Чайки над Каспием

Ее шестнадцатилетние совпало с возвращением Джахангир-бея с семьей в Баку. Приняв на себя, обязательство заботиться о сироте близкого друга, Джахангир-бей часто привозил Севиль к себе домой. Там она подружилась с его дочками, а Зулейха-ханум ухаживала за ней больше ее собственной матери.

Через год Севиль поступила в университет, а обучаясь на втором курсе, при помощи Джахангир-бея она нашла работу и стала финансово помогать своей семье. Едва ей показалось, что жизнь наладилась, как ее любимая бабушка перенесла инсульт. Уже при смерти Хадиджа-ханум рассказала внучке, что все это время Джахангир-бей материально их поддерживал. Девушка чувствовала глубокую благодарность к нему и всей его семье. После смерти бабушки кровных родственников у Севиль не осталось, и Зулейха-ханум вместе с мужем собрали все ее вещи и после поминок привезли девушку к себе домой. Севиль стала частью их семьи, а их дочки ее сестрами. И сейчас она при любом случае пыталась отплатить им за их помощь. Девушка успешно взяла на себя роль старшей сестры и всеми силами оберегала Эмму и Маю, когда они обе были рядом. А последние два года не сводила глаз с Эммы. В отличие от нее Севиль никогда не пропускала звонка ни от Зулейхи-ханум, ни от Джахангир-бея, а уж тем более не пыталась что-либо скрыть от них. И они знали, что на нее можно положиться.

В квартире № 87 на улице Ахмеда Джавада открылась дверь. Едва войдя в собственную квартиру, Али бросился в спальню. Аккумулятор телефона был на нуле, и теперь он искал зарядное устройство в тумбочке рядом с его кроватью. Подключив смартфон к нему, он увидел, что пришло голосовое сообщение от Пола. Они были близкими друзьями, когда Али жил в Англии. Пол звал его на свою свадьбу в октябре в Лондоне. Конечно, его свадьба будет скромной вечеринкой по сравнению с пышными церемониями, проводимыми в Азербайджане. На несколько секунд Али представил Пола и Эмми в кругу 400 гостей, по очереди танцующих с родственниками жениха, а после невесты. Пол, конечно, бы отказался танцевать на протяжении 5 часов церемонии, но это могли б счесть за неуважение к родственникам. Если бы такое произошло по отношению к стороне жениха, то все его родственники осуждающе прозвали бы его излишне женолюбивым, а в случае с родными невесты – они бы прозвали бы его нахальным наглецом. Поэтому и Полу бы не оставалось ничего, как улыбаться и плясать под народные песни. А свободномыслящая Эмми, платья у которой с глубоким вырезом, точно бы подверглась критике тетушек и дядюшек, причем приглашенных с обеих сторон. Али вновь усмехнулся своей мысли. Написав в ответ короткое сообщение, он не стал обещать ничего другу, но и отказываться от приглашения не стал. К тому времени он обдумает все и решит. Да и вообще надо многое обдумать. Но вместо этого он направился в душ, после которого завернулся в одеяло и уснул.

Так и бывает. Люди склонны обдумывать каждое непринятое решение. Даже если это касается того, чтобы выпить чай или кофе на завтрак. Когда же речь заходит о действительно важных жизненных шагах, все старательно избегают оставаться наедине с собой, опасаясь самоанализа и самокопания. И в результате проживают свои судьбы импульсивно и с наскоро принятыми решениями.

Глава 6. Чайки

Воскресным утром Эмму разбудил звонок телефона. Девушка недовольно приоткрыла глаза и посмотрела на экран: «Мама». Мельком взглянув на часы, показывающие одиннадцать утра, девушка в тревоге приподнялась. Быть может, от резкого движения или страха ее сердце заколотилось: она трижды прошедшим днем отклонила ее звонок и после забыла перезвонить. Вдохнув воздух полной грудью, девушка ответила на звонок:

– Ма? – нехотя звонко прозвучал ее голос.

– Родная, привет! Ты как?

– Хорошо, мам. Ты что так рано?

– Рано?! У тебя сейчас 11 дня! – недовольно ответила Зулейха-ханум. – Да и где ты была все эти дни? Я никак не могла до тебя дозвониться!

– Я не могла взять трубку, когда ты звонила, потому что… – в голове вертелись разные варианты того, как она могла солгать, но мама ее перебила.

– Потому что была в клинике, да? Рядом с Салимом? – утешительно спросила она.

– Откуда ты знаешь? – все еще сонно задала вопрос Эмма, но уже через секунду знала ответ.

– Нам надо поговорить, Эмма. Папа тоже рядом. Поспишь потом.

Следующие 20 минут разговора с собственными родителями целиком смыли остатки сна. Она выбралась из постели и услышала шум из гостиной. Конечно же, подруги слышали ее разговор с родителями и ее запоздалые оправдания. Эмма вяло направилась в комнату, по пути надевая домашние угги-шлепанцы. Подруги уже накрыли стол и уселись за завтрак. Эмма молча присоединилась к ним и отпила чаю.

– Ну не смотри ты на нас так! Тетя Зулейха никак не могла до тебя дозвониться после выпускного. Она позвонила мне, и пришлось ей все рассказать. Ты же знаешь, я не могу ей врать, – стала оправдываться Севиль.

– Дядя Джахангир был в ярости, когда узнал, что ты была в клинике весь день. Он тебе что-то сказал? – призналась Лала.

– Они хотят, чтобы я переехала к ним в Лиссабон, пока у отца там служба, – еле выговорила Эмма.

– Или чтобы ты полетела к Мае в Лондон на время, – вставила Севиль. Эмма кивнула.

– Эм, не расстраивайся! Погуляешь там с Маей, а потом на время приедешь к нам. Мы тоже будем тебя навещать, – ободряюще сказала Лала, пытаясь успокоить и себя, и подруг. Эмма не сказала ничего в ответ. Ей не хотелось об этом думать сейчас. Интуиция подсказывала, что и не придется ничего решать. Время расставит все на свои места, и ее выбор будет очевиден.

– Лала, идем к Салиму? – спросила Эмма. Девушки закончили завтракать, и все вместе стали убирать со стола.

– Да, можно пойти, – осторожно ответила Лала, – но сейчас Вафа с ним, Фуад сказал, – словно извиняясь, закончила девушка.

– Ясно. Значит, мне туда идти незачем. Я пойду, посплю, да? – сказала Эмма. Ей действительно хотелось поспать. – Закроете дверь снаружи, пожалуйста.

Девочки грустно посмотрели ей вслед. Одинаковые мысли пришли на ум: возможно, действительно будет лучше, если она уедет.

Али проснулся слишком рано для воскресного утра. Обычно он не высыпался в будние дни и планировал отсыпаться на выходных. Запланировал спать не меньше, чем до 11, а вскочил в 7. Али не любил воскресенья из-за безделья, наполняющего их. Не желая оставаться наедине с самим собой, парень искал, чем себя занять. Работы по воскресеньям не было, а друзья были заняты: кто невестой, кто семьей. У Али не было ни того ни другого. Семья, конечно же, у него имелась, но проводить время с ними, в частности, когда Тамерлан-бей был в городе, он не стремился. Пару раз Али заходил к ним в гости, но каждый раз, видя отца, сожалел о своем решении. Тамерлан-бей вызывал в нем вспышки гнева и ярости. По неизвестной ему причине Али сравнивал отца с Аней: тот покинул его мать, а Аня бросила его самого. Конечно, ситуации были разные, но горечь обиды от событий прошлого была похожей. Из-за приступов гнева при виде отца Али не проводил времени со своей семьей, ссылаясь на работу и усталость после той. Больно фальшивой казалась ему эта их поздняя семейная идиллия.

Шел третий час дня. Юноша успел позавтракать овсяной кашей и перекусить большой миской фруктов. Он просмотрел уже второй по счету фильм, но его не оставляло желание позвонить Эмме. Парень все думал, чем же эта девушка так привлекла его. Безусловно, она была красивой, а ее темно-серые глаза притягивали его, как магнит. Али редко позволял себе подобные мысли, но при встрече с ней его не покидала мысль, что ему никогда не удастся больше вырваться из омута этих глаз. Вдобавок с самого первого момента встречи с ней ему хотелось защитить ее так, чтобы ее детская доверчивость и неподдельная искренность не пропали под влиянием суровых жизненных ситуаций. Али не знал, как отделаться от своих навязчивых мыслей. В итоге он убедил себя, что Эмма скорее всего находится с Салимом в клинике и тревожить ее не стоит. Чтобы занять себя, он позвонил друзьям: может, кто освободился. Юноша сам удивлялся своим поступкам: если раньше он пытался занять себя, чтобы избежать одиночества и непрошеных мыслей об Ане, то сейчас он пытался занять себя, чтобы не позвонить той сероглазой девушке. Живя по девизу «Если хочешь – делай, но подумай дважды», парень усмехнулся: он успел подумать уже трижды.