Страница 5 из 9
Кошмар продолжался ровно те две недели, что Мила дала своим ногам, и не только им, для отдыха. Но Алла ни разу не потревожила ее, да и сестра не очень все это время интересовалась, как дела у ее ребенка. К моменту ее возвращения Варю уже выписали, и она была дома. Еще вялая, апатичная, но уже без температуры. Мила приехала довольная, загорелая, с красивым сапфировым колечком на пальчике, и с бездной впечатлений. Вскользь поинтересовавшись, что нового, и выслушав краткое описание событий прошедших двух недель, она легкомысленно пожала плечами и сказала: «Ну, главное, теперь-то все в порядке». А затем чмокнула Варю и пошла распаковывать чемодан, чтобы всех осыпать подарками.
Жизнь потекла своим чередом. Но это было только внешне. На самом деле, все принципиально изменилось. Пока Варя болела, а Алла металась между ней и врачами, вдруг образовалась между ней и ребенком какая-то пуповина. Алла уже не могла воспринимать эту девочку, как дочку своей сестры. Это был ее ребенок. Он болел и умирал на ее руках. В тот момент только от нее зависела жизнь этого маленького существа. Это чувство невозможно забыть и изгладить в памяти, невозможно затереть бытовыми хлопотами. Алла все больше и больше сближалась с ребенком, а Мила все больше отдалялась. Младшая сестра иногда замечала, что Варя больше любит тетю, чем родную маму, но Алла не хотела обострять отношения и переводила разговор на другую тему.
Шли годы, Алла растила Варю, готовила ее к школе – учила читать, писать, водила в разные кружки и секции. А Мила все устраивала свою жизнь. Вернее, она ее не устраивала, а просто плыла по течению. Все тот же самый инфантилизм. О будущем она просто не думала. А вы знаете, чем отличается ребенок от подростка, а подросток от взрослого? Все очень просто. Ребенок оперирует временным отрезком в один-два дня. Определение «на следующей неделе» или «через месяц» для него пустой звук. А слова родителей «На следующий год ты пойдешь в школу» не имеет никакой связи с реальностью. Мамы и папы, которые ругают своих детей и пророчествуют, что, если те будут плохо учиться, то будут после школы подметать трамвайные пути, попросту теряют время. Эти обещания полной страданий и мучений взрослой жизни вследствие безответственного отношения в учебе обречены на провал. Детей, на самом деле, пугает не будущность, а «Дед Макарка», который непослушных мальчиков и девочек ворует, сажает в мешок и уносит к себе в темный лес.
А чем же отличаются подростки от взрослых? У них временной период несколько больше, они уже умеют оперировать понятиями «через месяц», «через полгода», даже «через год», но понятия «в будущем» или «через пять-десять лет» у них еще нет. Когда родители советуют, какой ВУЗ выбирать, они приводят в качестве аргумента, чем потом придется в жизни заниматься их отпрыску. Но чадо интересует совсем не то. Ему понятнее и доступнее, что придется изучать, а не кем потом работать. Есть, конечно, исключения – дети, которые хотят с детства стать учителями, врачами, космонавтами. Но таких меньшинство. Не о них речь.
Алла, думая, что перед ней не ребенок и не подросток, а взрослый человек, который осознает последствия своих поступков, все время говорила сестре, что надо подумать о будущем. Но фразы «молодость не вечна», «всегда найдутся те, кто моложе и красивее тебя», «не вечно же тебе щелкать ножницами» вызывали у младшей сестры рефлекторную глухоту. Мила основательно застряла в парадигме «шестнадцать», дальше вакуум.
Варя подросла и уже стала превращаться из подростка в девушку. Алла устала бегать по клиентам, открыла свой кабинет, чтобы принимать пациентов в одном месте, дополнила свою практику баночным массажем, изучила методы Риодараку и Фоля, а Мила все никак не могла найти того единственного, с кем счастливо проживет долгие голы и достойно встретит старость. Она периодически сетовала «К нашему берегу то г…но, то щепки», но это была неправда. В ее фильтрации поклонников был какой-то изъян. Не ей только такие попадались. Это она таких выбирала. Алла, несмотря на практически отсутствие личного опыта, тем не менее, неплохо разбирающаяся в людях, периодически пыталась направить поток отсева в другое русло, но безуспешно.
– Мила, ну чем тебе не угодил Коля? Хороший, спокойный, детей любит, зарабатывает хорошо, – проводила профагитацию старшая сестра.
– Он скучный, – отвечала вяло Мила, качая ногой, сидя на табуретке в кухне, и рассматривая свой педикюр.
– А тебе клоун нужен? Иди работать в цирковое училище. Их там – море Лаптевых.
– Да я не о том.
– А о чем?
– Хочется чего-то такого… – и Мила разводила руками, изображая вселенский объем, и мечтательно закатывала глаза к потолку.
Алле стало понятно, что опять все придется брать в свои руки. Варя уже большая, ей нужна своя комната, от родителей же досталась крошечная двухкомнатная квартирка. В одной из комнат жила она, в другой Мила с Варей. Можно, конечно, было бы продать это жилье, взять ипотеку и купить другое, побольше. Но это только теоретически. Почти все заработанные деньги уходили на аренду ее кабинета и Вариных репетиторов. Большую ипотеку не потянуть, а на маленькую можно взять только квартиру где-нибудь за МКАДом. Как тогда Варя будет добираться до школы? А школа хорошая, еле-еле удалось попасть. Не переводить же ребенка не пойми куда? Так что, выход один – выдать Милу замуж. Но за кого?
Вариант подвернулся совершенно неожиданно. К ней на прием как-то пришла старушка с болями в шее. Алла поставила иголки и попросила посидеть спокойно минут десять. Бабуля сидела неподвижно, но рот у нее не закрывался. Она рассказывала про свои болячки, про одинокую жизнь, позабывших о ее существовании родственников, покойном муже и многом другом. В конце она спросила, не может ли та приезжать к ней на дом? Она уже пожилая, добираться до кабинета ей тяжело. Алла решила было уже отказаться, но пациентка была такой милой, да еще была готова оплачивать сеансы в двойном размере, так что передумала и согласилась. Жила Елена Борисовна не где-нибудь, а в Романовом переулке, в двух минутах ходьбы от Кремля, одна в огромной четырехкомнатной квартире, полностью заставленной антиквариатом. Старушка явно не бедствовала, но была очень одинока. Из всей родни ее навещал только внучатый племянник Илья и то не чаще двух раз в месяц. Сказывался дефицит общения, и Елена Борисовна плотно присела Алле на уши. Рассказала все – и про свою жизнь, и про отца-художника и его друзей, и про дальних родственников. В том числе, и про Илью. Показала несколько альбомов с фотографиями, подробно описывая истории жизни всех изображенных на снимках людей. А еще про то, что собирается подарить эту квартиру и дачу в Малаховке любимому племяннику, чтобы после смерти в имущество не вцепилась родня, которая ее и знать-то не хочет.
Вот тут и родился у Аллы план. Зная, что в тот день в гости к старушке приедет Илья, она прихватила с собой Милу. Елене Борисовне она объяснила, что сестра с ней зашла исключительно потому, что они вместе после этого собираются пойти на выставку в Кремле. Хозяйка только обрадовалась. И Мила ей очень понравилась. Такая хорошенькая, как куколка. Алла немного боялась, что сеанс закончится и надо будет уходить, а Илья так и не появится, но Мила ей невольно подыграла. Сестра увидела в одной из витрин большое количество маленьких забавных фигурок и поинтересовалась, что это такое. Елена Борисовна расплылась от удовольствия и стала рассказывать, как ее дед и отец всю жизнь собирали коллекцию нэцкэ. Очень сетовала хозяйка при этом на современную безграмотность – люди собирают крошечные фигурки, тратят на них безумные деньги, покупают их на международных аукционах, гордятся своими коллекциями, но даже не понимают разницы между нэцкэ и окимоно, хотя это же так очевидно – нэцкэ носили на поясе и в них всегда было отверстие для шнура, окимоно дословно означает «поставленная вещь», то есть крошечная статуэтка, не более. Она аккуратно доставала с полки одну фигурку за другой, ставила на небольшую подставку, чтобы можно было ее рассмотреть со всех сторон, и подробно сообщала, кто мастер, в каком веке она была сделана, и какой глубокий смысл вложил в нее мастер-резчик. Алла из вежливости один раз позволила себе тактично напомнить, что, вроде как, им пора уходить. Но Мила действительно с интересом слушала хозяйку, внимательно рассматривала фигурки и даже что-то спрашивала. Старушка решительно сообщила, что их поход в музей никуда не денется, туда можно наведаться и в другой раз, так что лучше пусть Алла сходит на кухню и сделает всем чай, пока она знакомит милую гостью с коллекцией.