Реванш для принца

— Может и были, но многое сейчас воспринимается кусками. Нас ведь тоже можно заставить… забыть. И кому-то это понадобилось.

— Но ты можешь предположить?

— Он проиграл спор, и феи придумали ему наказание — прислали «подарок». Но так получилось, что открыл его я. А вырвавшиеся оттуда инструменты обхватили мне ноги, руки, вскрыли грудную клетку… в общем, как раз об этом моменте я бы с удовольствием забыл.

— То есть это не ты должен был стать Железным Лордом? Получается, ты сам себе это устроил?

— Благодаря этому Златана хотя бы не разорвало чувство вины.

— Он может чувствовать вину? — хмыкнула, — По твоим рассказам и тому, что я видела…

— Он изменился. Мы оба.

— Не вяжется что-то… — я вздохнула. Мы лежали на удивительно теплой земле, вдвоем, в обнимку, и смотрели на звезды. Его железная рука осторожно гладила мои волосы, а сердце билось ровно и уверенно. — Ведь есть еще паучок. И я чувствую — он связан с тобой. А в нем — иголки от Элы, зерно от Петры, камень устойчивости от Миявы. Я не склонна думать о феях как о благодетельницах, но…

— Я понимаю. Но на это у меня пока нет ответа.

Эрвин прикрыл глаза, не желая продолжать разговор.

Прошлое тяготило его даже больше чем то, что представляет собой настоящее. Череда ошибок, мысли, что было бы, если бы не…

Если бы не он открыл подарок.

Если бы Златан не спорил и не играл — в том числе с феями.

Если бы они оба не были такими.

Если бы его воспоминания были точны!

Возможно раньше он и не думал об этом вовсе, но сейчас к нему возвращались не только эмоции и мимика, но и все, что их сопровождало. Боль. Жажда перемен.

И желание взять реванш.

Эрвин тяжело, душераздирающе вздохнул… а я сделала то, что, наверное, сделала бы любая женщина для своего мужчины в таких условиях, когда нет возможности предложить явное решение проблемы.

Поцеловала.

И целовала до тех пор, пока он не начал отзываться, пока дыхание обоих не сбилось, а одежда не оказалась на влажной земле — и да, теперь мне уже было почти наплевать на то, что я не принимала ванну несколько дней, а трава и смятые, далеко не чистые тряпки служат нам постелью.

Если ты обнажился перед человеком хоть раз — далеко не только в физической близости — твои границы сильно раздвигаются.

Город появился на шестой день совершенно неожиданно.

Мы обогнули торчащую посреди поля скалу и остановились, как вкопанные: посреди изумрудного пространства сверкал ярко-красной инкрустацией диснеевский замок, окруженный стеной и особняками. И к огромным воротам в этой стене вел хрустальный мост, на котором также лежали «прелестные» желтые лепестки.

Все это было настолько декоративно и ничуть не железно, как в остальном Волше, что вызывало естественное недоверие и, почему-то, неестественное отвращение.

Хотя нет, я понимала, почему. Вяжущая на языке сладость была в этой картинке. Пряничный домик, в котором должна жить ведьма. А жили, как оказалось, веселые и улыбчивые, и на вид самые обычные люди. Разве что более чистенькие и хорошо одетые, более веселые, более доброжелательные по отношению к приезжим, чем я ожидала. Будто и правда мы попали на страницы рисованной сказки.

Или в мюзикл.

Я бы не удивилась, если бы они дружно выстроились и принялись петь вдохновляющую песню. Например о том, какой сегодня чудесный день — при этом с обязательными движениями ленточками, закручивающимися ровно в сторону светленького, с ярко-красной крышей постоялого двора.

— Знаете, — я с опаской посмотрела на очередную парочку, которые, улыбаясь голливудскими улыбками, помахали нам рукой. — Мне теперь кажется, что предыдущий город был не так уж и плох. А рубиновую столицу стоило бы переименовать в Степфорд.

— Что это?

— В нашем мире есть такая… постановка. Про маленький городок, где женщины удивительно идеальны, очаровательны и похожи друг на друга. Все их существование заключается в готовке, уборке и ухаживании за супругом. Вот только причина в том, что в них… ну, скажем так, мозги заменили на механические. Сделали себе удобных женщин.

— А здесь королева сделала себе удобных жителей? — нахмурился Леон.

— Я уже ничему не удивлюсь. Может это я стала слишком подозрительна? И все эти люди — ну просто представим — всего лишь счастливы своим обыкновенным счастьем? Например, потому что исполнили желания.

Мы зашли в особнячок с радушной хозяйкой и были тут же обласканы и накормлены добротной едой. А потом каждому выдали во владение по комнате на третьем этаже… в красно-розовый цветочек. Причем моя комната была особенно красно-розовая и особенно в цветочек.

Я остановила хозяйку.

— Замечательная спальня, — улыбнулась дородной женщине в стоячем крахмальном фартуке. — И город у вас просто великолепен! Как жаль, что до него так тяжело добраться — иначе слава о нем гремела бы на весь Волш, как слава о ваших великих магах.

— Великие маги? — она переспросила озадаченно, а потом добавила с почтением, — Лишь наша королева — Великая. Ее милостью мы озарены. Её добротой мы живы. Её…

— … решением исполнены ваши желания?

Женщина вздрогнула и даже лицо её пошло рябью, будто с него попыталась стечь улыбка. Но справилась с собой и ответила уверенно.

— Конечно, — и, пятясь, она быстренько отправилась вниз.

— Чем ты её так напугала? — спросил зашедший ко мне Златан и передернулся, увидев мои обои.

— Кого напугала? — уточнил Эрвин.

Я пересказала наш диалог и мужчины задумались.

— Могли ли мы преодолеть весь этот путь ради королевской аудиенции?

— Нам она и не понадобится, — Леон, как всегда, возник неслышно. Я давно уже перестала задумываться о его сопричастности происходящему — похоже, ему это все нужно не меньше, чем прочим — но поставила себе мысленную пометку выяснить таки, как он на самом деле оказался в нашей компании, — Сегодня Великий Рубиновый Бал-Маскарад.

Звучит-то как…

— Для…

— Для всех желающих!

— Королевский дворец готов вместить даже простолюдинов? — задрал бровь Златан.

— Ее милостью они озарены. Её добротой они живы, — продекламировала я нараспев и вздохнула, — Хотя мне кажется, что на таких балах она и переплавляет всем мозги. Но мы, естественно…

— Пойдем, — сказали все чуть ли не хором.

— Я бы не уповал только на королеву и слова хозяйки, а воспользовался случаем и всех расспросил о желаниях, — заявил Златан и мы, опять же, согласились.

Собираться пришлось быстро — а с учетом того, что у нас с собой ничего не было, очень быстро.

Быстро мыться, быстро закалывать волосы, быстро переодеваться. В лавке готового платья — от улыбок тамошних работниц все слиплось — были куплены наряды цвета золота и рубина, причем платье подогнали прям на мне, а на голову подобрали красный венок, превращая в «прекрасную розу».

Интересно, сколько таких цветочков будет на балу?

И вот мы уже в толпе радостно переговаривающихся жителей движемся по мраморному широкому мосту, пробираемся по забитым народам лестницам и втискиваемся в огромную бальную залу.

А нет, все не так уж демократично — это даже успокаивает. Подавляющее — в прямом смысле — большинство расположилось внизу. Второй уровень выглядел посвободнее, но и публика там была одета явно не в магазинах готового платья, а путь туда преграждали сурового вида усатики в костюмах гвардейцев.

А вот на верхнем ярусе этого торта — ну а как еще назвать бело-розово-золотой зал, украшенный огромными красными розами? — оказалось совсем пусто. Неспроста. Это стало понятно, как только заиграла торжественная музыка, все притихли и в едином порыве подались вперед.

Королева вышла… как королева. Выплыла, возникла, сошла. Вокруг нее — толпа прихлебателей, пажей, флейрин. Их было очень много, но все мелкие какие-то, в светлых нарядах, призванные лишь оттенять Единственную и Неповторимую. Искренне Улыбающуюся и Великодушную.

Толпа взволнованно вздрогнула и качнулась, будто пытаясь попасть разом в объятия широко раскинутых рук… а я поймала себя на мысли, что я сама — редкостная скотина, раз подозревала это Чудо в какой-то корысти и гадости…