Змеиная осень

— Вляпались вы, друзья мои, в то, во что вляпываться совсем некстати, — говорил Бурденко голосом доброго дядюшки. Учитывая антураж, ничего хорошего при этом ждать не следовало. Доброго уж точно. — И вляпались благодаря своим способностям…

— Кто это был? — бесцеремонно перебила ректора Маша. — Ну, тот старик?

— Мой зам решил, что может всё, — словно не слыша её, продолжал Бурденко. — Как это… оборзел. Вот и решил обратиться к истокам… Тот, кого он пытался вызвать с вашей помощью — судя по всему, Велимир, тёмный волхв, один из тех, кто был изгнан за колдовство ещё во времена Вещего Олега. Действительно тёмная личность, записей о нём почти не осталось, особенно после войны…

Ну правильно. Основная часть архивов, само собой, была сосредоточена в Москве или в Питере, которые в этом мире уж лет тридцать как не существуют — столичные города ядерным ударом снесло на раз. Правда, никто не ожидал, что побочным эффектом будет не радиация, а нестабильность всего сущего — иначе как объяснить открывшиеся порталы в другие реальности, именуемые тут «пробоями»? Мы-то с Машей это на себе испытали, хоть и по отдельности.

— Власов где-то нашёл эти сведения. Увы, — Бурденко щёлкнул пальцами, — этот момент я упустил, начал наблюдение за ним позже. Не думаю, что мой зам копал именно под меня — скорее всего, он просто хотел получить то, чего нет и не было у других. Способности у него есть… были.

— Многие знания — многие печали, — не выдержал я.

— Ага, — легко согласился ректор. — То, о чём мы сейчас с вами говорим — тоже многие знания… и остальным это знать совсем необязательно, согласны?

Попробуй не согласись с ним… Во время ритуала вызова только мы трое и присутствовали. Из тех, кто выжил. Ну и сам Бурденко, смотрящий глазами Соколова…

— Где что подписать? — цинично поинтересовалась Маша. Опередила девчонка — только хотел то же самое сказать.

— Подпишем, подпишем, — улыбнулся ректор. — Меня больше интересуют ваши способности, дорогие мои. То, что определил по вашим аурам этот молодой человек, — кивок в сторону Соколова, — и чего у других ни разу до этого не встречалось.

Ну вот и к делу перешёл. Реально деловой человек, почти без прелюдий обошёлся.

— Будете разбирать на органы? — не выдержал я.

— Ну что вы, Сергей Михалыч! — нате, уже «Михалыч» и на «вы». Прогресс по сравнению с прошлой встречей! — Но поработать с вами очень хочется. Естественно, по согласованию с вашим начальством. Судя по собранному Власовым материалу, а он наблюдал за вами около полугода, ваша аура реагирует на открытие пробоев. Более того — она же активизирует открытие уже начинающегося пробоя, значительно повышая его вероятность.

Краем глаза я видел, что Соколов сидит раскрыв рот. Ну всё верно, ему этого Бурденко явно не говорил — скорее всего пацан до победного конца склонялся к мысли, что «искрение» моей и Машиной аур исходит от того, что мы пришли в этот мир через пробой. Несмотря на то, что я ему уже говорил на этот счёт и что он мимоходом слышал от самого покойного Власова. Вот что значит — авторитет Бурденко!

— У вас, Мария Андреевна, ещё более интересная способность, — ректор, обаятельно улыбаясь, повернулся к Маше. — Судя по всему, вы способны в момент сильного стресса полностью «выключаться» из нашего мира, уходя туда, что романтично называется астралом… — он выдержал паузу, потом стёр с лица улыбку и продолжил уже серьёзным голосом. — Шутка. Скорее всего, в момент стресса ваша аура полностью укрывает вас от тех, кто не принадлежит нашему, нормальному, миру. Такие «чужаки», включая нечисть, при этом неспособны вас ни увидеть, ни почувствовать. — Видя, как меняется в лице Маша, он продолжил: — Шнайдер из управы дал по вам отчёт, когда вы только появились у нас. Я заинтересовался той частью, где было отмечено, что вы провели несколько часов на Болоте, причём рядом с вами была то ли нечисть, то ли звери… и с вами ничего не произошло! Ваш рассказ о происшествии в Волково это только подтвердил — доппельгангер не смог вас обнаружить и, учитывая его природную трусость и инстинкт самосохранения, сбежал.

Угу, сбежал. После того, как Маша пальнула в него из нагана…

— Может, сразу расскажете, зачем он потащил нас в Волково? — вот зараза девчонка, рта мне не даёт открыть. Поколение Некст…

— Вас он хотел банально трахнуть, это же очевидно, — прямо сказал Бурденко. Вот так тебе, Маша — Бурденко сам тебе всё оттяпает, стоит пальчик показать. — Доппельгангер в человеческой форме от копируемого человека мало отличается. А вот Сергея Михалыча, судя по всему, хотели тихо выкрасть за пределами города для того самого ритуала, в котором вы уже поучаствовали. Потом, когда это сорвалось, стали нервничать, попытались зачистить хвосты и заодно избавиться от вас — заметьте, опять чужими руками. Власов, возможно, и не вышел бы на сцену сам, если бы не понадобилось быстро заткнуть рот доппелю. Наверняка приберегал себя для ритуала — не учёл, хм, что я давно за ним наблюдаю.

Вот зараза, как по-писаному излагает. А мы там кирпичей отложили…

— Между прочим, ваше вмешательство в ритуал прошло ничуть не триумфально, — съязвил я. Сколько ему, блин, можно выпендриваться. — И парня вон чуть не угрохали, — я повернулся к Соколову.

— А это уже наши внутренние дела. Колледж — он сам по себе, — протянул Бурденко настолько ласково, что у меня волосы на голове зашевелились. Опасен он, опасен, как змея. Идёт к цели как танк… точнее — бесшумно и незримо, как подводная лодка. Такой через любого перешагнёт. Или, скорее, пройдёт насквозь.

— …Но своих мы никогда не бросаем, — закончил фразу ректор, и его тёмные глаза словно блеснули. — Вы уверены, что знаете всё? Не будьте так уверены.

— Да я и так всё уже вижу, — пробурчала Маша. — Предлагаете к вам? Типа, печеньки есть?

— Какие печеньки? — не понял Бурденко, и я еле удержался, чтобы не расхохотаться. Фразу-мем «Переходи на тёмную сторону, у нас есть печеньки!» ректор явно не знает. И логично, откуда ему — услышать такое можно разве что от «провалившихся», появилась-то она гораздо позднее 1983 года, в котором история наших миров пошла разными путями. Но с «провалившимися» Бурденко не общается, есть мнение, что он и из Колледжа-то выходит раз в пятилетку…

— К чаю, — еле сдерживая идиотскую улыбку, ответил я, быстро взглянув на Машу. — У нас там, в городе, с печеньками проблемы сейчас.

Ректор пожал плечами — видимо, понял, что над ним издеваются, но поводов для конфликта вроде как и не было.

— Я предлагаю вам как минимум подумать на эту тему. Вам, Сергей Михалыч, осваивать колдовство уже поздновато, но я согласую с городом ваше участие в кое-каких экспериментах. Вы не против?

Угу. Последний такой «эксперимент», причём согласованный, был два дня назад, когда Власов, зам ректора, попытался вытащить в этот мир давно мёртвого тёмного волхва…

— Под наблюдением Управы и без членовредительства, — съязвил я. На удивление, Бурденко кивнул:

— Конечно. Речь идёт о функционировании имеющихся пробоев… А вам, Мария Андреевна, — посмотрел он на Машу, — я бы настоятельно рекомендовал поступать к нам. Потенциал у вас есть, возраст подходит, ваша аура требует очень внимательного изучения… — он осёкся, перевёл взгляд на меня: — В первую очередь — для обеспечения безопасности наших же людей за стенами города. Согласны?

Вместо ответа я молча встал. Глядя на меня, поднялась и Маша. Посмотрела на Соколова — тот так и сидел на стуле, как декорация.

— Не смею задерживать, — Бурденко тоже встал. — Мария Андреевна, подумайте хорошенько. Что вам делать в этой котельной, куда вас определили? У нас будет намного интереснее.

— До свидания… Павел Олегович, — вежливо сказала Маша. Чересчур уж вежливо, как по мне.

Как по мановению руки, в двери появился молодой колдун — тот же самый, который провожал нас сюда от проходной.

— Жду вас, — сказал вслед Бурденко.

Я закрыл за нами дверь.

Глава 2. Четверг, 21 сентября. День

Интереснее у них будет. Веселее — уж точно. Обхохочешься… В этом змеюшнике.