня рождения хозяйки, то ли с мероприятия по другому поводу. Помнил, что квартира поразила его как размерами, так и обстановкой – ну чисто музей мебельного искусства, в том числе и антикварного. Теща говорила что-то насчет страсти покойного ныне профессора к старым шкафам, сервантам, комодам, и тот активно пополнял коллекцию в своих командировках. Сейчас же Олег видел в конце коридора край мощного, на века сделанного буфета с резной полочкой, где за толстым мутноватым стеклом поблескивал тяжелый хрусталь.

– Ольга, добрый день, я за альбомом Брейгеля приехал! – крикнул Олег в пространство. Вообще-то хозяйку звали Ольга Аркадьевна, но та терпеть не могла обращения к себе по имени-отчеству. Олега малость коробила подобная фамильярность, но правила устанавливал не он.

– В кабинете возьмите, если вас не затруднит! – отозвалось пространство хрипловатым голосом и кашлем, – справа в шкафу на полке. Я не одета, не могу вам помочь.

Снова раздался кашель, сквозняком принесло струйку табачного дыма. Ольга курила всю жизнь, и не дамские сигареты, а самый что ни на есть настоящий ядреный «беломор» или «астру». Жутко кашляла при этом, страдала астмой, но с пагубной привычкой расставаться не торопилась.

– Оля, ты опять? – раздался недовольный тенорок, где-то зашаркали подошвы. Ольга что-то отвечала, Валерик возражал, а Олег прикидывал, где тут может находиться кабинет. Вошел в одну комнату, всю забитую строй темной мебелью, да еще и с круглым столом посередине. Одна стена эркером выходила на реку, но окна закрывали плотные светлые шторы. Олег пересек комнату по толстому ковру и обнаружил другую дверь. Толкнул и оказался в небольшой комнатенке в одно окно, тоже наглухо завешенным темной тканью. Рядом стоял мощный, как мамонт, письменный стол с грудой бумаг и пыльных книг в обтянутых тканью обложках, поблизости стул с пачкой газет на нем. И стеллажи с книгами, что уходили чуть ли не до потолка. Олег поначалу растерялся, потом вспомнил, что искать надо справа, и принялся изучать плотно пригнанные друг к другу корешки. На кой теще понадобился этот Брейгель – уму непостижимо, да еще и вот так, позарез, точно вопрос жизни и смерти. То ли страсть к искусству проснулась на старости лет, то ли старухи играли в какую-то им одним понятную игру.

Альбом нашелся на третьей полке с краю, Олег вытащил толстую книгу с полки, наскоро пролистал. Ну страх божий, у этого Брейгеля явно что-то с психикой. Такую страсть изобразить, да еще со всеми подробностями, в деталях. Хотя если учесть, что время тогда было голодное, сплошь неурожаи, лопали все подряд, в том числе и хлеб, зараженный спорыньей, из которой много позднее химики получили ЛСД. Приход эта дурь, как выяснилось позже, давала знатный, что картины Брейгеля и являли миру во всей красе. И вот теща пожелала насладиться средневековыми галлюцинациями.

Олег завернул альбом в старую газету и по темному паркету пошел к выходу. В квартире было очень тихо, точно Ольга и Валерик куда-то смылись. Олег постоял в коридоре, прислушиваясь к звукам. Надо попрощаться и уходить, но дверь закрывается изнутри, небезопасно оставлять ее незапертой. Хоть и консьерж внизу имеется, и охрана, но береженного бог бережет. Олег кашлянул раз, другой – не помогло, никто не отозвался. Пришлось топать по коридору в сторону кухни, но и там оказалось пусто, зато за дверью напротив явно кто-то был, доносились шорохи и приглушенные голоса, пахло крепким табаком и духами. Олег только собрался постучать, но рука застыла в воздухе. Через щель неплотно прикрытой створки он увидел Ольгу в объятиях Валерика. Тот с театральной страстью целовал старуху и порывался сорвать что-то черное прозрачно-кружевное с тела возлюбленной. Ольга отталкивала его, сначала вяло, потом сильнее и сильнее, пока Валерик, тяжко дыша, не отшатнулся к креслу.

– Сдурел? – раздался приглушенный голос, – мы же не одни. Потерпеть не можешь?

– Не могу! – капризно выдохнул «банкир», запахивая халат, и повернулся к двери. Олег пулей пронесся к дверям, принялся крутить ручку хитрого противовзломного замка, стараясь не смотреть по сторонам и еле сдерживал смех. Ситуация была глупой и идиотской, ну чисто водевиль, только вместо мужа-рогоносца свидетелем адюльтера стал посторонний. «Банкир, значит, племянник?» – Олег сквозь зубы попрощался с подоспевшим Валеркой и побежал по ступенькам вниз. Банкир, как же, альфонс обыкновенный – Ольга завела себе на старости лет игрушку, благо средства позволяют. Профессор не только комоды собирал, а еще и драгметаллы в виде ювелирки, и этого презренного металла, по словам тещи, у Ольги была полна квартира. «Повезло Валерке, он еще и квартиру у бабки оттяпает» – Олег выскочил из подъезда и направился к машине. Отдал Маринке альбом, та принялась листать его, и всю дорогу разглядывала адские картины.

Дома Олег быстро переоделся. Маринка смотрела недовольно, но помалкивала, и только когда он был уже в прихожей, не выдержала.

– Отвези на с мамой вечером в бассейн, хорошо?

Она просяще улыбнулась и смотрела паинькой, но Олег не спешил с ответом стараясь погасить неожиданно накатившую злость. В бассейн. Снова худеет, ничего почти не ест, поэтому и злая такая, хочет в белое платье влезть. И на кой ей это платье далось, не восемнадцать уже и даже не двадцать, замужем была. И оба знают, что роспись лишь формальность для опеки, и не более того. Ну да черт с ней, главное Артема из детдома вытащить, а там разберемся.

– Хорошо. Я позвоню.

Олег чмокнул Маринку в щеку и поехал на работу.

По дороге понемногу успокоился, злость отпустила, стало полегче. Понятно, что все на нервах, что каждый ищет выгоду для себя, старательно это скрывая. Они с Маринкой зависят друг от друга, а Артем от них обоих, ему сейчас хуже всех приходится. Он не то, что в словах – во взгляде, в интонации ловит намеки на ложь, ждет подвоха или обмана. И не дай бог разглядит что-то этакое, и таких дров наломает, что замучаешься разгребать. Одно успокаивает: ждать осталось две недели, мелочь по сравнению с тем, что уже прошло. «Потерпим» – Олег остановил свой «паджеро» на светофоре перед «зеброй» и отпустил стекло.

После затяжных предосенних дождей наконец выглянуло солнце, и лужи быстро испарялись с асфальта. На дорогу падали бурые тополиные листья, крутились под легким приятным ветром, с шуршанием уносились прочь. Становилось жарковато, и Олег уже пожалел, что вырядился официально в костюм с галстуком и неудобные ботинки. Мог бы и попроще что надеть, выходной все-таки, но с другой стороны дресс-код еще никто не отменял.

Время тянулось еле-еле, от жары и духоты накатила сонная одурь, светофор тоже будто заснул. Красный горел, казалось, час, потом нехотя мигнул и сменился желтым. «Лада» впереди моргнула габаритками, ее водитель высунулся из окна и вытер ладонью лоб. На «зебру» вбежал последний пешеход, невысокий коренастый парень с рюкзаком в опущенной руке. Торопился, перескакивая белые полоски, и был уже в шаге от бордюра, когда на встречку вылетела серая «тойота». Ее мотнуло по сторонам, водитель «лады» спрятался в салон, и вовремя – «тойота» шарахнулась вбок, и «лада» лишилась бокового зеркала. «Нифига себе» – Олег глянул на регистратор: тот фиксировал все происходящее, и еле успел сдать назад. «Тойота» летела прямо на него, потом вдруг сдала назад и сбила парня. Стало вдруг тихо до жути, Олег видел, как подлетает в воздух и падает разом обмякшее тело, как под колеса «тойоте» катится рюкзак, как машина сдает назад. И задними, а потом передними колесами переезжает неподвижное тело, разворачивается, задев бампером еще две иномарки, и топит прочь с перекрестка. А светофор давно горит зеленым, но ни одна машина не двинулась с места.