Отбор для невидимки

Моего уличного «сопровождения» тоже не наблюдалось.

Как только после пережитого потрясения голова начала хоть немного работать, я вспомнила о своих опасениях и стала более чем пристально следить за окружающими каждый раз, когда выходила из дома. Но так и не смогла уличить кого-то в преследовании.

И порадовалась, что не стала ничего сообщать вэе или стражам — выглядела бы полной идиоткой.

Так что я чувствовала себя теперь почти свободно, выезжая и прогуливаясь по поручениям вдовы Майер, попутно собирая для себя по крупицам сведения — и все больше убеждаясь, что в отсутствие достоверных данных по поводу девяти самых известных семейств и их детей, лучше бы мне уехать пока из столицы, да и дешевле это будет. Ну и продолжала заниматься гардеробом вэи и… составлять план собственных покупок и необходимых одежек для себя и малыша.

Людей на улицах становилось все больше — вскоре планировалось три дня праздников, самых главных в году, и ради этого с окрестных городов и деревень приехали и благородные, и деревенские. Но меня, как ни странно, это не раздражало, напротив, мне нравилась суета и сутолока, так напоминающая центр Москвы. Ощущение предвкушения и разлитая повсюду радость.

Я забывала о собственных сомнениях и невзгодах и порой просто шла, почти бесцельно, наслаждаясь общим воодушевлением, украшенными гербами особняками, цветами и цветочными гирляндами, в многочисленности продававшимися на тротуарах, представлениями уличных актеров на каждом углу.

Вот и сегодня возвращалась домой, чуть ли не проталкиваясь через многочисленных гуляк и застрявших на дороге дилижансов. И потому не сразу заметила мужскую фигуру, спускающуюся с нашего крыльца.

А когда поняла, кто это — опешила.

Проводила взглядом высокого мужчину и только потом зашла в дом. Сняла шляпку и оставила корзинку в холле, а сама поднялась наверх.

Вэя Майер была в гостиной — стояла и задумчиво смотрела в окно.

Спросить или не спросить?

— Аржея? Мне показалось или…отсюда только что вышел вэй Янгарелл?

Она обернулась ко мне довольно резко, будто настолько погрузилась в размышления, что не заметила моего прихода:

— Да, действительно… Он заходил, — сказала она смущенно и отвела взгляд, будто желала скрыть какую-то информацию.

Меня это несколько напрягло, но вряд ли я имела право настаивать. Тем не менее уточнила:

— Вы сделались дружны во время отбора? Он показался мне приятным и галантным.

— Ну… да, — протянула вэя с сомнением, посмотрела на меня пристально и тут же — в сторону. — Во время антракта в театре, когда вы оставались в зале, я…снова случайно столкнулась с ним. И вот… визит вежливости.

И замолчала.

Угу. А недоговаривать — это тоже вежливо?

Хотя кто я такая, чтобы передо мной распинались?

Я едва подавила вспышку раздражения — хм, а ведь гормоны, похоже, разыгрались не на шутку, уж больно остро я последнее время на все реагировала — кивнула и сказала, проглатывая рвущиеся вопросы.

— Пойду… проверю готовность к ужину.

— Да-да… ступайте.

Ступайте?

Ох, не нравится мне все это…

54

Праздники, посвященные Дню Зрелости проходили в столице с огромным размахом.

Начинались они задолго до самого дня и продолжались несколько суток после. Это были и народные гуляния, оплачиваемые из королевской казны, и хаотичные рынки и представления, спонтанно возникающее веселье в различных трактирах и кабаках, ну и… раздолье мелким воришкам и прочих прохиндеям, приезжающим в Арнодалор поживиться легкими монетами так же, как прочие приезжали за впечатлениями.

Чем был более знатен род, тем ближе он старался селиться ко дворцу — если не являлся счастливым обладателем собственного особняка в центральной части. И тем на большее количество приемов и балов, устраиваемых королевской четой, вэй-ганами и вэями побогаче стремился получить приглашения.

У «Зрелости» было несколько значений.

В древние времена он представлялся праздником плодородия, собирающим жителей соседних поселений. Но не на исходе жатвы, а в разгар, когда сама природа брызжет красками и дарами, поля и луга полны сочных и готовых к сбору овощами и фруктами, а в лесу разнотравье, ягоды, лишайники и похи — местные грибные колонии.

Несколько позже, когда произошло четкое разделение на магов и не-магов, на существ различной наружности и даров, это стало в том числе праздником восхваления магической Сущности мира, пронизывающей планету и благоволящей всем живущим. Было принято, чтобы маги, одаренные и разбогатевшие жители многочисленных королевств демонстрировали свои возможности: в виде фокусов и представлений, в виде благотворительности. Например, безвозмездного исцеления тех, кто не мог заплатить за лекаря; предоставления защиты, пищи и крова; помощи бедным и обездоленным. Тогда же наступала пора свадеб. Считалось, что, поженившись в эти дни, мужчина и женщина проживут вместе долго и счастливо, а их дом будет полон.

Накануне Зрелости говорили только добрые слова и совершались только хорошие дела — чтобы напитать светом магический каркас. И тогда это воздавалось сторицей…

После становления королевства Фаэран, День Зрелости стал к тому же днем королевского «сияния и благополучия», восхваления взросления цивилизации в целом и этого государства, что давало возможность своим жителям жить в довольствии и сытости, в частности.

Так что количество надушенных конвертов из плотной бумаги, складываемых на специальный поднос в холле, значительно увеличилось. Но Аржея осталась так же придирчива как и прежде. Она предпочитала интересные представления балам, вечера чтений — светским сплетням, а прогулки в парках — дамским посиделкам за вышивкой. Что еще раз продемонстрировало мне, что даже в рамках своего сословия можно отличаться и не быть при этом изгоем — главное, делать все с полной уверенностью в собственном праве на инаковость. Ну и не допускать вопиющих нарушений с точки зрения общества.

Это, в какой-то мере, обнадежило меня и дало надежду на то, что она адекватно воспримет информацию о моей беременности и не погонит прочь. Напротив, поможет разобраться со статусом ребенка и нашим с ним будущим. Ведь не считая той странности после её разговора с вэем Янгареллом, которая, вполне возможно, мне лишь почудилась, с момента моего прибытия в столицу Аржея демонстрировала чудеса терпимости и дружелюбия. И пусть мне не с чем было сравнивать — из-за собственной сдержанности и любви к спокойному времяпрепровождению в активной Москве я так и не приобрела подруг, — но то, что происходило между мной и вдовой, было больше похоже именно на дружбу, нежели на отношения сюзерена и его вассала. И дарило мне внутреннее ощущение тепла.

Между нами установилась вполне доверительная атмосфера, питаемая совместными прогулками и схожими высказывании в отношении тех или иных событий или же поведения отдельных личностей. И потому я решила, сразу после Бала Зрелости, что был запланирован в королевском дворце на завтрашний день и к которому вэи — даже равнодушная к светским увеселениям Аржея — готовились, как к самому важному событию года, объясниться и попросить помощи. И разрешения воспользоваться услугами её надежного поверенного, чтобы разобраться в юридических аспектах моего положения.

Девушка вернулась с мероприятий, которые решила не игнорировать, под утро, а это означало, что почти весь день я свободна. И потому я пригласила уже сильно беременную мэсси Аллен на прогулку и обед в центральной ресторации, в которой не стали бы коситься на двух девиц без сопровождения.

Приглашение, помимо желания пообщаться с приятной мне особой, имело под собой и более практичные цели.

Во-первых, я хотела разведать обстановку на предмет проживания в их доме — ранее они предлагали подобный выход, но не факт, что и сейчас пойдут на это.

Во-вторых… выяснить, что это вообще такое… беременность? Конечно, я вышла не из дремучего леса и, несмотря на отсутствие у меня и у моих близких младенцев, многого нахваталась. Но в данный момент ощущала себя совершенно беспомощной, тем более что реалии этого мира могли сильно отличаться от того, что я полагала верным.