Страница 23 из 70
В этих словах Розочки имелся свой резон.
И Астра заставила себя успокоиться. Сосредоточиться. Им нужны ботинки. Одна пара. И еще сандалики, тоже одна пара, потому что, если Розочка выросла из ботинок, то из сандаликов наверняка тоже, хотя и молчит о том.
Сандалики нашлись.
И ботинки к ним. Какие-то нелепые, тяжелые и до крайности неудобные с виду.
- Других нет, - рявкнула продавщица, глядя на Астру так, что тотчас захотелось отступить, укрыться за полками с этими вот пальто. – Ишь, прынцессы выискались…
- Нормально, - Розочка натянула ботинок, который оказался еще и велик. – На вырост будет. А если на носок шерстяной, то вообще хорошо.
- Какой носок? – обреченно поинтересовалась Астра, уже понимая, что не станет требовать других ботинок, которые наверняка имеются, но не для всех. Ведь не может такого быть, чтобы в магазин только один фасон поставили.
- Шерстяной. Тетя Лера свяжет. Говорит, что как раз у дяди Ингвара по осени линька, много шерсти начешет…
Астра подавила тяжелый вздох.
- А шерстяные, особенно, если из шерсти оборотня, так вовсе теплые…
Розочка ногой притопнула.
- Идем? – поинтересовалась она. – Раз купили.
- Идем, - согласилась Астра. – Только еще платье посмотрим…
- Зачем? – Розочка глянула с подозрением.
- Чтобы было.
- У меня есть. А тебе посмотрим.
- А мне-то зачем? – иногда Астра, разговаривая с дочерью, совершенно забывала, что та еще ребенок. Да и сама Розочка, кажется, с первых дней своих, решила быть взрослой.
- Чтобы красивой была. Хотя… ты ему и так понравилась.
Платья в «Детском мире» имелись, но тоже какие-то… серые и из тяжелой колючей ткани шитые, и даже кружевные воротнички нисколько не умаляли этой мрачной какой-то тоскливой серости нарядов. А вот куклу Астра купила, пусть для того и пришлось потревожить пухлую придремавшую на стуле женщину. Правда та почему-то нисколько не разозлилась, но даже улыбнулась Розочке и кукол с полки сняла целых трех, позволивши выбрать. И это вот странное непривычное дружелюбие абсолютно незнакомой женщины привело Астру в полнейшую растерянность, иначе и не объяснить, отчего она позволила отвести себя в «Дом торговли».
Ей платье не нужно.
Совершенно.
И красивой она быть не желает. Она-то и не будет, она уже давно поняла и даже научилась радоваться этому-то обстоятельству, но…
- Вот, - Розочка вытащила невообразимый наряд цвета старого мха. Платье с узким лифом и пышною юбкой было и вправду красивым, оттого и странно, как затесалось оно среди прочих, шитых, кажется, из тех же неброских колючих тканей, которые единственно и были доступны всем. – Примерь. Тебе как раз будет.
- Мне не нужны платья, - Астра коснулась гладкой ткани и подавила вздох.
…у матушки платьев была целая комната, казавшаяся Астре огромной, хотя сама-то матушка вздыхала, что эта вот комната вовсе не так уж и велика, что во времена прежние комната была не одна, а папенька тогда хмурился и повторял, что о прежних временах не стоит вспоминать.
Беду накличешь.
Накликала.
…куда они подевались, те платья, которые Астре нравилось перебирать, представляя себя-то, то в алом бархате, то в шелках, то в строгом шерстяном костюме, что шел матушке несказанно? Наверное, туда же, куда и собственные наряды Астры.
- Примерь, - требовательно повторила Розочка.
- И вправду, примерьте, - поддержала ее хрупкая девочка с огромными серыми очами. – Вам пойдет. Оно последнее осталось, одно, потому что маленькое, даже на подростков не садится. А вы совсем худая.
Это было сказано без упрека. И… и Астра подчинилась.
…ей не нужно платье.
И красивой быть тоже не нужно. Это опасно и… Серафима Казимировна чешет волосы, приговаривая:
- Не высовывайся, не попадайся на глазах. Прячься, девонька. Война – дело такое, людей уродует. И самых лучших уродует. Вот и творят они, не разумея, не понимая, что не любой грех отмолить выйдет.
Сама-то она молилась редко.
И Астру не принуждала, повторяя, что в том смысла нет, что вера идет от души, а не поклона…
…она бы не обрадовалась.
Платье село, будто для Астры и шито было. Прочие-то наряды, которые ей доставались, всегда-то были несуразно велики. Не потому, что шились плохо, отнюдь, просто сама Астра отличалась излишнею худобой.
- Чудесно смотрится, - всплеснула руками девушка.
И вновь… ни зависти, ни раздражения, которое зачастую даже скрывать не удосуживались.
- И вам идет. Под цвет глаз, а еще… погодите…
Она исчезла, чтобы появиться с коробкой.
- Тоже одни остались… тридцать пятого размера. Кому такой нужен? – она спрашивала, будто удивляясь, что кому-то вовсе пришло в голову делать туфли этого вот, детского, считай, размера. – И на каблуке. Если бы без каблука…
На каблуках Астра стояла неуверенно.
И вовсе не собиралась она покупать ни платье вот это, в котором вдруг переставала быть незаметною, ни туфли, ничего вообще… но…
- Не дури, - Розочка уперла руки в бока. – А не то тете Лере пожалуюсь.
Глава 13
Глава 13
От Леночки Калерия выходила в состоянии глубокой задумчивости. Нет, за чаепитием ей не рассказали ни особых секретов, ни тайн государственных, — все ж Леночка место свое ценила, да и вовсе не была так глупа, как говорили некоторые.
Но…
Тело имелось.
И наряд вызывали. А потом еще экспертов, на которых нужно в бухгалтерию подать список, чтобы премию им выписали за работу в неурочное. Стало быть, не дежурных привезли, но лучших. Тело? Тело перевезли в городской морг, а вот в сводки происшествие не попало, ибо смерть оказалась напрочь естественною. И это тоже казалось подозрительным.
Если естественная, то зачем эксперты?
Стасичка вон.
Точнее, Оболенский Станислав Станиславович, который, дожив до почтенных шестидесяти семи лет, сохранил не только юношеский задор, но и юношеский же облик. И оттого предпочитал именоваться Стасичкой и никак иначе.
К нему Калерия тоже заглянет.
Но завтра.
Однако зачем Стасичка? И как с ним, да еще с этим телом, связан высокий гость из самой-то Москвы явившийся. Да не простой, а при погонах генеральских. И главное что Сам-то тоже при погонах, и при связях, а все одно рядом с гостем этим теряется совершенно. Леночка и не помнит, чтоб он когда-то еще таким растерянным был.
А гость и ей не по нраву пришелся.
Неправильный он.
Нехороший.
А чем? Леночка и сама не понимала. И злилась от этого непонимания. И потому разговор весь, чаепитие скомканным вышло.
Пускай.
На сегодня имелось у Калерии неоконченное дело, которое к разговору с Леночкой и подозрительному покойнику, для мира не существовавшему, то ли по естественным причинам оставления жизни, как писано было в протоколе, то ли по соображениям государственной важности, отношения не имело.
Стало быть…
Калерия поправила форму. Следовало признать, что ведет она себя неразумно, что никто-то не просил ее вмешиваться и, более того, может быть, что вмешательство ее лишь навредит, причем, скорее всего, самой Калерии, но… что поделать. С юных лет отличалась она невероятнейшим упрямством, которое когда-то и привело ее, романтичную и, как ей казалось, глубоко влюбленную, на призывной пункт.
Калерия наскоро переплела растрепавшуюся косу.
…все ведь из-за Васьки, который сперва жениться обещался, а потом на войну сбежал. И она за ним, ибо жизни себе без Васьки не представляла, а вдвоем они бы поганых асверов точно побили бы.
Калерия стерла остатки помады.
Убрала неестественный румянец.
…и в танкисты она сама напросилась, чтобы поближе к любимому, который отписался матушке, что тоже в танковое пошел.
Поганец.
Накинув куртку, Калерия вышла из кабинета и дверь за собой прикрыла.
— Я по вызову, — сказала она, сунув дежурному под нос жалобу. — Пока и вправду этот придурок кого не поднял…