Страница 4 из 21
Так, ключи, паспорт, кошелёк в сумке. Ещё прихватить какую-нибудь книженцию, сегодня у меня весь день пройдёт в дороге. Сначала - на Надькину съёмную квартиру, потом - в нейрохирургическое отделение Дмитровской клинической больницы.
3. Надя-Лиза
Я знала, что поступаю жестоко, посылая Ксении это письмо. Но другого выхода, как ни искала, не нашла. Лиза была ещё более одинока, чем Надя. По крайней мере, насколько я могу судить по тем её воспоминаниям, которые просмотрела. Может быть, есть и другие, но я не знаю, как к ним пробиться: воспоминания всплывают сами по себе, отзываясь на разные образы, звуки, запахи, слова, мысли. На слова "надёжный друг", "подруга", "человек, на которого можно положиться" ничего не всколыхнулось. В ответ на мысленный запрос о родне появляется калейдоскоп депрессивных картинок, диалогов и монологов.
Насколько я сумела их интерпретировать, Лиза родилась не ко времени и всю жизнь чувствовала себя никому не нужной. Мать, Виталина Аркадьевна, едва-едва успела вкусить первые радости юности и не собиралась отказываться от них из-за рождения незапланированного ребёнка. ("Лиза, уйди, я занята!" "Что за несносная девчонка, вечно ей внимания не хватает!" "Я тебе сколько раз говорила: не смей приставать ко мне, когда я разговариваю по телефону!" "Ты что, не видишь: я крашу ногти?") Отец, Василий Николаевич, студент-третьекурсник, после женитьбы пошёл работать, чтобы прокормить семью. Родители молодожёнов с обеих сторон категорически возражали против этого брака, просить у них финансовой помощи гордый Василий не захотел, а потому ни времени, ни сил на занятия с малышкой у него не оставалось. Менее гордая Виталина пыталась раскрутить бабушек-дедушек на участие во внучке, но те были непреклонны: "Мы в своё время никому детей не подбрасывали, вот и вы справляйтесь, как знаете. Сами родили, сами и растите".
В полтора Лизиных года изнемогшая под тяжким родительским бременем мать сдала дочку в ясли. Потом были детский сад, школа с продлёнкой, летние лагеря. Привычная к тому, что всегда и всем мешает, Лиза держалась в сторонке, сливаясь с пейзажем (или с интерьером, короче - с фоном). Иногда её всё-таки замечали, но заканчивалось это плохо. Даже тем немногим, что пытались с ней подружиться, интересна была не Лиза, а возможность самоутвердиться за её счёт.
Процесс превращения из ребёнка в подростка совпал по времени с бракоразводным процессом родителей. И в какой-то момент Лиза сорвалась с катушек. Именно в момент - неожиданно для себя и окружающих. Ещё вчера тихая незаметная девочка назавтра превратилась в оторву и хамку, которая на замечания отвечала оскорблениями, на приказной тон - грубым посылом, на попытку дать пощёчину - актами вандализма в виде битья посуды и прочих хрупких предметов.
Прибившись к "дурной компании", она практически перестала бывать дома и в школе, а заметно увеличившийся досуг заполнила традиционными для делинквентных подростков развлечениями. К тому времени, как классная руководительница забила тревогу, поставив на уши школу, детское отделение милиции и напуганных, но по-прежнему не склонных отвести дочери главное в своей жизни место родителей, было уже поздно - Лиза сидела на героине.
Известные случаи исцеления героиновых наркоманов можно пересчитать по пальцам. И едва ли не все они связаны с катастрофами - автомобильными авариями, ударившими рядом молниями, обрушившимися на голову тяжёлыми предметами. Зависание между жизнью и смертью, кома, длительный перерыв в приёме наркотика иногда играют роль чудодейственного лекарства, вправляя "медленным самоубийцам" мозги. Менее радикальные средства, как правило, неэффективны.
Но Лизе повезло. Полугодовое лечение в частной клинике, беседы с психологом, усиленный надзор - всё это, как водится, сработало плохо. Через месяц после выписки она, подобно Колобку, удрала от бабушки с дедушкой, которые по случаю выхода на пенсию согласились взять на себя функции надзирателей, и отправилась на встречу с пушером - за дозой. Но по дороге зацепилась каблуком за выщерблинку в асфальте, и упала к ногам прекрасного принца. Принц, как и положено человеку благородному, помог ей подняться, доковылять до скамейки на ближайшей остановке, а убедившись, что боль в щиколотке не проходит, поймал машину и отвёз пострадавшую в травмпункт.
Стоит ли говорить, что не избалованная вниманием и добрым к себе отношением Лиза смертельно влюбилась? Влюбилась без взаимности: принц был взрослым, женатым и, главное, порядочным человеком. Но первая любовь - чувство настолько могучее и эйфоричное, что способно творить чудеса и в безответном варианте. Лейтмотивом нового этапа Лизиной жизни стала старая забытая песенка Ады Якушевой:
Ты - мое дыхание,
Утро мое ты раннее.
Ты и солнце жгучее
И дожди.
Всю себя измучаю,
Стану я самой лучшею,
По такому случаю
Ты подожди.
Лиза верила, что сумеет стать достойной любви своего принца. Она порвала с "дурной компанией"; надеясь наверстать пропущенный год, засела за учебники, записалась в танцевальную студию - в секцию латиноамериканского танца, начала бегать по утрам, купила диски с классической музыкой, скачала себе "Библиотеку мировой литературы". А когда ухудшалось самочувствие, одолевали чёрные мысли, и сил на самосовершенствование не хватало, набирала заветный телефонный номер, чтобы себя поддержать.
Ей нужно было совсем немного - убедиться, что Андрей помнит о её существовании, услышать его голос, а ещё лучше - смех в ответ на какую-нибудь незатейливую шутку. Она звонила редко, а принц был добрым, он никогда не давал Лизе понять, что её звонки его напрягают. Зато жена у него оказалась куда менее снисходительной. Неизвестно, как она разыскала девушку, ведь Лиза к Андрею не приближалась, то есть слежка за ним не могла привести ревнивую супругу к Лизиному дому. Тем не менее, однажды она там нарисовалась. Наградила Лизу десятком нелестных эпитетов, ("малолетняя дрянь" - самый из них безобидный), обвинила во всех смертных грехах, упирая на нарушение десятой заповеди, швырялась невыполнимыми угрозами. Лиза даже отвечать не стала, настолько нелепо и жалко выглядела эта миниатюрная взрослая - лет двадцати пяти - женщина, вызверившаяся на шестнадцатилетнюю дылду. (Глядя на сцену ревности её глазами, я подумала, что она до смешного напоминает истерику карликового шпица, обнаружившего, что к его мисочке тянется носом полугодовалый щенок афганской борзой).