Впечатление. Восходящее солнце

— Письмо? — Клаус вскинул брови. — Прощальное?

Он сцепил руки в замок и уставился под ноги. Пятый забеспокоился — не сказал ли он лишнего? Не спровоцировал ли приступ, которые раньше случались всё реже и реже?

Клаус молчал. Потом зарылся пальцами в кудри, моргнул несколько раз и выдохнул:

— Пятый, я хотел бы возобновить терапию.

— Технически… официально ты её так и не закончил, — осторожно сказал Пятый. — Но я дам им знать. Те же дни, то же время подойдёт?

— Да… Да, думаю да. Спасибо. За всё, — Клаус покивал, щёлкнул костяшками и поднял глаза. Не сводил с Пятого пристального взгляда долгую минуту, а потом шагнул к нему и обнял. Пятый удивлённо застыл, совсем как годы назад, когда Клаус впервые его обнял в тот злополучный вечер. А следом так же нерешительно обнял в ответ.

— Я бы пропал без тебя, Пятый.

— Ты недооцениваешь себя, Клаус. Ты очень сильный, — шепнул Пятый, обнимая его уже крепче.

Они так и стояли, пока Клаус не вздрогнул от голоса фрау Губерман, отправляющей работников собирать кукурузу. Клаус выпустил Пятого, отступил на шаг и выдохнул:

— Кажется, ты говорил, что тут ещё чердак есть?

— Ага. Хочешь взглянуть? — Пятый мотнул головой в сторону коридора и вышел из комнаты первым. Привычно уже потянул за верёвку, спуская лестницу.

Пока они планировали, как лучше организовать пребывание Клауса здесь, фрау Губерман привела чердак в порядок, и теперь там можно было прятаться, когда хотелось побыть в тишине и спокойствии.

Пятый пропустил Клауса вперёд, а когда они оба оказались наверху, перенёсся к крошечному окну и отодвинул плотную штору, впуская солнечный свет. Коротко замер, зажмурившись и подставив лицо солнцу. Согревая звёздное небо под веками.

А потом посмотрел на Клауса.

— Наверное, это моё любимое место на ферме, — ухмыльнулся он.

— Я даже не сомневался, — тихо засмеялся Клаус, вдохнул полной грудью и фыркнул.

У чердака, полного безделушек из прошлого Миранды, не было шансов. Он просто обязан был понравиться Клаусу.

— Отличное место, чтобы разговаривать с картами, — Клаус пробежал пальцами по пыльной спинке кресла, заметил старый буфет, бросился к нему и прижался к стеклу, изучая внутренности.

Пятый улыбнулся и опустился на край сундука, в котором хранилась старая одежда Мимингеров. Недошитое свадебное платье так и осталось лежать на крышке, и Пятый осторожно пригладил складки, а потом посмотрел на Клауса:

— Тогда оно в твоём распоряжении. Оно крепко связано с прошлым, а все эти вещи помнят столько надежд на будущее… Наверное, энергетика здесь и правда что надо.

Клаус уже зарылся в один из ящиков, перебирая старую посуду, монетки и украшения.

— Только посмотри, — он выхватил из кучи мелочей нитку бус, обернулся и тут же запнулся. — А что это тут у нас? — не глядя закинул бусы обратно в ящик и направился к Пятому.

Он смотрел прямо на платье. Пятый смущённо почесал кончик носа, поднял стопку и протянул Клаусу:

— Мать Миранды шила это платье ей на свадьбу. Тогда, в сороковые. Не успела дошить из-за войны, — он поднял взгляд на зеркало. — Миранда стояла вон там. Прижала к себе платье, и это был такой… мгновенный порыв, знаешь? Правильный момент. Сейчас или никогда.

Клаус взял платье осторожно, с трепетом. Развернул рассматривая.

— И ты сделал ей предложение, — певуче протянул Клаус и склонил голову набок. — А знаешь что… Тут не так много осталось, хм. Я могу закончить его, — он обернулся и посмотрел на Пятого. — Конечно, если Миранда хочет быть в этом платье и если она его мне доверит.

— Она, наверное, уже запланировала себе королевское одеяние и шляпку с лебедем на голове, но… Мы можем её спросить сегодня. Я же говорил, что мы останемся на ночь? Так что она прибудет к ужину.

— Угу. Но, знаешь, я бы в любом случае советовал его закончить. Оно буквально пропитано любовью и материнской заботой и… — Клаус почесал макушку и снова перевёл взгляд на платье. — Не знаю, как объяснить, но оно хочет быть законченным. Наверное, это символично, особенно перед свадьбой. Как исполнение желания матери, — он пожал плечами.

Пятый кивнул. Кому, как не Клаусу знать, о чём мечтают дорогие нам вещи?

— Думаю, — начал он, — ты можешь его закончить, если думаешь, что так будет правильно. А Миранда…

Он недоговорил. С улицы донёсся довольный лай Альмы, и Пятый метнулся к окну. Выглянул на улицу.

— Клаус. Дейв и Лайла во дворе. Только спускайся осторожно, не хватало, чтобы ещё и ты что-то сломал, — он помолчал немного, развернулся и улыбнулся. — Я догоню, хорошо?

Клаус исчез так быстро, будто всю жизнь сбегал с чердаков.

Пятый остался один.

Он бережно подобрал платье, снова аккуратно его складывая, и оставил там же на сундуке. Замер на мгновение, касаясь гладкой ткани и вспоминая, как когда-то, казалось, целую жизнь назад, Миранда протянула ему руку и вытянула на солнечный свет.

Как приняла его в свой дом и позволила быть сломленным. Не таким, как все.

Самим собой.

Свободным.

Он покусал щеку, всматриваясь в танец пылинок в солнечном свете, и пробормотал себе под нос:

— Интересно, чтобы об этом сказала фрау Мимингер, — и тут же исчез в синей вспышке.

========== Фиксированная точка, в которой все счастливы ==========

В очередной свой день рождения Пятый разбудил Миранду поцелуем в щеку. Она оттолкнула его рукой — мех щекотал лицо, да и обветренные шершавые губы неприятно царапали кожу.

— Ты холодный. И противный. Уйди, — она поморщилась.

Пятый рассмеялся, сел на пол у их кровати и стянул капюшон с головы. Потом расстегнул парку, снял шапку и перчатки и щёлкнул Миранду по носу.

— Уйди, — повторила она, приоткрывая глаза. — Какая у тебя рожа красная, ужас.

— На Эвересте холодно, знаешь ли.

— Зачем ты вообще туда полез, ты же терпеть не можешь холод.

— Ты не понимаешь, это не то, это другое. И я привёз тебе подарок, — он порылся во внутреннем кармане куртки, достал синий цветок горного чертополоха и протянул Миранде. — Говорят, только избранные его могут в целости и сохранности пронести до вершины целым, но знаешь что…

— Тебе похер на избранность?

Пятый кивнул.

— Я скучал.

— Тебя не было неделю.

— Для тебя. Я там месяц просидел, — Пятый, наконец-то, снял куртку. — Убил бы за горячую ванную и чашку чёрного кофе.

— Необязательно никого убивать, но можешь меня порадовать чем-нибудь ещё, — Миранда сунула чертополох за ухо и подпёрла голову рукой. — На ферме почти всё готово к празднику.

— Я всё ещё не понимаю, зачем нам большой праздник. Это просто день рождения.

— Который ты не праздновал двенадцать лет. Извини, но тебе теперь придётся за все эти годы отсыпаться.

Пятый качнул головой.