Впечатление. Восходящее солнце

Они прервались только когда Миранда коснулась его плеча и напомнила, что Пятому пора отправляться за Оуэном и Ханной. Он встал и извинился, и Миранда заняла его место в кресле перед родителями.

Когда он вернулся, Миранда уже была в новом платье — бирюзовом, вместо зелёного, и едва он выпустил чемодан и руку Ханны, увела его наверх переодеваться. Вышли они, правда, не сразу — Пятый не смог удержаться и поцеловал её, стоило двери в хозяйскую спальню закрыться за ними, а потом также долго не мог выпустить Миранду из объятий.

— Даже не знаю, что тебе сказать, Номер Пять. Что ты сам виноват в своих муках и нечего исчезать так надолго, или, наоборот, попросить тебя делать так почаще, если ты всегда будешь таким прилипчивым по возвращению, — рассмеялась Миранда, перебирая пальцами волосы у него на затылке.

Они вышли только вдоволь нацеловавшись. Пятый снова был в поло в тон её платью, но теперь без единого пятнышка. На улице к тому времени всё уже было готово и им оставалось только рассесться по местам.

Пятый сидел между Ваней и Мирандой, и щурился на свет заходящего солнца. Рассматривал свою огромную семью, в которой больше не было места соперничеству и старым травмам. Это был их день рождения и за столом звучали только слова любви. Живым желали долгих дней и приятных ночей, а мёртвым покоя и мира.

Двенадцать лет в одиночестве сделали его злым и отчаянным. Жестоким, иногда беспощадным и ужасно одиноким. Это одиночество преследовало его всегда. Чувство, что он чужой и в утонувшем мире, и в мире людей было с ним всегда. Оно заполняло лёгкие, как тёмные воды Апокалипсиса.

Но это чувство ушло. День за днём оно испарялось словно дым от костра. И сегодня Пятый чувствовал себя частью целого.

После пирогов Миранда скинула туфли на шпильках, он разулся тоже, и они закружились в танце под музыку гитары Диего и скрипки Вани.

— Кстати, — выдохнула Миранда, когда они сели обратно. Поболтала в бокале рислинг и выпила залпом. — У меня есть для тебя подарок.

Она отставила бокал и выудила из спрятанного в широкой юбке кармана небольшую коробочку. Пятый нахмурился:

— Это вроде бы я должен был дарить тебе кольцо, разве нет?

— Это не кольцо. Открой.

Пятый не стал спорить.

«Любовь побеждает всё», гласили золотые буквы на крышке. Пятый ухмыльнулся уголком губ, поднял её и замер.

— Что это?

— Ты такой носил когда-то. Это пламя, застывшее во времени, — улыбнулась Миранда.

Пятый высыпал на ладонь крохотный стеклянный шарик, светящийся ярким жёлтым светом. На мгновение его накрыло странным, но отчаянно знакомым чувством: будто сердце в его груди пылало. И он вспомнил — не Долорес, а сказку Древних про мальчика, отдавшего свою человечность. Он подался вперёд, обхватывая Миранду руками, а когда выпустил, вставил стекляшку в кулон, когда-то давно подаренный Лайлой. Она встала идеально.

Как раз в этот момент, Лютер принёс граммофон, и перед ними выросла Ваня:

— Можно я украду у тебя своего брата? — спросила она у Миранды. Миранда кивнула, и Пятый поспешил обратно на траву за сестрой.

Они танцевали то ли долго, то ли совсем ничего — Пятый не мог сказать. Но эти танцы будто вернули его во времена, когда он был просто наглым мальчишкой, а Ваня была жива.

— Ты хорошо танцуешь, — улыбнулась Ваня.

— Учился у лучших, — хмыкнул Пятый. Они выдержали паузу и рассмеялись вместе.

Танцевать Пятого учила Ваня.

Когда похолодало, живые завернулись в пледы. Рислинг сменился на глинтвейн, беседы стали потише.

— А теперь, — Миранда поднялась со своего места. Она закуталась в одеяло как в кокон, но рука, изящно сжимающая стакан с горячим вином, всё равно выглядывала из-под складок. — Пора одарить именинников.

Пятый бросил на неё взгляд, кивнул и исчез в синей вспышке. Вернулся с коробкой и протянул её Лайле.

— Коротышка, — начал он. — Я знаю, что это ты и сама себе можешь позволить, но… подарком же лучше, правда?

— Спасибо, носатый, — Лайла поднялась и взяла в руки коробку. Развязала ленту, сняла крышку и достала кассетный плеер с наушниками, обтянутыми розовым поролоном. Она удивлённо вскинула брови, покрутила его в руках, а потом нажала на кнопку проигрывания.

Из наушников тихо донеслась «Аксель Ф» Гарольда Фальтермейера.

— Ммм, носатый, — Лайла расплылась в улыбке. — Наша песня.

Пятый кивнул с ухмылкой и повернулся к Клаусу.

— Теперь ты, — он сунул руку в карман брюк и достал приторно розовую открытку в сиреневый турецкий огурец и с щенком лабрадора в рамочке. — С днём рождения, братец.

Клаус сморщил нос, но выбрался из пледа и подобрался к Пятому.

— Какая пре… — начал он, глядя на пёсика на открытке, и замолк, как только её перевернул.

Дейв привстал на своём месте, а Бен заглянул Клаусу через плечо.

— Это же… рецепт твоего киша, Миранда… Ребята… — у Клауса на глазах выступили слёзы, и он стиснул их в объятиях по очереди, а потом, вручив открытку Дейву, убежал в дом.

Пятый не стал садиться, заранее зная, что сейчас снова придётся вставать.

Меньше, чем через минуту Клаус прибежал обратно.

— Пятый… — он остановился, чтобы отдышаться. Вложил в руки Эллисон небольшую коробку с ярким бантом, а сам перехватил видеокассету, перевязанную лентой. Оглянулся на родных. — В нашей семье богатая история разногласий и конфликтов, но несмотря ни на что, мы любим тебя, Пятый. Очень. И эта запись — признание тебе ото всех нас. — Он заправил прядь за ухо и повёл плечами как от порыва ветерка. — Здесь воспоминания. Извинения. Истории и секреты, которыми хотелось с тобой поделиться, но не было возможности. И много-много любви.

— Моё обращение самое мощное, — вмешался Диего. — Ты будешь плакать, бро.

— С днём рождения, Пятый, — Клаус вложил Пятому в руки кассету. Пятый сжал её в пальцах и сел сам, рядом с Мирандой. Не почувствовал, как она накинула плед ему на плечи, рассматривая бобину с плёнкой и ленту, а потом всё же вскинул голову:

— Поздравляю, вы подарили мне доказательства, что не считаете меня занозой в жопе, — с улыбкой заметил он. Отложил кассету к коробку от Миранды и синей вспышкой перенёсся к Клаусу, сжав его в крепких объятиях. Он надеялся, что остальные к нему присоединятся. — Спасибо, ребята.

Клаус обнял его в ответ, а потом и правда подтянулись остальные. Ощутимые и неощутимые одновременно.

— Дышать… нечем, — выдавил Клаус, рассмеялся и выбрался из переплетения родных рук. Протянул руку и забрал у Эллисон коробочку с бантом. — Лайла, сестрёнка. Это, в общем-то, не совсем мой подарок, но я первый узнал, и мы, — к нему тут же подошла Юдора, и Клаус её обхватил за плечи, — решили, что сегодня идеальный день, чтобы объявить об этом тебе и семье.

Пятый отступил к Миранде и тихо шепнул:

— Ты знаешь, что там?