Страница 21 из 23
— Все, и без отдыха.
— Два дня.
Через два дня Керту посмотрела на себя в зеркало. Да, видел бы её отец и сестра! Адмирал настоящий, и кортик какой красивый… Только погон нет. Голубые петлицы, а на них вышиты золотистыми нитями три звезды с трёхкопеечную монету, и выше них — две перекрещивающиеся пальмовые ветви.
Юбки, не брюки. И жилеты — чуть скрывают грудь. И цвет — не тот белый, то аж глаз режет, а светло-кремовый. Только Керту бы поспорила с министром, на что мужики бросаться будут сильнее — на девах в офьигьеньних костюмах, или на полномочных посланников в обтягивающих юбках.
— Девки! Стройся к осмотру.
Интермеццо седьмое
— Алло, Галя! А ты где хочешь побывать: на море, или в лесу?
— На море, конечно. А ты что, путёвки берёшь?
— Да нет, освежитель воздуха для туалета.
Домик был и вправду маленький. Не крошечный, а именно маленький. Кухонька метра два на полтора — только плита и небольшой столик. Одна комната проходная, и из неё две двери: одна — в её комнату, вторая — в пристройку. Всё по минимуму — унитаз, ванна чугунная с титаном на газу, а газ — баллонный. И баллон тут же. Представила, что будет, если взорвётся. Капитан Серёгин, что помогал ей из больницы переезжать и устраиваться в домике, тоже осуждающе покачал головой:
— Если пуля попадёт — вымрем. Но ребята за неделю уже привыкли — классно бывает вечерком пыль с себя горячей водичкой смыть.
— Тут что, помывочная? И все десять человек моются? А как бедная девушка будет жить?
— Ото ж и оно. Придётся менять привычки — вонючими ходить, — капитан сделал вид, что принюхивается.
— Нда. Только голыми не ходите по дому, а то наброшусь.
— Ну что, майор, пойдём, погуляем по окрестностям? — в домик заглянул старший из ребят — тоже майор, которого все и в глаза, и за глаза называли Мишей. И правда, эдакий Миша — Топтыгин. Гора мышц и добродушная улыбка. Только глаза мешают назвать майора добродушным — серые, чуть глубоковато посаженные. И злые — колючие. Даже стоя у Миши за спиной, взгляд этих серых глаз на себе ощущаешь.
— А Федька мой где?
— Там, на улице. Слышишь — дрова колет. Обещал в большом казане плов приготовить. Тут нашли. Хозяин оставил — говорит, в квартире зачем казан? А летёха увидел — сразу драить начал. Обещал, пальцы откусим — так вкусно будет.
— Пальцы?
— Ну, плов-то руками едят.
Вышли за калитку — и сразу в лесу. В смысле, две калитки в заборе — одна, как и положено, ведёт на улицу, а вторая, в противоположном конце большого участка, выходит пусть и не в дремучий лес, но и не в чисто поле. Какие-то кусты, между ними тропинка, а вот дальше и точно — еловый лес. Вековой. Толстые серые стволы — и не обхватишь. Жаль, нижних веток нет — только сучки от них остались. Между елей попадаются и лиственные деревья — вон и дикие яблони, всё, как полковник говорил. Кадри дохромала до ближайшей.
— Дичка, — под руку брякнул капитан.
— Это дичка? — пусть и небольшое, но всё же яблоко — и красивое, розовое, с красными штрихами и зелёным бочком. Сантиметров пять в диаметре.
— Я, блин, ботаник по образованию, сельхозакадемию заканчивал, как раз по плодовым. Это дичка. Называется — яблоня Сиверса. На неё знаменитый местный Апорт прививают. Если привить на любую другую, то такого вкусного и ароматного яблока не получить.
— Так их нельзя есть?
— Чего же нельзя. Специфический, конечно, вкус — с горчинкой лёгкой такой. Да попробуй, не отравишься.
Кадри сорвала одно, покраснее и покрупнее. И точно — чуть горчит, хоть и сладкое.
— Нарву, будет, чем вечером заняться.
— Хочешь — нарви, а так вон в саду у соседей Апорт, три яблони, они продают, по сорок копеек всего. Зато вкус и аромат. Сказка.
Кадри обошла — ладно, обхромала яблоню. Чуть дальше лежала поваленная ель. Вершину, да и весь ствол, отпилили — а вот комель и мохнатые корни остались, и яма приличная. Подошла.
— Не, товарищ майор, — развернула Мишу в сторону этого комля, — сегодня же убрать надо. Да всё равно как! Для снайпера самое замечательное место — кусок двора Первого секретаря как на ладони.
— Да как же это убрать… Тут бульдозер нужен. Сюда же технику не загнать.
— Не моё дело. Ну, или тут постоянный скрытый пункт наблюдения организовать.
— Подумаю, — Миша помотал головой — представил, видно, как сюда бульдозер доставлять.
Кадри сошла с тропинки. Травы почти не было. Вот камни настораживали: наступишь на такой, поскользнёшься — и врежешься металлическим каркасом в него же. Lõpuks jalaga — конец ноге.
— Давай понесу, а то с твоей ногой до утра осматривать будем, — майор протянул руки.
Кадри фыркнула, но опять картину падения представила.
— Чего позволишь лишнего — пристрелю, — сделала вид, что прицеливается.
— Понятно, пристрелишь, — Миша показал, что улыбается. Глаза подводили. Невесёлые.
Как же приятно, словно в детстве у мамы на руках. Спокойно. Защитит. Некого и нечего бояться. Как пушинку «увалень-Топтыгин» поднял. Кадри за метр семьдесят была — на многих сверху вниз смотрела, да и не тростинка. А тут несёт, словно и нет в ней веса. «Своя ноша не тянет». Для такого можно своей стать. Пару раз сходила с «ручек маминых», осматривала очередной перспективный схрон.
Потом, когда вернулись и сидели смотрели, как Федька кашеварит, Кадри с майором выводами поделилась.
— Я бы сняла. И вы мне помешать бы не смогли. Полно мест! Отбросим всякие изыски типа СВД — непросто достать. Будем на карабин ориентироваться. Нужно на расстоянии трёхсот метров всяких секреток наставить — лесочек, проволочек чёрных натянуть. Проверим. Если кто ходит — то хоть одну, да и тронет. И за этим кругом пару точек наблюдения ещё поставить, стационарных.
— Думаешь, нас рота здесь? Десять человек, и отдыхаем посменно — считай, пять. Какие стационарные секреты! Ты, майор, не выдумывай. Вон у тебя Федька есть. Ну, ещё одного, хоть Серёгина, я в вашу группу передам. И не кривись — у нас своих заморочек до чёртиков, — Миша принюхался. — Лейтенант, сейчас слюной подавлюсь.