Страница 17 из 58
Оливия подняла раскрасневшееся лицо.
– Мы опять возвращаемся к этому? Я же говорила вам, что никогда не могу представить себя с вами.
Он рассмеялся, обняв ее, и привлек к себе. Это была игра, по крайней мере, поначалу. Но затем, когда ее тело оказалось прижатым к нему, Оливия поняла, что совершила ошибку, увещевая его. Она почувствовала, что он все больше возбуждается, его глаза потемнели и он все сильнее прижимается к ней.
– Нет, – умоляла она, но было уже поздно. Эдвард сомкнул руки за ее спиной, его губы коснулись ее губ, и он целовал девушку до тех пор, пока она не почувствовала, что сама загорается этим поцелуем и сдается.
Ее губы раскрылись в ответ на сладостное движение его языка. В глубине ее горла раздался звук, который возбудил его, и он застонал, прижимаясь спиной к стене и прижимая ее все крепче; его поцелуй становился все глубже, сильнее и страстнее, чем ближе она приникала к нему. Одной рукой он нащупал ее грудь, и она застонала, почувствовав, как его пальцы гладят сосок.
Девушка вся дрожала, когда он наконец отпустил ее. Они смотрели друг на друга несколько коротких, как удары сердца, секунд, затем Эдвард глубоко и резко вздохнул.
– Черт вас возьми, – слабым голосом сказал он. Его рука скользнула по ее горлу, потом по лицу, и пальцы легко коснулись ее губ. Эти прикосновения обжигали Оливию.
– Почему я желаю того, что другие мужчины покупают?
– Вероятно, потому, что вы знаете, что никогда не сможете этого получить, – произнесла она каким-то чужим голосом.
На какое-то мгновение его руки опять сжали ее. Но он уже контролировал себя, это было видно по холодному выражению его глаз и по его улыбке.
– Нечего сомневаться в этом, Оливия, – сказал он мягко. – Вы могли только что убедиться, что я способен получить такую возможность.
Когда он отпустил ее, Оливия быстро отошла от него подальше, чтобы пространство комнаты разделило их. Тогда только она позволила себе взглянуть ему в глаза.
– Почему вы пришли сюда сегодня?
Он молчал довольно долго, потом ответил.
– Я разговаривал сегодня с адвокатом Райта. Оливия скрестила руки на груди.
– И вы подумали, что меня это интересует? Он натянуто улыбнулся.
– Мы, обсуждали завещание Чарлза. – Он начал опять мерить комнату шагами, переходя от одного рисунка к другому, но было видно, что он на них даже не смотрит. Полагаю, вы знаете, что в нем содержится, не так ли? Женщины вроде вас никогда не доверяются случаю. Они оговаривают цену взаимоотношений до того, как вступают в них.
Оливия вся подобралась.
– Ближе к делу, пожалуйста.
– Он оставил кое-что паре своих «особых друзей».
В значении подтекста его слов можно было не сомневаться. Оливия внимательно смотрела на стоящего перед ней человека с презрительной улыбкой.
– Я не отношусь к его «особым друзьям», – сказала она холодно. – Это меня не касается.
– Конечно, касается, дорогая. Старик списал вам данную ссуду.
Это известие удивило ее.
– Он… что сделал?.. Рот Эдварда скривился.
– Это был благородный жест, не так ли? Не такой щедрый, как другой его подарок, но… Оливия покачала головой.
– Я не могу… Я не верю этому. Я никогда не представляла…
– Вы еще не устали разыгрывать эту комедию? – Он подошел к ней ближе. – Чарли всегда по-доброму относился к своим любовницам. Она уставилась на него.
– Но я не была его любовницей.
– Не были? – Он язвительно засмеялся. – Кто же был тогда? Ваш двойник?
«Риа, – подумала она в отчаянии, – это была Риа, а не я…»
Его губы презрительно скривились:
– Что случилось, дорогая? Проглотили язык?
– Мы были… Мы были просто друзьями, – сказала она беспомощно. – Даже не так. Знакомыми. Ваш отчим и я…
– Вы получите официальное извещение, конечно. От адвоката Райта. – Он метнул на нее взгляд, и под этим взглядом она почувствовала себя незащищенной и оскверненной. – Я только хотел получить удовольствие, сообщив вам эту новость.
– Мистер Арчер, если вы только меня выслушаете…
– Что вы можете сказать такого, что могло бы заинтересовать меня? – спросил он ледяным тоном.
«Что я была для вашего отчима никем», – подумала Оливия.
– Мистер Арчер… – начала она, но замолчала. Он наблюдал за ней сквозь полуопущенные веки, недоверие и презрение сквозили в каждой складке его лица, и она поняла, что он никогда не поверит ни единому ее слову. Такие никогда не верят.
А кроме того, разве имеет значение, что он подумал? Арчер живо напомнил Оливии о мире ее детства, проведенного на задворках его мира.
Будь она проклята, если вообще будет что-то ему объяснять.
– Вы правы, – сказала она таким же ледяным тоном. – Мне нечего вам сказать. Абсолютно нечего.
Что-то блеснуло в его глазах, когда он взглянул на нее.
– Нет, – голос Эдварда прозвучал вяло. – Я не думаю…
Она взяла себя в руки:
– До свидания, мистер Арчер.
– В последние несколько месяцев старые вкусы Чарли, должно быть, очень изменились, – сказал он мягко. Девушка отступила, когда он подошел к ней, но он только легко провел рукой по ее щеке. – Вы отличаетесь от женщин, с которыми он обычно имел дело, надо отдать вам должное… Это холодное презрение, этот вид недотроги, даже то, как вы реагируете, когда мужчина целует вас, словно вы ждали всю вашу жизнь его, его одного… – Он глубоко вздохнул. – Если я когда-нибудь буду платить женщинам, то, возможно, прельщусь теми, которых отвергал Райт.
– Во всем мире для вас не найдется достаточно денег, чтобы купить меня, – сказала она, и голос ее дрожал от еле сдерживаемой ярости.
Он рассмеялся. Рассмеялся, черт его возьми! Затем, очень медленно и осторожно, он наклонился, обхватил ее голову руками так, что его пальцы погрузились в волосы, и поцеловал ее.
– Спокойной ночи, Оливия, – ласково сказал он.
Она стояла, замерев, пока он шел через комнату к двери, потом услышала, как дверь открылась, затем захлопнулась. Очень медленно и осторожно, будто сделанная из стекла, Оливия направилась к выходу и дважды повернула ключ в замке, потом поднялась по лестнице в свою квартирку.