Страница 25 из 29
Спустя пять минут Ставка опустела. Остались только караульные и Эшфорд. Генерал окинул их взглядом, выходя из своего кабинета. Он сильно поменялся в лице. Если раньше в его глазах искрилась надежда, то теперь он вновь стал безжизненным и измученным… Глядя на караульных, он сухо проговорил:
— Охраняйте Ставку. Никто не заходит и не выходит без документов и моего письменного разрешения. Эшфорд!
— Да, мой генерал! — надев винтовку на плечо, отозвался адъютант.
— Проверь все наши склады с оружием и удостоверься, что они надёжно охраняется. Затем отправляйся к Аккерману…
— А Вы…
— Я сам поеду на станцию. Выполнять!
Не дав что — либо сказать Эшфорду, генерал тут же сел в свою машину. Он ехал на станцию, с сожалением заметив, что руки его дрожат. Враги, не иначе, проникли в столицу!
Он вошёл в кабинет Оливье. Тот сидел в очках, зарывшись в какие — то бумаги. Он поднял голову, и ужаснулся. Перед ним стоял тот самый генерал… Только теперь, вместо могучего витязя, он видел перед собой нервного и измученного пленника.
Он быстро заварил чай и сел напротив генерала.
— Господин Оливье… Вы получали сообщения от генерала Гана?
— Да. Генерал сказал, что он прибудет сюда завтра, вместе со своим арьергардом. Приказал приготовить всё необходимое для его доставки на фронт. Вот уж бесстрашный человек!
— Вы слышали о том, что сейчас происходит в городе?
— Нет. А что там?
— На площади Кадэра восстание… Прямо во время наступления моих армий! Проклятье! — он сжал чашку в руках, от чего она треснула, — будь проклята эта война!
— Мой генерал…
— Я не знаю, что мне делать, господин Оливье. Нельзя стягивать войска с фронтов для подавления восстания… Но жандармерии не хватит, чтобы сдержать натиск! Ведь я урезал её состав вдвое! Какой я дурак!
— Мой генерал, не корите себя! Вы не знали, что может произойти. Это непредвиденное обстоятельство!
— Я не знаю… — на мгновение потеряв контроль, генерал вновь взял себя в руки. — Если всё действительно так, то вариант остался только один…
— Что именно, мой генерал?
— Части Гана должны нам помочь… Части Гана! Отправьте его завтра на площадь, чтобы уничтожить восставших! Ценой тысяч жизней, но моя операция будет успешной!
— Я доложу им, мой генерал… Доложу, непременно! Положитесь на меня.
— Что это? Кажется, Вам телеграмма, господин Оливье.
И правда. Из телеграфа вылезла тоненькая полосочка бумаги. Он тут же взял её в руки, и…
— Это не мне, мой генерал. Это Вам…
— От кого?
— Полковник Аккерман, мой генерал.
— Читайте, господин Оливье.
— Разумеется, — он надел очки, и, отклонив голову назад, принялся читать: — Противник прорвал оборону на западе. Уже ведутся уличные бои. На севере наступательная операция ведётся успешно. Окружение завершено. Но генерал Роузман отправляет половину солдат на запад, с целью изменить ситуацию к лучшему.
Повисло молчание. Генерал, разгоряченный чаем, вновь поник. Его безжизненные глаза смотрели то на Оливье, то в пол, то на чашку чая… Наконец, спустя минут пять, он сказал:
— Пока я всё ещё могу отдавать приказы… — чуть ли не шёпотом сказал генерал, — я вынужден признать своё поражение. Господин Оливье… Мы должны подумать, куда можно вывезти остатки армии и нашу канцелярию. На сбор у нас есть день, максимум два…
— Сейчас, у меня тут была карта… — тоже шёпотом ответил Оливье. Он был в ужасе, и оттого его руки тряслись, как и колени… Порывшись в ящиках, он обнаружил там свёрнутую карту и тут же разложил её на столе.
— Тут, — поместил генерал чайную ложку примерно на 200 км к северу от станции, — части генерала Гана. Они скоро будут здесь… Ближайшее место для эвакуации — застрявшая армия Вальтера Моргана. До неё примерно пять дней поездом, при условии что дорога будет свободна. Ещё дальше армия генерала Вайса, до неё почти полторы недели поездом… Что же… Думаю, выбор очевиден.
— Мой генерал. Я тщательно изучил транспортные пути из столицы, ибо Вы оказали мне честь, назначив меня столичным министром транспортных путей. Нам придётся делать крюк, чтобы добраться до Моргана, ибо основная дорога перекрыта… А значит…
— А значит, быстрее будет направиться к генералу Вайсу и там уже начинать наступление двумя армиями.
— Да, мой генерал. Или отправиться на восток, к границе с Антом. Сейчас там всё более спокойно, как мне известно. Горный регион оказался непроходим для противника.
— Хм… Лучше вести наступление с двух сторон, или с одной?..
— Я не знаю, мой генерал. Мне неизвестны тайны военной стратегии.
— Что же… Тогда, дайте мне лист и бумагу. Я запишу приказ об эвакуации города к восточной границе. Армия и канцелярия отправится первой. На оставшихся вагонах мы погрузим людей.
— Лучшего Вы и не могли придумать. Я позабочусь о том, чтобы все наши вагоны были готовы уже завтра.
— Господин Оливье. Постойте. Я вряд ли останусь здесь до завтра, а потому у меня есть для Вас особый приказ.
— Да, мой генерал?
— Сжечь все бумаги, которые Вы вели. Кроме одной. Я отдам письменный указ генералу Гану и его частям развернуть оборону станции. Они прибыли сюда последними, значит и уедут последними.
— Мои бумаги… Бесценное сокровище для меня, мой генерал…
— И для противника тоже, господин Оливье.
— Понимаю. Хорошо, я сожгу тут всё. Э — э–э… Разрешите идти?
— Идите.
В это время Аккерман и Эшфорд были в штабе северного фронта. Они шли к Роузману, а вокруг шла жестокая битва.
— Противник пытается вырваться из окружения, Эшфорд. Такое случается, когда они оказываются одурачены…
Они вошли внутрь. Из всех офицеров штаба, которых не так давно видел Эшфорд, здесь осталось только двое. Генерал Роузман и его начальник штаба.
— Здравия желаю, Ваше Высокопревосходительство Роузман! — обратились поочерёдно Аккерман и Эшфорд к Роузману.
— Вольно, полковник. По какому случаю Вы к нам пожаловали?
— Я выполняю приказ Его Высокоблагородия генерала — фельдмаршала и инспектирую штабы фронтов. Доложите обстановку.
— Всё удачно. Мы окружили противника и начали истреблять его. Но половина моих солдат была вынуждена отправиться в город, чтобы остановить наступающего противника… Потому, я решил отсрочить истребление до подхода частей генерала Гана.
— Есть ли что — либо ещё, о чем мне стоит доложить генералу — фельдмаршалу?
— Вряд ли…
— Мой генерал, Вам телеграмма! — обратился к Роузману начальник штаба.
— Читай.
— Она от… Премьер — министра Кадэра. "Морган предатель. Его тело сейчас висит на дереве возле нашего вагона — кабинета. Мы приняли решение двигаться к генералу Вайсу, а вам приказываем заняться эвакуацией столицы. Что до подельника Моргана, министра военного времени. Я смещаю его с должности и приказываю немедленно взять под стражу. Рекомендую расстрел, но поступайте как знаете."
В комнате воцарилось молчание. Все не могли поверить своим ушам. Кадэр жив? Генерал, этот верный защитник Республики, предатель? Помощи не будет? Первым молчание нарушил Роузман:
— Что за чушь? У нас нет подтверждения этому.
— Генерал, тут расписались все 11 министров! Это не может быть ложью или фальсификацией. Нас всех жестоко обманули.
— Но ведь…
— Признайте это, Роузман! И эта наступательная операция имеет только одну цель — уничтожить как можно больше наших солдат! Это ужасно!
— Да, Вы говорите мудрые вещи, полковник Аккерман. Это выглядит так, но… Я не могу в это поверить.
— Вам придётся. Ведь теперь на Вас судьба этого города, мой генерал!
— Я понимаю… Что же, ладно. Где сейчас генерал — фельдмаршал?
— Он на железнодорожной станции.
— Нужно схватить его, немедленно. И допросить.
— Я отправлю телеграмму Оливье.
Не успел Оливье встать, как ему тут же пришла ещё одна телеграмма.
— Это от полковника Аккермана, мой генерал. Тут написано… Ничего не понимаю. "Кадэр жив. Морган предатель. Арестуйте генерала". Что прикажете делать, мой генерал?