Я иду искать

Озвученное хрипловатым бархатистым баритоном предложение застает врасплох. Смущает и отчего-то обезоруживает. Правда, клубящиеся на дне карамельно-карих глаз вихри не дают обмануться.

Игнат, как был хищником, так и остался. Акулой, которая проглотит мелкую рыбешку в два счета и не подавится. А еще, вероятно, вскроет то, что я так старательно пытаюсь похоронить.

Глава 7

Я простой антигерой, ты хорошая,

Твоя скромная душа хочет большего.

Все, что подарил тебе — уничтожила,

Ты ведешь меня дорогой до прошлого.

Игнат

— Мне нужно подумать.

Буквально на уровне ультразвука, едва слышно произносит Лиля, а у меня ее шепот во всем теле вибрацией резонирует. Что-то глубинное, почти забытое из недр души извлекает и заставляет не мигая смотреть на хрупкую блондинку в приталенном ярко-желтом сарафане.

Стройная. С изящными запястьями и тонкими лодыжками. С губами этими манящими. Хоть сейчас в фотосессии для крутого журнала снимай.

— Сколько?

— До завтра, ладно? В обед сообщу.

Стискиваю зубы крепче, стирая эмаль. Не двигаюсь. Хотя очень хочется податься вперед, встряхнуть Аристову за плечи, втягивая ноздрями действующий, словно афродизиак, аромат и вывалить на нее стопку из бонусов и перспектив. Что лягут в ее карман, если она согласится подписать со мной очередной договор.

Нельзя. Надо, чтобы сама дозрела.

Я знаю, что жмурящаяся от слепящего ее солнца девушка не набивает себе цену и не прибегает к типичным женским уловкам. Скорее, пытается выстроить между нами заградительные барьеры, которые мне пока рано ломать. Да и надо ли?

— Хорошо.

Склонив голову набок, я какое-то время молчу, пристально наблюдая за тем, как прямые лучи продолжают плавить зажатый в руке Лили пломбир. Раньше я бы опустился перед ней на корточки, взял бы ее ладони в свои и медленно слизал с аккуратных худых пальцев растаявшее мороженое. А потом отпустил бы грязную шутку и впился бы в соблазнительный рот жадным поцелуем, деля ваниль на двоих.

Сейчас же я лишь судорожно сглатываю и упорно держу дистанцию, потому что на расстоянии меньше метра башню к хренам снесет и все мои извинения превратятся в пустой бесполезный звук.

— В обед заеду к тебе на кофе.

Силой воли стопорнув транслируемые мозгом неприличные картинки-образы, я ставлю Аристову перед фактом и стараюсь не думать о том, как от моих слов вздрагивают ее плечи. А еще о том, что доносящийся с горок смех светловолосой крохи, упакованной в лавандовый комбинезон, дергает какие-то странные струны внутри.

Не вовремя. Не тогда, когда я уже расписал в своем воображаемом планнере ближайшие пять лет, где не предусмотрено места для Лили и ее солнечной дочери.

— На ужин? Нет, не жди. Буду поздно.

Покинув вылизанную до блеска территорию жилого комплекса, я сажусь в припаркованную неподалеку тачку и долго пялюсь в лобовое стекло, бесцельно изучая сияющие окна высотки. Отбиваю какой-то странный ритм по оплетке руля и не слишком охотно выныриваю из философских дум, когда телефонная трель вклинивается в блаженную тишину.

Вика звонит сообщить, что она уже освободилась, купила в «Афимолл Сити» новый комплект белья и собирается готовить фаршированные мясом баклажаны по маминому рецепту.

Конечно же, от моего «не жди» голос Левиной мгновенно теряет счастливые краски, только я достаточно эгоистичен, чтобы проигнорировать чужое звенящее разочарование и тронуться в выбранном направлении.

— Демид, здорово. Впиши меня. На сегодня, да.

Найдя нужного человечка в списке контактов, я сразу заваливаю его короткими указаниями и иронично ухмыляюсь, когда собеседник замолкает. Сопит шумно, демонстрируя слишком явное неодобрение, и, растягивая гласные, уточняет.

— Хорошо подумал? Ты же год где-то не дрался.

— Полтора. Не важно. Записывай.

Продавив распорядителя полулегальных боев Олега Демидова стальными интонациями, я получаю пару матерных фраз в свой адрес и обещание достать нужный экип. После чего отключаюсь и не могу сдержать кровожадной то ли улыбки, то ли оскала.

Независимо от исхода схватки, я выплесну скопившийся за эти дни адреналин и, быть может, вздохну спокойнее.

Пока не получается. Кроссовок сам топит педаль газа практически до максимума, за стеклом с бешеной скоростью пролетает приевшийся городской пейзаж, музыка из колонок доносится едва различимым фоном. И я даже не пытаюсь разобрать, о чем поет пронзительный женский голос.

В общем, к зданию известного лишь в узких кругах закрытого клуба я подъезжаю порядком на взводе, швыряю вибрирующий без перерыва мобильник в бардачок и буквально выпрыгиваю из автомобиля, ненадолго задерживаясь перед неприметной дверью, выкрашенной в черный цвет.

— Какие люди, и без охраны. Здорово, Крест!

— И тебе не хворать, Демид.

Обернувшись на раздающийся из-за спины звук, я позволяю мужчине в светло-серой рубашке, застегнутой наглухо, и молочных слаксах меня рассмотреть, после чего тяну руку для приветствия.

— А ты спокойнее, что ли, стал, Игнат? «Инстинкт убийцы» растерял?

— Возможно…

Невозмутимо поведя плечами, я первым проскальзываю в полутемный коридор и по памяти шагаю к раздевалкам в кромешной тишине. Зачем кому-то что-то доказывать, если спустя пару часов нас рассудит ринг. Даст ответы на повисшие в воздухе вопросы и наклеит на каждого бойца ту или иную бирку, вроде «топ», «потрачено», «темная лошадка» или «открытие сезона».

— Твой бой третий. Располагайся.

Кивнув на скамейку, где лежит новенькая экипировка, Олег удаляется, я же сдергиваю с себя футболку, вешаю ее на крючок и не тороплюсь садиться на полированные деревянные доски. В небольшом помещении без окон душновато. Или это пряное предвкушение так сильно кипятит лимфу?

Сильнее. Жестче. До победного.

Отчетливо шепчет мой внутренний зверь, который был так долго заперт в надежной клетке, и утробно рычит, когда я избавляюсь от джинсов, натягиваю шорты и зажимаю зубами капу. Еще немного, и мы с ним ворвемся в полузабытый мир сокрушительным смерчем, стряхнем пыль с перчаток и проверим, не канули ли в небытие старые навыки.

Вдох. Выдох. Десять шагов. Скрежет опустившейся вниз дверной ручки.

И я уже выпадаю в коридор, быстро преодолевая недлинное расстояние до мрачного, плохо освещенного зала с октагоном посередине. Вокруг заливисто визжат девицы разной внешности, начиная от наряженных в дизайнерские шмотки спутниц папиков-толстосумов, заканчивая одетыми в самые обычные футболки и штаны участницами схваток. Кто-то оглушительно свистит, кто-то пытается поменять сделанную ставку, кто-то снимает происходящее на телефон.

— О, Крестовский!

— Сколько лет, сколько зим!

— Я думал, он уже где-то на Бали чалится…

— Ну, ни хрена себе! Сам Крест пожаловал…

Краем уха я различаю сливающиеся в какофонию обрывки фраз, но тех, кто до сих пор прекрасно меня помнит, не замечаю. Сейчас все мое внимание приковано к сопернику — худому высокому блондину с кривой усмешкой и огромными ярко-голубыми глазами, застывшему в глубине клетки.

— Ты — труп.

Он произносит достаточно четко одними губами и изображает пригласительный жест, после которого отрубаются все звуки. Как по щелчку, испаряются оглушительные крики разбушевавшейся толпы, куда-то девается речь холеного прилизанного ведущего. И только сердце лихорадочно тарахтит где-то в висках.

— Посмотрим.

Выдаю настолько хладнокровно, насколько могу, и занимаю место в октагоне, стараясь не думать о ярко-желтом сарафане, сливочном мороженом и девочке с глазами цвета хмурого свинцового неба.

К счастью, гонг в одном мгновение выметает лишнее из воспаленных мозгов и заставляет сосредоточиться на поединке.