Страница 6 из 52
– Так вы хотите сделать меня кутильером?
– Я не сказал, что я хочу. Я могу. А могу отдать королю. Могу герцогу Правскому. Могу убить, могу много чего. Но что я хочу в данный момент и что я буду делать, угадывай сам. Пока что я тебе все разжевывал. Теперь крутись и борись за себя. Больше поблажек не будет. Кем ты будешь, кутильером, рабом, покойником, теперь зависит только от тебя. Пока что ты – раб, к которому я хорошо отношусь. Все, спать.
– Можно еще вопрос, – голос Мейнхарда был взволнован, в нем чувствовался интерес и Казимир смилостивился.
– Только один. Говори.
– Я не понимаю, кутильером может быть и раб, но рабство в Виртленде запрещено?
– О да, подобные вопросы задают все иноземцы, – майор Казимир недовольно поморщился. – Но это относится к герцогству Правскому. Законы о кутильерах очень схожи в герцогствах. На этой земле ты мой раб по статусу сейчас, но въедем в Виртленд, тут же станешь свободным. Вернемся обратно, снова будешь рабом. Не заморачивайся. Крючкотворство и юридические нонсенсы в нашем королевстве в чести. У меня у самого порой голова идет кругом. А теперь иди спать. Помни о моих приказах. У тебя не так много времени на сон.
Мейнхард лежал в тишине и пялился в потолок. События его жизни словно облака лениво проплывали перед ним. Он любил своего отца. Правда меньше, чем отец любил его. У барона Аластора Вука, владельца баронства Вуков, было три жены. К первой, Мелинде Барр, сестре его вассала баронета Джона Барра, он не питал никаких нежных чувств, но баронет был одним из самых могущественнейших и выдающихся людей этих земель. Славный и верный воин, выигравший не одно сражение, победивший барона Ричардсона и ярла Хрёрика, которые совместно покушались на суверенитет баронства Вуков, друг детства самого Аластора, этот человек был любим и уважаем всеми. Барон Вук просто не мог отказать Джону в том, чтобы породниться с его семейством, когда тот изъявил свое желание. Свадьба состоялась. Аластор не изменял своей жене, почитая друга, и вел себя всегда в высшей степени учтиво.
Через три года у Вуков родился сын, которого они назвали в честь баронета, Джоном. Еще через два года Мелинда родила второго, его нарекли Аластором, в честь отца. Прошло пять лет, мальчики росли, в баронстве процветал мир, люди занимались сельским хозяйством, возводили новые дома, культурные постройки, открывались рынки, учреждались новые гильдии. Мужи науки обменивались опытом со своими зарубежными коллегами, и в то время был построен, первый на этих землях, цех по производству двухзарядных ружей и пистолей. Не последнюю роль здесь сыграл и баронет, всегда знавший, что такое война, и понимавший, что если войны нет, то лучший способ ее избежать, быть в высшей степени к ней готовым.
Дни шли, летели годы, и однажды на жизненном пути барона Вука встала Изабелла. Это была красивая женщина в расцвете лет из королевства Тюльпанов, принадлежащая к обедневшему благородному роду, который покинул свои края в поисках лучшей жизни. Барон Вук, который всю жизнь следовал долгу хорошего правителя, влюбился в нее, как мальчишка. Она ответила взаимностью. Долго скрывать их тайную связь было невозможно и, в конце концов, все выплыло наружу. Джон Барр был в ярости, Мелинда слегла в лихорадке, все пророчили ей скорую смерть. Баронет стал собирать войско, чтобы отомстить сюзерену за свое оскорбление. Он отказался признавать Аластора своим правителем и обещал своему бывшему другу смерть через отсечение головы. Кровожадность Барра сыграла против него. Барон Вук был умелым управленцем, талантливым организатором, хитрым дипломатом. Он не опускался до подлости, но сумел настроить против Барра не только большую часть знати, но и народ, ведь все же он был сюзереном баронства Вуков и главой дома Вуков, который правил этими землями последние четыре века. Право его было наследственным, право его было дано Всемогущим. В одном единственном, но кровопролитном сражении, Аластор Вук сумел показать себя и стратегом, и тактиком, не уступающим ни в чем своему бывшему другу. Барр был ранен и попал в плен. Отказавшись приносить присягу и назвав своего барона предателем, Джон Барр плюнул Аластору под ноги, что считалось высшей формой оскорбления в баронстве. Вук с печалью на лице утвердил Барру смертный приговор, и на следующий день Джону отрубили голову. Через неделю умерла и Мелинда. Народ, как ни странно, ни в чем не обвинил самого барона, но все считали, что его новая женщина – ведьма. Юные дети барона уже были в том возрасте, который позволял им пропитаться ненавистью к той, из-за которой погибла их мать.
Через полгода Аластор Вук женился на Изабелле. Еще через год у них появился сын, имя которому дали Мейнхард. Старшие братья, Джону было двенадцать лет, Аластору десять, мечтали только о том, чтобы Изабелла скончалась при родах, но она выжила, а отец, видя настроения своих детей, лишь отдалился от них. Они росли, как юные благородные люди, наследники дома Вуков, но большую часть времени Аластор Вук-старший тратил в компании Изабеллы и любимца Мейнхарда.
Однако счастье барона не было долгим. Через три года Изабелла неожиданно заболела странной болезнью, кожа ее покрылась язвами, и она зачахла буквально за две недели. Во время похорон барон был безутешен. Поговаривали, что его вторую жену отравили. Все это осталось лишь слухами. С тех пор Вук потерял часть себя и больше уже никогда не смог до конца стать прежним. Джон и Аластор были предоставлены сами себе, они гуляли, развлекались на полную катушку, были жестокими хозяевами своих рабов и слуг (рабство и наемничество соседствовали бок о бок в баронстве Вуков). Подростки издевались над маленьким Мейнхардом, как могли. Впрочем, когда отец узнавал об этом, им изрядно доставалось. Но все же барон, так и не смог оценить всю ту реальную ненависть и желчь, что испытывали к своему брату Джон и Аластор. Он все списывал на возраст и в этом вопросе был настоящим слепцом.
Прошло еще два года и, по рекомендации Личного Совета, Аластор Вук женился в третий раз, на девице благородной крови Кассандре Шульц, дочери баронета Шульца, еще одного своего вассала. Снаружи она казалась кроткой и милой, хоть и была далека от идеалов красоты. Кассандра нашла ключ к стареющему барону и вскоре он привязался к ней, и у них родился сын, названный Родриком. Очередная леди Вук, зная историю Мейнхарда и его матери, также не питала к ребенку «цветочной ведьмы» теплых чувств. Она обратила свою материнскую любовь на собственного сына и на первых двух главных наследников, Джона и Аластора. Те, в свою очередь получившие за всю жизнь так мало женской ласки и внимания, прониклись привязанностью и уважением к новой мачехе.
Таким образом, вокруг Мейнхарда образовалась настоящая тетрархия врагов, состоящая из родных братьев и Кассандры Шульц. Его же защищал только отец, который со временем увидел истинное отношение супруги к самому обожаемому им сыну, и подобие любви между Кассандрой и Аластором Вуком-старшим переродилось в ненависть.
Так, Мейнхард, в духовной войне, в постоянных упреках, в вечных злых уколах, а иногда и побоях, дожил под опекой отца до своего двадцатидвухлетия. Это, в какой-то степени, закалило его характер и сделало его сообразительным юношей. Владел оружием он лучше своих братьев, более умело сидел в седле, и в оскорблениях, ядовитых намеках и словесных перепалках ни в чем не уступал им, а во многом даже превосходил. Сначала Мейнхард рассчитывал на отца, потом стал рассчитывать только на себя, что сделало его еще сильнее.
Как уже говорилось выше, он знал, что все кончится плохо, как только с отцом что-либо случится. Он боялся этого, но в тоже время ждал этого. Потому что понимал, что тогда неизвестность покинет его, предначертанное случится, он будет предоставлен сам себе и либо выживет, либо умрет. Порой, владея мечом лучше, чем братья, в честных тренировочных схватках при отце или его офицерах, Мейнхард мстил всем троим за свои побои. Больше всех доставалось «сопляку Родрику», как его называл сам Мейнхард. Прилетало и Аластору, и даже Джону, несмотря на их взрослый возраст. С мачехой же Мейнхард боролся посредством риторики, но тут его всегда побеждали. От долгой жизни в разладе с мужем Кассандра хорошо обучилась искусству словесных язвительных баталий и всегда выставляла Мейнхарда неудачником или дураком. Последняя охота Мейнхарда с братьями и стала кульминацией этой истории, которая в итоге привела его в спальный мешок унийского офицера, где теперь он лежал и пялился в потолок.