Страница 24 из 25
Они в самом деле были веселые, и даже из боя всегда выходили с песней. Вот и неделю назад, когда из окружения вырывалась немецкая часть, неожиданно свалившаяся на Зоину роту, «боги войны» как-то очень проворно развернули орудия и метким огнем уничтожили сразу несколько вражеских танков и бронемашин. А как только противник пропал из поля зрения, вся батарея разом затянула песню из любимого Зоиного фильма «Веселые ребята», и непросто так, а под аккомпанемент баяна. К ним сразу же присоединились разведчики и даже суровый обычно комбат подпевал, не отрываясь от окуляров подзорной трубы.
Вот и сейчас раскаты залпов почему-то казались Зое какой-то нечеловеческой мощью. Сразу представился седой могучий старик с верхушки неземной горы, метко бросающий на противника сгустки энергии.
– Давай, давай, родненький, – думалось девушке – всыпь им сволочам, давай побольше…, – впрочем, артподготовка закончилась так же неожиданно, как и началась.
– З-а-а-а…ОДИН-У-У-У! З-а-а-а – …Т-АЛИН-А-А-А, В-П-Е-Р-Е-Е-Д! – раздался резкий, пронзительный и очень властный крик, знакомого голоса. Перед окопами, сжимая в вытянутой руке пистолет, лицом к подчиненным, стоял командир батальона.
Зоя дважды уже видела этого отважного человека, в такую грозную и решающую минуту. Девушка с замиранием сердца и восхищением смотрела на стоящего перед ними самого мужественного воина, очень похожего на былинного богатыря. Вот так стоять в полный рост у всех на виду, ждать в любую секунду пулю и все равно пренебрегать смертью. Кто способен на это? Кто может за несколько коротких мгновений вселить в своих людей непобедимую веру и повести за собой на верную гибель?
На волевом лице комбата читались ярость, непоколебимая решимость и справедливая злость, которые, невольно передавались всем бойцам батальона. Он плавно развернулся, сделал шаг вперед, уверенный, что он не один, что за ним Красная Армия, Советский народ и вся его Великая Родина…
А дальше, сотни сильных мужских голосов слились в синхронный устрашающий рев – …Р-А-А-А-А. Звук силился, выдавая накал страсти, овладевшей людьми, которые уже перестали быть личностями и образовали единое воинство, готовое в стремительном порыве преодолеть несколько сотен метров и вцепиться в врага.
Она знала, что дальше будет страшно… Девушка уже видела картину после боя и представляла, как выглядят еще не успевшие застыть лица погибших товарищей, как трясутся в тишине руки солдата, пытающегося прикурить самокрутку. Она видела испуганных пленных и слышала возбужденные команды сержантов.
Зоя представляла глаза ротного, который настойчиво кричал в трубку – «Байкал, Байкал я – Сосна, ответьте Сосне», – и слышала приглушенные стоны раненого красноармейца. Девушка знала, что будет дальше…, но она не могла знать результаты боя. И сейчас, глядя на эти родные солдатские лица, напряженные при рывках из безопасной траншеи, на их глаза…, на их спины, она могла мечтать только об одном, чтобы они все, все эти мужчины, отцы и сыновья ответили на перекличке после боя.
Ей очень хотелось, чтобы не было у нее сегодня работы, чтобы ни один из этих, дорогих ее сердцу знакомых и незнакомых людей не нуждался в ее помощи. Чтобы они все остались живы и подпевали веселым артиллеристам, и чтобы Ваня…, ее Ваня принес картошку в мундире. Господи, только бы он принес ей эту картошку… после этого страшного, смертельного боя.
Рывок роты был потрясающим по военным меркам. Каждый солдат независимо от опыта, накопленного в боях или на учебных пунктах, знал, что эти первые после артподготовки секунды, пока еще не рассеялась мгла перепаханной снарядами земли, пока враг не пришел в себя и не открыл огонь, надо бежать, нужен бросок и напор. Рота, видимо, очень умело совершила свой марш, потому что, когда немцы открыли стрельбу, остановить красноармейцев было уже невозможно.
– Пора, – сказала сама себе девушка, когда стрельба началась в траншеях противника. Хрупкая фигурка взметнулась над окопами. Она пошла синхронно всем санинструкторам, вот справа – Лена Карпова, слева – Тамара Привалова.
– Молодец, Зоя, – похвалила она сама себя девушка, – значит, я вовремя.
На пути у нее попадались воронки, бугорки и другие складки местности, но она не замечала их. Она бежала от одного бугорка (в красноармейской гимнастерке) к другому. Девушка бежала от солдата к солдату. Слезы текли по щекам, от обиды за то, что война отбирает у людей все, что у них есть, отбирает самое дорогое – жизнь. Вот Валера, вот Михалыч, вот новенький из пополнения, совсем молоденький солдатик в смешных очках, который сразу поразил всех великолепной игрой на губной гармошке.
Зоя останавливалась возле лежащих солдат, чтобы убедиться, что помощь им уже не нужна. Вдруг она почувствовала или ощутила краем сознания, что вот здесь, вот от сосенки…
– Сестра, сестра…, – раздался приглушенный мужской голос.
– Ну где ты? Где ты…, где? – яростно билась настойчивая мысль.
– Где ты, милый? – Зоя услышала очень похожий на свой голос…, – где ТЫ??? Вот он стон, вот он, Зоя неслась со всех ног, где-то совсем рядом просвистела пуля, но девушка не обратила на нее никакого внимания.
– Я ЗДЕСЬ, я здесь, мой хороший, я спасу…, я спасу тебя, мой герой, – она нежно смотрела в глаза раненому солдату, а руки уже начали делать ЕЕ работу. Они больше не принадлежали ей, они были отдельно и, наверное, это было сейчас самое главное.
Зоя видела себя как будто со стороны, вот она расстегнула шпинек на медицинской сумке, вот он проклятый блокнот! На обложке снеговик…, предатель снеговик…, вот карандаш. Господи, почему же он падает из рук? Почему???
– …Т-Р-А, – прошептал солдат, – …О-И-Н-Ь-К-А, …О-М-О-Г-И, …Л-У-Й-С-Т-А!
– Сейчас, сейчас, мой хороший, – быстро сказала девушка, – потерпи, потерпи чуть-чуть, я очень-очень быстро. Я спасу тебя мой…, ты только мой! Я спасу тебя, – предательски побежали слезы, и она попыталась себя пересилить, нужно было спасать человека.
Работа санинструктора началась, Зоя умело расстегнула гимнастерку раненого, оценила рану, очень быстро достала из сумки ватный тампон и аккуратно приложила его к входному отверстию. Рана была большой…
– Видимо пулеметная, – подумалось девушке, – господи, почему же ты так кровоточишь? – Держи, держи, мой родной, – Зоя взяла руку раненого и прижала ее к ране, а дальше произошло, то, чего не могло быть НИКАК, то что не придумаешь даже в самом кошмарном сне…, вместо помощи девушка ОТКРЫЛА свой блокнот. Да…, да…, да именно БЛОКНОТ и уверенным движением начала:
СПРАВКА-ДОКЛАД, название документа… 22 апреля 1943 года, я, санинструктор… рядовая З.К. Коробейникова, (почему у меня такая длинная фамилия?) – в 13.23, после артиллерийской подготовки, примерно в 200 метрах от опорного пункта роты, обнаружила раненого, рядового. – Где, где твоя красноармейская книжка, где она? Вот, вот она…, рядового Васина Олега Павловича, 1914 г.р., положение тела – естественное, головой в сторону фронта. Кожный покров и видимые слизистые бледно-розового цвета, в сознании, дыхание частое, поверхностное. Речь прерывиста, изо рта выделяется пенистое содержимое с примесью крови. Проникающее огнестрельное ранение верхней трети левой половины грудной клетки. Предположительно ружейно-пулеметное, калибра 7,62 мм, кровопотеря обильная. – Сейчас, сейчас я уже все, потерпи мой хороший, я все…
Солдат понимающе моргнул глазами и застонал, поправил тампон и потерял сознание…
Все надо завершать, надо заканчивать, – подумалось девушке. Дата подпись, другой лист, быстрее, быстрей Зоя! – ПЛАН – название документа…ну здесь быстро… по оказанию первой доврачебной медицинской помощи…, первый пункт, второй, третий, быстрей, быстрей, дата, подпись.
– ПРЕДЛОЖЕНИЯ – название документа… по оказанию первой медицинской помощи в условиях военно-полевой хирургии… я, санинструктор… рядовая З.К. Коробейникова, на основании осмотра раны рядового Васина О.П. предлагаю, ну…, неужели врачи не смогут без моих предложений, ну кому же это надо, КОМУ? Все закончила: дата, подпись, следующий лист, проклятый следующий лист, следующий документ…