Свет других миров

— Шурши быстрее! — закричал Диего.

Бен смотрел прямо на Пятого. Ему в глаза. А потом медленно покачал головой, и Пятый всё понял ещё до того, как брат заговорил снова.

— Нет. Это не поможет. Для того, чтобы открыть портал, я… принёс в жертву. Вас, — его голос дрогнул, и Бен сжал кулаки. — И, чтобы закрыть его, так же нужно…

— Принести жертву, — одновременно выдохнули Пятый и Клаус.

Лютер перевёл взгляд с Пятого на Клауса, а потом снова на Бена:

— Нет, вы же не…

— Об этом и речи быть не может! — Эллисон преградила им путь и раскинула руки в сторону.

— Нам нужен другой план, — вторила ей Ваня.

— Я пойду. Я в этом виноват, я пойду, — начал Клаус, прежде, чем Пятый успел открыл рот. Он тоже едва стоял, да и Левиафан не сильно помогал, стремительно приближаясь к ним. — Дай мне Долорес.

— Никуда ты не пойдёшь, — Пятый насупился. Ему нужно было подумать. — Твоё чувство вины тут ни к чему, не говоря уже о том, что у тебя есть здесь жизнь, а я прожил достаточно и… — он осёкся. Остальные, может и останутся с Клаусом призраками. Но Пятый прекрасно знал, куда он уйдёт после смерти. В черноту полную звёзд и ярких красок, и не сможет с того света даже привет передать.

Он заплатил своей детской невинностью и посмертием за всё, что узнал.

— Жертва… — повторил он про себя, а потом вспомнил всё, что ему говорили жрецы. Всё, чему его учили. Всё, за что он заплатил.

Человеческие жертвоприношения — это хорошо, но нет ничего лучше чего-то эфемерного и необъятного, что не объяснить словами.

Юность.

Семья.

Любовь.

За ключ от всех дверей.

— Это так не работает, Клаус, — Пятый расплылся в улыбке. — Ты не можешь пожертвовать собой, Клаус, тобой должен пожертвовать я, а я не смогу, а ты мной тем более… — он сжал огонёк Долорес в руках. Любовь всей его жизни. Его путеводный свет. Та, кто помог ему выжить в утонувшем мире, и кто был его душой. — И всё равно этого будет недостаточно. Верно, Бен?

Бен кивнул. Пятый опустил голову, глядя на свой кулак.

— Ты пожертвовал нашей семьёй, — он открыл барабан своего револьвера и вытряхнул пустые гильзы. А потом вытащил из золотого ободка стекляшку с мерцающим в ней огоньком и вставил её вместо патрона. — Я пожертвую любовью всей своей жизнью.

Он прижал револьвер ко лбу, будто прощаясь, и тихо шепнул:

— Прости, — а следом вскинул руку.

Диего и Лютер встали рядом с ним плечом к плечу. Рядом выстроились несколько глубоководных воинов.

— Я постараюсь дать вам больше времени. Но лучше, поторопитесь, — сказал Клаус.

И Пятый двинулся к порталу. Каждый новый шаг давался ему всё с большим и большим трудом. В конце концов, Лютер придержал его, не дал рухнуть.

Левиафан загребал лапами рядом с ними, пытаясь снести мёртвых глубоководных, но они только слабо мерцали, и оставались на месте. То, что мертво умереть ещё раз не может.

В конце концов Пятый остановился и навёл пистолет на Бена, так и застывшего в неестественной позе с чернотой портала в груди и животе.

Рука у Пятого ходила ходуном, то ли от волнения, то ли от усталости и слабости.

Может, потому что он не был готов расставаться с Долорес и своей любовью к ней. А может, потому что держался на ногах только благодаря Лютеру.

— Диего, я бы оценил… — начал он. Договаривать было не нужно. Диего накрыл его руку своей, унимая тряску и помогая прицелиться.

— Ты сможешь, бро.

— Конечно смогу, — улыбнулся Пятый и выстрелил. Стеклянный шарик, крепкий и мерцающий огоньком будущего, даже не треснул, когда вылетел из дула. Его не задели ни когти левиафана, ни оружие ещё живых глубоководных.

Огонёк Долорес летел прямо к Бену и треснул, только пробив его грудную клетку и врезавшись прямо в сердце.

Пятый замер, затаив дыхание. А потом темнота вспыхнула. Раз, второй, третий. Как сердцебиение, и с каждым ударом жёлтый, тёплый свет становился всё ярче, превращаясь в жёлтое пламя, уничтожающее монстров на своём пути.

Чем сильнее оно разгоралось, тем меньше Пятый помнил Долорес. Лютер и Диего впечатали его в трупы глубоководных и обломки стен. Вдыхая строительную пыль, он ещё помнил её лицо, её голос и как она заставляла его чувствовать себя особенным.

Он всё ещё помнил тепло её любви. Её яркий свет.

А когда он поднялся, ничего не было. Ни монстров, ни их семьи.

Ни Долорес.

Он забыл её навсегда, чтобы остановить Апокалипсис.

— Сработало, — он посмотрел на револьвер у себя в руке. Ему никак не удавалось вспомнить, что именно он отдал, но, похоже, это было что-то достаточное ценное, чтобы древние боги приняли его жертву.

Клаус у него за спиной прокашлялся. Пятый резко обернулся. С неба падала пыль и пепел, и запах сгоревших надежд забивал лёгкие.

Клаус приподнялся на локтях, и Пятый поспешил к нему. Потянул на себя и помог сесть, а потом рухнул рядом, сгорбившись и низко опустив голову.

Он ещё не осознал, как много они потеряли.

— Ты жив. Боже, ты… ты жив, — шепнул Клаус.

— Ага, — Пятый, всё-таки, откинулся назад, прямо на обломки и арматуру. Больнее уже не станет. — Вроде того…

Клаус молчал какое-то время.

Пятый на него не смотрел. Лежал и чувствовал каждую клеточку своего тела — каждый синяк, ноющую рваную рану на спине.

И дикую, невыносимую усталость. Хотелось спать. Обнять кого-нибудь крепко, зацепиться как за спасательный круг.

Он тонул в одиночестве, и одиночество не позволяло ему осознать, что они справились.

Одиночество, потому что, вернувшись к семье, он не смог с ними даже поговорить нормально.

Потому что как бы они ни пытался, он так и не смог их спасти.

— Они все мертвы, — сказал Клаус.

— Да, — Пятый повернул голову в сторону Клауса. — Как в прошлый раз. Я снова не успел.

— Твоя… Куратор сможет вернуть тебя обратно ещё раз? — Клаус нащупал его руку и сжал в своей. — Теперь, когда ты знаешь всё, ты сможешь их спасти.

— Сможет, но не станет.

Хотелось бы Пятому, чтобы все, абсолютно все его проблемы могла решить Куратор.

— Моя работа выполнена, и она не захочет мной рисковать, — он сделал глубокий вдох. — Я могу нарушить контракт и вернуться. Но, Клаус… Я появился здесь вчера зная, что нас ждёт. И мне никто не поверил.

— Должен быть способ… — Клаус зажмурился и ударил рукой по обломкам. — Должен! Должен быть, Пятый! Мы же… Мы были Академией, — за криком пришёл скулёж. Пятый удивлённо нахмурился, глядя на него.

— А если?.. — Клаус поднял на него взгляд на пару мгновений и тут же опустил. Выдержал долгую паузу. — Если ты вернёшься раньше? И… — он поднял руку, чтобы Пятый не перебивал и дал ему собраться с мыслями. Подобрать правильные слова. — Перед тем как я сбежал, я спросил у карт, что мне делать, и выпал Шут. Я так боялся оставаться в доме, что прочитал карту, как сам того хотел и убежал. А должен был остаться. Должен был… Тогда ничего этого бы не случилось. Пожалуйста, сделай так, чтобы я не ушёл… Сожги мои карты! — Клаус снова вцепился в него. Пятый едва заметно поморщился от боли. — И ничего этого не произойдёт.

Пятый замер. Смотрел на Клауса и понимал, что даже если он вернётся и остановит Клауса ничего не изменится.

Будет другой Апокалипсис. Апокалипсис, который не будет делом рук Бена, а чей-то другой Апокалипсис.

И даже если он исправит ошибку Клауса, он сам снова вернётся в мир без людей.

— Пожалуйста, Пятый… — попросил Клаус.

Пятый закрыл глаза. У него не было сил спорить. Не было сил вести дискуссию.

Он даже говорить не хотел.

Но он всё равно поднялся и по обломкам дошёл до места, где бросил чемодан. Раскидал обломки, схватился за ручку и потянул на себя. Сел, опираясь о чемоданчик и тяжело дыша.

Может, Клаус был прав.

И нужно было помешать Харгривсу сбежать.

Только этим Харгривсом не был Клаус.

— Я всё исправлю, — Пятый обернулся и посмотрел на Клауса. — Увидимся не другой стороне, братец.