Пылай!

— Тем более тушеных!

Упырь под удивленным взглядом наемника подхватил тело и с довольным видом отправился в ночь, махнув рукой и крикнув на прощанье:

— Обещаю громко не чавкать!

— Учитель Роуль! У меня есть к вам дело!

Упырь обернулся и заинтересованно уставился на парня.

— У моей сестры скоро день рождения. Я хотел сделать ей подарок.

— О делах на голодный желудок говорит не культурно, — произнес он и отправился с трупом мага дальше во тьму. — Я загляну ночью!

Рус обернулся к наемнику.

— Тащи сюда этого Токувара. Надо с ним поговорить, — протянул небольшую медную пластину с рунным ключом от дверей домов Рус.

— Парней отпускать? — спросил Котган, кивнув на воинов.

— Нет. Думаю, юлил он точно не спроста.

Луна аккуратно завернула последний порошок в вощеную бумагу и отложила в общую стопку.

Прошлый сезон выдался богатым на лихорадку и порошки для снижения температуры расходились на ура. Лекарь Жулье еще не давал ей разрешения на самостоятельную практику, и девушка занималась в основном простыми лекарствами необходимыми каждый день.

Поначалу ей было трудно.

Последний родной человек уехал из города, и это очень сильно давило на нее эмоционально. Все же быт и миропорядок в семье Жулье оказались совершенно другими.

Девочка каждый день по много часов практиковалась в чтении, но это было вызвано не трудолюбием, а огромным количеством освободившегося времени. Ее не нагружали домашними делами, она не готовила и в уборке не участвовала, за исключением своей крохотной комнаты. К тому же надзор за ее обучением контролировала супруга Жулье, оказавшаяся крайне строгой и дотошной женщиной.

— Луна, к тебе пришли! — раздался голос лекаря из гостинной.

Девочка удивленно оглянулась на дверь.

Она пробыла тут довольно много времени и за весь период пребывания в чужом, пусть и просторном, красивом, дорогом, но все же чужом доме к ней ни разу не приходили гости.

— Иду! — крикнула она и принялась торопливо складывать небольшие аптекарские весы.

Упаковав всё в положенные футляры, она быстро протерла за собой стол и вышла в гостинную. В ней мирно общались Сулим и Жулье.

— Ты не сказала, что у тебя сегодня день рождения, — произнес с удивлением лекарь.

— Я еще плохо ориентируюсь в календаре, — призналась девочка. — Брат мне обычно говорил, если скоро у меня день рождения.

— Вот как, — кивнул Жулье. — Надо будет над этим поработать.

— Тебе прислали подарок, — произнес пекарь, достав из-за спины деревянную шкатулку.

— Мне? Подарок? — удивилась девочка. — От кого?

— От того, кого мы стараемся не упоминать вслух, — подмигнул ей Сулим и указал на руну с краю шкатулки. — Чтобы открыть, тебе надо прислонить сюда палец.

Луна сделана как велено, и шкатулка тут же щелкнула. Крышка оказалась на манер колпака. Внутри, на плоском прямоугольном подносе с бортиками, стоял большой шоколадный торт. Сверху были расположены красивые шоколадные цветы, рядом небольшая карамельная радуга, а белоснежный крем сложился в слово «С днем рождения».

— Это… это мне? — со стеклянными глазами спросила Луна.

— Тебе, — кивнул Сулим.

— Бери его осторожно и иди в столовую. Сара уже приготовила чай…

Девочка приняла торт, как самое огромное сокровище в своей жизни, задержав дыхание, и медленно отправилась в столовую.

— Твой брат далеко, — начал пояснять Сулим. — Но он нашел способ, как передать подарок.

— Это очень красиво, — кивнул Жулье. — Я не ожидал, что он на такое способен. Цветы выглядят как настоящие.

— Я слышал про технику шоколадных масел, но тут видимо использовалось что-то другое, — пожал плечами Сулим. — Надо будет узнать, да и карамельная радуга… Как он вообще смог срастить разные цвета карамели так четко?

— Ваш ученик превзошел вас, — с усмешкой заметил лекарь и замер на пороге гостинной.

Девочка прошла к столу и поставила самый красивый торт в своей жизни по центру стола рядом с горячим чайником. Когда она оторвала взгляд от торта, то обнаружила супругу Жулье, со страхом стоящую у дверей. Рядом с ней стоял такого же вида лекарь.

— Когда я говорил о том, что он нашел способ, то немного не договорил… — произнес Сулим.

Девочка взглянула на другой конец стола, и обнаружила за ним черта. Тот сложил несколько толстых книг, чтобы было удобно сидеть за столом, повязал белый платок под шею, на манер слюнявчика, и уже приготовил вилку с ножом.

Рядом с ним сидел тот самый упырь, в которого швыряла камни Луна. Он так же сидел с белоснежным слюнявчиком и улыбкой до ушей. Демонстрируя белоснежные клыки и не отрывая взгляда от торта, он с придыханием произнес:

— Здра-а-а-а-асть!

Глава 2

— Зачем ты так поступил? — спросила Тук, вращая на руке нить. — Ты ведь мог оставить их в покое. Тех денег, что внесли авансом, хватило бы для оплаты доли наемников.

— Он знал, на что идет. Прекрасно понимал, сколько это стоит и сколько возьмут авансом. Это была преднамеренная ложь, — возразил Рус. — К тому же, я считаю, что мой учитель лекарскому делу знал, о чем говорил.

— О чем ты?

— О плате за труд. Оплата лечения и спасения жизней должна быть дорогой. Не непосильной, а дорогой. Так, чтобы человек мог ее оплатить, но при этом десять раз подумал, прежде чем доводить до такого.

Тук и Рус сидели на удобной лавочке, сплетенной из лозы. После долгих рассуждений и прикидок парень решил выкупить дом, здраво рассудив, что основное место базирования отряда лучше оставить как можно ближе к самому крупному торговому городу.

— А его монета? — спросила Тук. — Разве это не хорошая плата? Тебе ведь нужно к гномам.

— Это? — спросил парень, достав из кармана металлическую монету с четкой сложной чеканкой дракона, выгнувшего спину дугой. — Это он отдал первым делом. Это ценно для меня, а не для него. Он был готов к этой потере. Нужно было взять в плату такое, чтобы им действительно было тяжело.

— И поэтому ты позволил наемникам распускать руки? — недовольно спросила Тук. — Это не плата, а насилие и…

— Ты читала кодекс наемников? — спросил Рус. — Слышала про «Право крови»?

— Нет.

— По уставу мы должны были сообщить в гильдию о том, что заказчик не может оплатить заказ. Тогда бы сюда пригнали другой отряд или нас с предписанием изьять все ценное в уплату. А что ценного осталось у этих крестьян? — спросил Рус, морщась от воспоминаний. — У них даже металла на уплату не наберется. Четыре топора на весь хутор, пять копий. Плуг у них каменный.

— Ну, может…

— Угнали бы баб и мужиков на невольничий рынок, и дело с концом, — пояснил Рус. — Оставили бы кривых, больных и старых. Вот и все. А так и они надолго запомнят, как обманывать гильдию, и целые все остались. Детей же никто не трогал.

— Все равно мерзко, — покачала головой Тук.

— А по-твоему мы должны были просто уйти, забрав то, что дают? — хмыкнул Рус. — Если это все им спустить, то в следующий раз они будут думать не как заплатить, а как обмануть гильдию и наемников.

Тук не стала спорить. Вместо этого она сдвинулась и разлеглась на лавке, положив голову на колени Руса.

— А ты почему «не взял женщиной»? — спросила она.

— Потому, что ты ночью перед боем с тем анималистом меня досуха три раза выжала, — хмыкнув, произнес парень. — Да и не было там действительно интересных особ.

— Вот как, — вздохнула девушка, пряча улыбку.

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Так, просто…

Тук открыла небольшую сумку и достала из нее шесть флаконов.

— Первый флакон — обезболивающее, — произнесла она, указав на белую цветовую маркировку. — Если рана большая — сначала этот флакон. Только будьте внимательны. Если хлебнет слишком много — отключится. Опять же, если отрубили ногу или руку — лучше, чтобы вырубился.