Страница 24 из 28
Местные таубии были более осведомлены, чем кто-либо другой, встречаемый в горах. Из Пятигорска и Кисловодска сюда добирались за два дня. Урусбиевых часто посещали русские путешественники или чиновники. Даже заезжие фотографы привозили сюда свои камеры. Последними здесь были два француза, занимавшиеся поиском редких деревьев. Мы слышали о них повсюду и последний раз видели их приобретения на пирсе в Поти во время погрузки на корабль. Итак, местные жители имели контакты с европейским миром, но его толки едва достигали потаенных уголков континента. Самим таубиям во вкусе не откажешь: один – хороший музыкант, другой, казавшийся более склонным к практической деятельности, получил кое-какое образование на русской службе, имевшей явно военный характер. Дома он ничем не занимался, кроме производства скоропортящихся сыров – только такие и делают на Кавказе. Однажды он, попробовав в России французский «Gruуère», был поражен и начал производить нечто подобное с приличным успехом. До нашего ухода мы видели также несколько отремонтированных колясок, которые собирали по его указаниям, переставляя сделанные топорно детали, использованные прежде. То, что наша страна дала миру великого драматурга Шекспира и все англичане живут бифштексами и портером, произвело на него особенно сильное впечатление. Он чрезмерно извинялся за то, что не мог обеспечить нас нашей национальной едой и предложил послать челядь на пастбище и зарезать бычка. Мы отказались от этого предложения, сказав, что мы вполне довольны только что купленной овцой. Мы старались, насколько возможно, узнать об образе жизни и обычаях этих людей. Но трудно говорить о чем-либо, когда простейшие предметы узнаются от неосведомленного переводчика. Суть собранного нами заключалась в том, что местные жители в верховьях долины на востоке считают себя расой, отличительной от черкесов, которые живут в пределах степи и в горах на западе. Они говорят, что являются здесь старыми обитателями. Они были лишены своего господства, когда толпы черкесов из Крыма заполонили эту местность. Они говорят на татарском языке. Их религиозные взгляды, если они вообще есть, магометанские.
Таубии, казалось, тем не менее были терпимыми к другим и имели широкое мировоззрение. Имперская власть России сильно не давила на этих горцев, которые платили незначительный налог на недвижимость. Они были избавлены от призыва на военную службу[31] и слишком далеки от этих незначительных ограничений, которые свободные люди часто находят едва ли терпимыми. Их местное управление обычно описывают как феодальное. Нам показалось, что патриархальное будет вполне подходящим словом. Таубии – признанные главы общины. Их жилище было в четыре раза больше других в ауле. По отарам овец и гуртам скота они самые богатые. На них лежит обязанность развлекать приезжих. Но их слово не закон. Они могут только уговаривать, а не принуждать беднейших соседей выполнять их желания.
Мы осведомились о ближайших горах. В Сванетию есть два пути: один, по которому мы пришли по долине Накры, другой ведет вверх по долине на юг, к урусбиевцам, и хребет можно перейти, насколько мы поняли, в районе Бечо. Последний – выше того, что мы одолели, и, говорят, возможен с лошадьми. Путешественник, желающий выйти к Учкулану[32], основному селению Карачая, имеет выбор пути – по кромке северного или южного склона Эльбруса. Если путник готов преодолеть переход пешком по тропе через ледник, то он поднимется к истокам Баксана и перейдет хребет, связывающий Эльбрус с водоразделом верховий Кубани. Если же он предпочтет менее утомительное путешествие, то перейдет два отрога с северным простиранием и спустится между ними, чтобы перейти долину Малки.
Любой другой дорогой до Учкулана можно добраться за три дня. Река Малка стекает с северного ледника Эльбруса. Русские исследователи обозревали эту гору в истоках Малки во время первой и наиболее значительной попытки восхождения на вершину Эльбруса, осуществленной экспедицией под командованием генерала Емануеля в 1829 году. Вдруг в селение поступило известие о том, что нескольких русских офицеров недавно видели на Малке. Мы встревожились: не обеспокоены ли официальные лица нашим успехом на Казбеке и не сделали ли они усилие опередить нас восхождением на Эльбрус. Ни о каких соперниках раньше мы не слышали. Если в этом извещении и была какая-либо правда, то, я полагаю, она заключалась в том, что кто-то ради удовольствия приехал из Кисловодска взглянуть на эту гору[33]. Таубий обещал, что необходимые проводники для нашей экспедиции будут готовы рано утром. Они возьмут для нас большие плоские хлебы[34], которые удобнее нести, чем маленькие крошащиеся булки[35], обычно используемые для еды в ауле.
Люди, которые должны были выполнять работу носильщиков, выдвинули условия оплаты – два рубля в день, что не вызвало у нас никаких возражений. Вечером мы восхищались спортивными состязаниями молодежи, собравшейся у нашей хижины. Два парня начали бороться. Их подстрекали на более доблестную схватку обещанием двадцатикопеечной монеты победителю.
Селяне то и дело ходили перед нашей дверью, и у нас была явная возможность изучить их натуру. Мужчины были из прекрасного рода с высокой степенью самообладания. Женщины, которых мы видели, преждевременно старели и были морщинисты, за исключением совсем юных дев, которые были весьма хороши. На них были обвешанные монетами плотно облегающие шапочки, из-под которых ниспадали сплетенные волосы. В мужчинах не проявлялась вся красота рода. Молодые жены и девушки на выданье, вероятно, как это положено в магометанской стране, вели затворнический образ жизни.
Июль, 29-е. Утром, как обычно, мы встали и рано позавтракали. Носильщики появились на два часа позже и вошли один за другим. Хлеб тоже еще не испекли, и лишь к 8:30 наши приготовления завершились. С нами пошло пять туземцев. Большую часть груза они взвалили на лошадей, с которыми должны были идти до самого высокого пастбища. У наших спутников были палки с огромными железными сужающимися наконечниками длиною в два фута и шипы на подошву, которые надевают при лазании по льду или скользкому дерну. Вскоре они подтвердили, что были лучшими ходоками, чем те, с которыми мы имели дело раньше. Мы возвращались вверх по долине вполне размеренным шагом. Согласно нашему плану, мы должны были свернуть в долину, ведущую к восточному леднику Эльбруса, который, судя по карте, являлся прямым путем к горе.
Мы с трудом общались с носильщиками и понимали, что наши намерения не совпадали. Они желали свернуть, но мы считали, что еще не дошли до нужного поворота. Они утверждали, что мы должны подниматься по основной долине Баксана до ее верховья, а затем свернуть направо, чтобы дойти до юго-восточного ледника Эльбруса. Наши возражения по поводу предлагаемого нами пути не принимались. Пастухов в этом направлении не было. В долину не вела тропа, что заставило бы нас идти в обход и заняло бы три дня, чтобы добраться до подножия горы. Две первые причины внушали доверие, третья – смехотворная и полностью противоречила нашей точке зрения, которая появилась у нас позднее во время восхождения.
Разобравшись в ситуации, мы молча согласились с намерением наших спутников и продолжили путь по старым следам вверх по долине, порой извлекая пользу из знаний местности наших проводников, идущих коротким маршрутом через лес. Рядом с хижиной, где мы провели ночь после перехода хребта, в изобилии росла земляника. Обычно земляники не так уж и много в этой местности.
Изгиб в направлении долины скрывает ее верховье от путешественника, до тех пор пока не обойдешь выступ северного склона; у подножия его поток столь сильно сжат, что тропа вьется по склонам над густым хвойным лесом. Здесь мы встретили двоих охотников, едущих на осликах. Каждый ослик был нагружен недавно убитым у кромки ледника диким козлом. Один был с прекрасными рогами, другой – сравнительно молодой. Наконец-то мы свернули за выступ, и перед нами открылся исток Баксана. Огромный ледник заполонил верховье долины. В пустынной хижине сделали привал для консультаций. Наши спутники предложили нам выбор: сворачивать в долину, открывающуюся справа, или же идти дальше – в верховья. Мы выбрали первый из двух, ибо этот путь был прямым[36].
31
По принятии русского подданства (1827) молодые таубии охотно начали поступать на военную службу. Многие из них принимали участие в рядах русских войск во время Венгерской кампании Русско-турецкой войны в 50-х годах и в покорении Западного Кавказа. Детей таубиев в те времена брали для обучения в кадетские корпуса, а юношей в Конвой Его Величества и вольно-определяющимися в части войска наравне с русскими дворянами. Для детей же таубиев и кабардинских привилегированных сословий учреждена была так называемая горская школа, ныне преобразованная в реальное училище (Абаев М. К. Балкария: Исторический очерк. Нальчик).
32
Ничего общего с Учкулом, собирательное название селений в верховьях Сванетии. Одно из них Джибиани. Очевидно, автор неточно записал название ущелья Учкол («Ущелье трех рек»). Юч къол («Трехущелье») // Учкулан.
33
Горовосходители, посещающие Кавказ, вероятно, ездят в Урусбиево. Однако позволительно предположить, что дороги, ведущие сюда, подходят для поездок только ради любопытства или чудных пейзажей и, я уверен, несомненно, подтвердят, что они непроезжие и сложные. Мы спустились в ущелье, открытое с южной стороны аула, и, повернув в глубине его направо, прошли тропой через ледник в лесную долину, из которой река изливается в Баксан на полпути от ее истока до Урусбиево. – Авт.
34
Автор упоминает пшеничный выпекаемый на огне хлеб, называемый горцами «тауа гырджын».
35
Галау – калачики из кукурузной муки.
36
Судя по описанию, Фрешфильд пошел ущельем Терскол, что подтверждает С. Голубев в работе «Пешком из Пятигорска на Эльбрус и через Нахар в Сухум» (Ежегодник Русского горного общества. 1909. М., 1913. Вып. 9. С. 40): «Было уже 7 часов вечера, погода портилась, и мы подходили к знаменитому Качкаровскому кошу, иначе называемому кошем Терскол, стоявшему у устья Терскола и Азау. Этот кош был известен тем, что громадное большинство восхождений на Эльбрус было совершено именно отсюда, причем путешественники шли долиною Терскола и глетчером того же названия и достигали фирновых полей Эльбруса. Отсюда, между прочим, было сделано первое восхождение на Эльбрус в 1868 году Дугласом Фрешфильдом».