Я иду искать

Лиля

— Мамочка, а правда, что надо загадывать желание, когда звезда падает?

— Во-первых, настоящие звезды с неба не падают. За падающие звезды мы принимаем маленькие камни, которые летят из космического пространства, раскаляются, горят и гаснут, не успевая достичь Земли.

Тонко чувствуя мое нестабильное состояние, Сергей перетягивает Варино внимание на себя и увлеченно читает лекцию о метеорах — космических пришельцах. Дотошно разъясняет дочери малейшие детали, снабжает рассказ оживленными жестами и демонстрирует несколько ярких картинок на экране смартфона в подтверждение своих слов.

Я же благодарно ему киваю.

Нечеловечески мудрый к своим тридцати пяти. Эрудированный. Слишком понимающий. Такой, которого я не заслуживаю.

— Сереж, я в туалет.

Не выдержав скопившегося в районе солнечного сплетения напряжения, я неуклюже выкарабкиваюсь из-за стола и только сейчас замечаю, что стул Крестовского тоже пустует.

Раз, два, три. Дыши, Аристова, дыши. Ну, не садиться же обратно, в конце концов!

Поборов трусливый порыв, больше подходящий для страуса, я резко чеканю шаг, впечатывая каблуки в твердую поверхность, и отчаянно стараюсь угомонить участившийся пульс.

Не получается. Ровным счетом ничего не получается. Особенно, когда я заворачиваю за угол и в ставшем невероятно тесным для нас двоих коридоре наталкиваюсь на Игната и клубящиеся в глубине его диких глаз смертоносные вихри.

Мощная судорога прошивает насквозь. Волоски на руках встают дыбом, как будто меня только что шибанули дефибриллятором. Планеты с оглушительным грохотом покидают орбиту, мир переворачивается вверх тормашками, и уже в следующую секунду я оказываюсь прижата горячим телом к стене.

Нет сил сопротивляться. Да и желания тоже нет. Особенно, когда человек, наизусть знающий каждый твой изгиб, черточку, триггер, вот так умело плавит твои обиды и принципы в кипящем котле беспокойных страстей. Напоминает о том беспощадном безумстве, которое когда-то между нами творилось, и по-хозяйски тянется к застежке чертова комбинезона, под которым буквально горит кожа.

— Мамочка! А что вы здесь делаете?

Появление Вари в одно мгновение отрезвляет, смывая тяжелый наркотический дурман ушатом ледяной воды. Заставляет задыхаться от негодования на саму себя, спешно отлепляться от Крестовского и нырять ему под руку, притворяясь, что ничего особенного не происходит.

— Дядя Игнат помогал мне найти соринку в глазу. Щиплет. Посмотришь?

Я осторожно опускаюсь перед дочкой на корточки и лихорадочно молюсь, чтобы мужчине за моей спиной хватило такта и ума промолчать. А еще лучше — скрыться за дверью туалета и не отсвечивать, пока моя кроха не начала сыпать другими излюбленными вопросами «как-зачем-почему».

— Вот, мамуля! Нашла!

К моему огромному счастью, Варвара издает победоносный клич маленького индейца, действительно обнаруживая у меня на щеке ресницу, после чего мы вместе возвращаемся к Сергею за стол.

От нестерпимого стыда у меня пылают алым даже кончики ушей, а растревоженное сердце отбивает истеричное отрывистое стаккато, только все это ускользает от внимания Аристова, потому что он слишком погружен в непрестанно вибрирующий телефон.

— У меня в банке небольшой форс-мажор. Ничего катастрофичного, но мое присутствие не помешает.

Отлипнув от все еще мигающего оповещениями гаджета, извиняющимся тоном сообщает Сергей и выглядит по-настоящему разочарованным, оттого что наш редкий и долгожданный выходной так скоро близится к концу. На что я лишь мягко улыбаюсь и поддерживаю супруга, как это обычно делает он.

— Езжай. Мы с Варей побудем сами, закажем десерт. Все в порядке.

— Привезу вечером роллов и сладостей. Не скучайте.

Поднявшись из-за стола и всучив кредитку, хоть на моей карте давно достаточно средств, Аристов сначала целует Варвару в макушку, а потом нежно ведет ладонью по моей щеке прежде, чем окончательно попрощаться. Я же не могу избавиться от ощущения, что между лопаток впивается сотня наточенных ножей.

Готова поставить сотню долларов на то, что Игнат снова находится у меня за спиной.

— А Венера — сосед Земли, вторая планета от Солнца в Солнечной системе. Ее назвали в честь римской богини красоты и любви…

Насколько это возможно, я отрешаюсь от испытуемого дискомфорта и старательно игнорирую дурацкое покалывание на коже, которое слишком явно свидетельствует о чужом пристальном внимании.

С радостью продолжаю затронутую Сережей «звездно-космическую» тему и украдкой улыбаюсь, оттого что Варя слушает мой поучительный рассказ с широко открытым ртом. В этом возрасте они все жадно ловят любую информацию и впитывают чужие привычки-повадки-словечки, как губка.

Закончив с познавательной частью нашего обеда, мы съедаем по два шарика бананового мороженого и возвращаемся на такси домой. И мне даже удается ни разу не взглянуть за соседний столик, где, судя по доносящимся звукам, идет оживленная беседа.

А в нашей уютной квартире, где мы с Варварой беремся за любимые раскраски, мне становится гораздо спокойнее. Плавные мазки дочери умиротворяют, «Волшебник изумрудного города» и вовсе выравнивает метавшееся, словно маятник, настроение, до отметки «прекрасно». И я укладываю кроху спать без выворачивающих душу мыслей о прошлом и просканировавшей меня с макушки до кончиков пальцев ног Марине Борисовне.

— Здесь все несколько иначе, чем в Питере, но я справляюсь.

Наполнив фиолетовую пузатую кружку травяным чаем, отчитывается устранивший свой форс-мажор Сергей. Мы с ним разговариваем на кухне вполголоса, пока Варя смотрит, наверное, уже десятый сон. Аристов неспешно цедит светлый напиток в прикуску с овсяным печеньем и параллельно раздает какие-то указания в своем телефоне, я же сижу на подоконнике, прижав колени к груди.

— Уверена, что вывезешь, Лиль?

Банальный, но вместе с тем каверзный вопрос хлестким ударом бьет в цель, заставляя зябко ежиться. Я знаю, что, вернее кого, имеет в виду муж и невольно веду плечами, подбираясь.

— Это была разовая акция. Хорошие деньги, непыльная работа, на перспективу — сарафанное радио и новые клиенты.

Глуша верещащую, словно сирена, интуицию, я убеждаю себя, что ничего страшного не случилось и на открытии салона наше с Игнатом общение закончилось. Только вот новый день преподносит незапланированные сюрпризы.

Мы гуляем на детской площадке жилого комплекса, Варя катается с небольшой горки под чутким присмотром Лии, ну, а я наблюдаю за ними издалека, разворачивая брикет сливочного пломбира. Жмурюсь в предвкушении лакомства и думаю, что неплохо бы обновить гардероб, когда колючие мурашки начинают маршировать вдоль позвоночника.

Вдыхаю глубоко, длинно. Медленно выпускаю воздух из легких и так же медленно поворачиваюсь. По залитой солнцем дорожке широким шагом перемещается Игнат, отчего мой желудок стремительно ухает в пятки, а ладони предательски холодеют.

Я не готова. Не сейчас. Не завтра. Никогда. Слишком много во мне до сих пор плещется боли, обиды, выжигающих нутро эмоций.

— Если ты о вчерашнем…

Каменею, пока функции организма скоротечно атрофируются. Пломбир неумолимо тает, стекает с пальцев и падает липкими круглыми каплями на прогретый асфальт.

Где-то там валяется мое через раз трепыхающееся сердце.

— Я хотел извиниться. Мне не стоило на тебя так набрасываться.

Не знающий, куда деть руки, мужчина в светло-синих потертых джинсах и неизменной черной футболке удивляет. Крестовский, с которым я каталась по слепящему огнями городу и могла разделить большой сочный гамбургер поздней ночью, не умел просить прощения и признавать ошибки. Он пер как танк к своим «хочу», с высокой колокольни плюя на общественное мнение и сминая катком чужие желание, если они не совпадали с его.

Изменился? Повзрослел? Нахватался бесценного опыта? Возможно…

— Слушай, Лиль. Давай продолжим сотрудничество. У отца скоро открывается несколько новых точек. Мне понравилось, как вы организовали мероприятие у нас.