Художница

– Меня зовут Базиль. – Мы пожали друг другу руки.

– Очень приятно, – проговорил я.

– Дворец просторный, так что готовьтесь к долгим переходам. Может быть, мне пригнать для вас коляску? Многие люди не выдерживают столь длительных экскурсий и валятся с ног. Для таких случаев у нас есть кресло на колесиках.

– Нет, спасибо. Я достаточно молод, чтобы передвигаться самостоятельно.

Дворецкий кивнул, и мы проследовали на второй этаж. Отперев широкие ворота с яркой позолотой, он впустил меня в первый зал. Помещение было оформлено в венецианском стиле. Пастельные тона, многоярусные люстры и диваны с большими пышными подушками. Стены изобиловали картинами разного размера и формы. В центральную стену был вделан камин, такой красивый и уютный. В нем тлели угли, испуская иногда крохотные искры.

– Ваш дядя, пожалуй, приукрасил, сказав, что дворец в точности повторяет Peterhof. Строители филигранно выполнили фасад и кровлю, но чертежи залов и комнат раздобыть не удалось. Мы втайне посылали наших людей в Россию. Они пытались запомнить расположение мебели и декор. Но планировка по памяти дала только частичную схожесть. Также не удалось раздобыть и некоторые картины. Большинство из тех художников уже мертвы. Писать копии мистер Ян запретил. Приходится довольствоваться произведениями наших современников. Мы попытаемся добиться большей идентичности, но…

– Все это и без того прелестно, – перебил его я. – Зачем вам точная, но бездушная копия? С капиталом дяди ему по силам сделать что-то свое, неповторимое. Это же так легко – украсть чью-то идею и бездумно ее воплотить. Моя реакция была бы мощнее, если бы мне не сообщили, что это просто двойник Peterhof. Разве человечеству нужны вторые Висячие сады? Или новые пирамиды в Гизе? Кому вы доказываете свое величие? Что вы показали народу, сделав все это? Как хорошо ваши строители повторяют чужие задумки? Или как ваши архитекторы ничего не делают, опошляя заморские ценности?

Базиль стоял в замешательстве, потирая лоб. Я застал его врасплох, показал истинную цену этой фальши.

– Должен признать, мистер Ярослав, вы первый, кто возразил. Абсолютно все гости кивали, восхищаясь качеством сооружения. Судя по всему, вы настоящий ценитель искусства, и с вами приятно иметь дело. Другие гости были пузатыми невеждами. Они только и делали, что рассуждали о банкнотах. Единственная просьба к вам. Не говорите все это вашему дяде. Он в ярости огреет вас по голове и выкинет из дворца. Вложив столько денег, вряд ли хочется слушать критику.

– Вот именно что денег! Всего лишь денег.

– Не будьте так предвзяты. Вы, видимо, не знаете, откуда берет начало ваш род. Фамилия Безруч поднимается с самых низов социальной лестницы. Вашим дедам и прадедам было не до духовных ценностей и высокопарных речей. Им хотелось прокормить семью и запасти продуктов на зиму. Мистер Ян, также как и ваш дорогой отец, перенял этот навык. Иначе они бы не стали такими состоятельными. Не стоит судить их за столь практический склад ума.

Я промолчал. Отчасти Базиль был прав. Мы прошли в следующее помещение. На этот раз все было выполнено в готическом стиле.

– А в этом зале мистер Ян любит пить вечерний чай. Он любуется видом из окна или читает сводки новостей.

От старинной и антикварной мебели исходил резкий запах лакированного дерева. Прогулка быстро наскучила, но заканчивать ее раньше времени было невежливо. Я молча ходил за дворецким, слушая его нудные объяснения. Каждая новая комната имела свою историю. Мебель, привезенная из Италии, Эфиопии, Франции – все имело необычайную цену. Но только не для меня. В моих глазах это были дорогие безделушки и пафосные изыски.

– А это опочивальня мистера и миссис Безруч. – Базиль указал на огромную кровать с пышным покрывалом.

Ее размер превышал размеры обыкновенной двуспальной кровати. При желании на ней могло уместиться десять или более человек, причем очень высокого роста. «Странно, – подумал я, – ведь дядя Ян – человек приземистый, он ниже меня на полголовы». Мания величия налицо. Мы бродили по дворцу еще около двух часов. Я предался скуке и унынию, но терпел, как полагается мужчине.

– В этой комнате госпожа Маргарет приводит себя в порядок и прихорашивается.

– Да, да, да… – ответил я.

– Вижу, вам уже надоело. Из всех гостей вы продержались дольше всех. Терпения вам не занимать. – Слуга улыбнулся. – Больше не буду вас мучить, пора отправляться к вашему дяде.

Я оживился в предвкушении чего-то нового. Мы прошли по длинному коридору и встали у двери. Дворецкий тихо постучал, на что последовал ответ: «Войдите». За столом сидел мой дядя. На нем были черные брюки и лакированные туфли, белоснежная рубашка очерчивала живот. В руках он крутил бутылку коньяка. На ней отчетливо были видны пять звездочек. При тусклом освещении углубились впадины и морщины на его лице. Он больше не казался таким молодым и задорным.

– Оставь нас, Базиль.

– Конечно. Удачного дня. – Дворецкий вышел, затворив за собой дверь.

Воцарилось неловкое молчание. Дядя скрупулезно вчитывался в слова на этикетке и что – то бормотал себе под нос. Его лицо выглядело уставшим.

– Ха, этот коньяк – твой ровесник, Ярослав. Не желаешь отметить встречу?

– Я бы хотел отведать местного ликера. Говорят, что пражский ликер самый лучший.

– Это ты верно подметил. – Дядя выдвинул ящик и достал маленькую бутылку. – Ликер у меня для особых случаев. Сегодня именно такой.

Мы чокнулись и залпом выпили содержимое рюмок.

– Скажи, племянник, – начал дядя, потирая красный нос, – что привело тебя в наш город? Молодая душа ищет приключений? Ты говорил, что проездом, но куда?

– К родителям, конечно.

– Ну, это благое дело! Я бы тоже навестил брата, если бы не работа. Передай им привет от меня и спасибо, что вырастили такого славного юношу. – Дядя улыбнулся.

Мы опять замолчали. Дядя глядел на меня, и лицо его было таким добрым и родным. Я прочувствовал его тепло. И тепло ликера. Этот бархатный шоколадный вкус – он обволакивал желудок, вызывая умиротворение. Поистине великий алкоголь.

– Скоро приедет моя Маргарет и я вас познакомлю. Уверен, что она тебе понравится. Мы встретились пять лет назад. Я сидел в парижском ресторане и молча пил вино. В тот день у меня было подавленное настроение. Не буду скрывать, что изредка меня посещают печальные мысли, я задумываюсь над смыслом бытия. Это свойственно людям моего возраста. То был траурный вечер. И тут она – такая невинная, неподкупная. В то время я был в лучшей форме, чем сейчас. Я заинтересовал ее, а она привлекла мое внимание. Разговорившись с ней, я понял, что она моя любовь. Было трудно переключиться на другую женщину после смерти моей бедной Элизабет. Я стараюсь о ней не думать, и это получается. Многие говорят, что Маргарет интересует лишь мой кошелек, но я уверен, что это неправда.

Я опять промолчал. Сказать было нечего.

– Какой-то ты неразговорчивый. Старый добрый ликер развяжет тебе язык. – Мы выпили еще.

Дядя встал и раздвинул шторы. Из окна открывался прелестный вид на сад.

– Жалко наш сад. Он особенно красив осенью, но эта красота обманчива. Не пройдет и двух недель, как все листья опадут, оставив лишь голые ветки. Приятно смотреть на оранжево-желтые переливы кустов и последние дни цветов-одногодок. Они так быстро вянут, что не успеваешь насладиться. И вот остаются лишь тонкие стебельки, да и те быстро заносит снегом.

Я понял, что являюсь плохим собеседником для дяди Яна: «Он хочет излить свою душу, но мое настроение не подходит для такой исповеди». Мне стало неудобно: он такой чуткий и милый, а я – циничный и бездушный. Надо было что-то придумать.

– Дядя, мне надо кое-что тебе сказать.

– Да, сынок?

– Вообще-то у меня есть предмет обожания.

– Правда? – Лицо дяди переменилось. – Вот это по-нашему! Вот это по-мужски! Кто она? Француженка? Испанка? А может, итальянка? Ох, уж я знаю этих итальянок! Горячие девчонки!

– Она австрийка, но с самого детства живет в Испании.