История Табасарана

Хив

Памятник, высеченный из очень твердой породы камня – доломита, наклонен лицевой стороной вперед: вот почему надпись более чем тысячелетнего возраста так хорошо сохранилась – она нанесена куфическим шрифтом со значительными элементами насха и занимает 7 строк. Перевод гласит: «Это могила Хаджи, сына Халифа и мать его М.Р.Х.К. Умер он в чуму в триста двадцатом (году)» (320 г.х. = 13.1.932-1.1.933 г.).

В нескольких метрах от описанной стелы обнаружены обломки памятника, палеографические особенности которого позволяют отнести его к X веку.

Центральное поле в глубоко врезанном рамочном обрамлении имеет надпись в 10 строк хорошей сохранности, которая гласит: «Милостивый, милосердный. Это могила Баиша, дочери Л.ш.х.н.р. Да осветит Аллах их могилу. Я верю в Аллаха… с опорой Аллаха. Пусть Аллах… спасет его». Памятник, кроме прочего, примечателен тем, что принадлежит он женщине.

Селение Хив – единственное в Южном Дагестане село, на которое в 1942 году была сброшена вражеская бомба.

Гюхряг

На территории села (участок Чвараг) имеется священное место Пир, где на камне высечена надпись 210 год по Хиджре.

Недалеко от Джума-мечети в Дербенте была расположена баня, где можно было совершить полное омовение (гусль). Перед входом в мечеть врыт каменный столб – молчаливое напоминание о прошлом. По преданию, здесь иранский Надир-Шах, напавший в 1741 году на Кайтаг и Табасаран, велел насыпать холм из человеческих глаз. Этой экзекуции подверглись жители непокоренных аулов Кайтага и Табасарана.

Чрезвычайная сложность исторических, этнических и лингвистических проблем, связанных с “горой наречий”, очень затрудняет отождествление названий, приводимых в арабских источниках; еще больше осложнений вносит в дело арабский алфавит, совершенно неподходящий для передачи необычных иностранных имен (Так в арабском тексте Ибн А’сама (см. А. Н. Курат, – “Ankara Universitesi, dil ve tarih dergisi”, 1949, VII/2, стр. 268) и у Ибн Асира (V, стр. 45) название реки Алран (текущей на расстоянии шести фарсахов от ал-Баба) должно читаться *ал-Вак. Другая форма того же имени Дарвак (Дарбах) у Гарнати (изд. Феррана, стр. 83) передана как вместо правильного ад-Дарвак).

Любопытным является и проклятие, бытующее в Табасаране, но употребляемое не по мелким поводам, а в отношении измены, предательства, подлости: «Двадцать тысяч проклятий тебе!». Такая его гиперболическая форма, скорее всего, связана с исключительно большим (даже по дагестанским меркам) количеством невзгод, обрушивавшихся на этот уголок Дагестана.

И еще одно поверье бытующее в Хучни, в Ерси и некоторых других аулах Нижнего Табасарана, что аул сгорал (разрушался) до тла семь раз – и семь раз вновь возрождался на том же месте. В этой фразе лаконично изложен весь смысл истории Табасарана. К слову сказать, проклятья – это целый жанр табасаранского фольклора, заслуживающий изучения и не лишенный исторического интереса. И каждый из этих варваров оставил свой отпечаток в истории моего маленького гордого народа.

В экспозиции азербайджанского Государственного музея искусств имени Рустама Мустафаева представлены редкие образцы средневековых металлических изделий с художественной рельефной обработкой.

Своей формой и орнаментальным богатством отличается «Şərbət qabı» («Шербетница»). На ней высечена надпись религиозного содержания: «Без воды сыны и дочери пророка иссохли от жажды. Каменное сердце и то бы растаяло. Реу, государство Табасаран. Реу – город, по заказу правителя Табасарана» – это приветствие последователям пророка. Чуть ниже, внутри, – 15 орнаментированных бута, в которых шрифтом «несх» на арабском языке написаны имена пророков. Далее следует изречение, типичное для шиитов: «Будь проклят Йезид» Сахиб Абдулали». Помимо изящных изображений, которыми разукрашен сосуд, удивительна его форма, напоминающая цветочный венчик, посаженный на высокую ножку. Надпись на шербетнице относится к 680 году.

Поселение Гамах-гул находится на приречной террасе у реки Рапакчай. От него остались лишь развалины, сохранилось небольшое кладбище с 40 надмогильными плитами и надмогильное сооружение – «гюмбет», названный в народе как Гамах наквар. На кладбище проводились раскопки. Их вела группа, возглавляемая сотрудниками ИИЯЛ ДНЦ АН СССР антропологом Ю. М. Гаджиевым. Было установлено, что здесь захоронено 25 детей в возрасте от 10 до 15 лет и 15 взрослых. Четыре черепа пробиты ударами кинжала или топора. Могильные ямы сделаны в виде вытянутого четырехугольника глубиной 1,5–1,8 метра. Детские захоронения расположены на глубине не более 1 метра. Погребальная камера устроена не по мусульманскому обряду – сбоку могилы, а внизу на правой стороне. Это место обмазывалось специальным глиняным раствором. В детских захоронениях обнаружены бусы, ожерелья, кольца, бронзовые браслеты. Это также нетипично для мусульманских захоронений, так как ислам запрещает класть в могилу какие-либо предметы, помимо покойника, облаченного в саван. На кладбище есть надмогильные плиты с куфическими и полу-куфическими арабскими надписями. Большинство из них пострадало от времени и трудноразличимы. Хотя кладбище и заброшено, местные жители все же ходят сюда на поклонение. Объектами поклонения служат «гюмбет» над могилой какого-то святого, также дерево Гамах-пир Достопримечательности кладбища, относящегося к переходному этапу от язычества к мусульманству, на этом не исчерпываются. Есть здесь и «священный» камень – известняк-ракушечник, большая часть которого находится в земле. Этот камень («лизи-гван» – белый камень) служит объектом почитания, в особенности в период засухи. Чтобы вызвать дождь, жители окрестных сел проводили особый обряд. Группа взрослых и детей во главе с муллой направлялась к этому камню. С него топориком откалывали крошки, которые бережно собирались муллой в платок. Затем процессия отправлялась на речку, где мулла, встав на камень посреди реки, ссыпал каменные крошки в воду, читая при этом молитвы из Корана. Находящиеся на берегу дети бросали камешки реку, стараясь обрызгать находящихся на берегу и муллу. Участники обряда расходились по домам, веря, что дождь пойдет тотчас как только крошки «священного» камня достигнут моря.

Табасаран

Существует множество версий относительно происхождения племенного и географического названия Табар-сар-аран, в том числе и учитывающие его иранскую этимологию, однако все они малоубедительны, поскольку отталкиваются от этой формы как от исходной. А между тем во всех источниках, созданных до монгольского нашествия, зафиксирована лишь одна форма этого топонима, а именно – Табар-сар-ан. Впервые это название упоминается в числе персидских титулов, которые Хосров I Ануширван дал местных владетелям, а также ворот, «которые являются входами в ущелья горы ал-Кабк», контролируемыми различными племенами (Баб филаншах, Баб табарсараншах и др.).

(Хосров I Ануширван (перс. от пехл. anōšag-ruwān – «с бессмертной душой»; 501–579) – шахиншах из династии Сасанидов, правивший Ираном с 531 до 579 года.)

Подтверждая сведения ал-Балазури, ал-Йа‘куби и других своих предшественников, Йакут ал-Хамави приводит идентичный материал, но со ссылкой на «книги персов». Табарсараном этот край называл и автор местной хроники Та’рих ал-Баб (начало XII в.), житель Дарбанда.

Безо всякого сомнения, Табар-сар-ан – искаженная форма названия Табар-сар-аран, засвидетельствованного во всех арабо-персидских источниках, но никак не наоборот, как считалось до сих пор. Под влиянием языка исконного населения этой местности срединный звук – р вследствие редукции выпал, и Табар-сар-аран превратился в Таба-сар-ан. В переводе с персидского языка форма множественного числа ﻥﺍﺭﺴ саран (мн. от ﺭﺴ сар «голова», «вершина», предводитель»; в пехлевийской транслитерации sl) означает «предводители войска», «военачальники».