Жуть бриллиантовая

«Синяя птица» гостеприимно встретила меня табличкой «Свободных мест нет». Но сил брести назад в аэропорт у меня уже не было. В гостиничном холле, тёплом и светлом, стояли два мягких кресла, в одно из них я и опустилась. И вскоре была вознаграждена: минут через пять администраторша, переговорив с кем-то по телефону, всё-таки выдала мне вожделенный ключ от номера.

– Люкс, – объявила она с гордостью. – Вам просто крупно повезло, неожиданно сняли бронь. Когда погода нелётная, наш отель всегда забит до отказа, ни одного свободного номера не остается.

Мой счастливый номер находился на третьем, последнем этаже. Межэтажные пролёты оказались длинными, а кованая железная лестница с ажурными перилами – очень крутой. Но лифта не было. Когда-то широкие ступени наверняка устилала традиционная ковровая дорожка, теперь же их чёрная поверхность блестела, отполированная ногами сотен постояльцев. «Синяя птица» располагалась в здании дореволюционной постройки довольно внушительного вида. Однако и это не делало гостиницу презентабельной. Даже трёх звёздочек я бы ей ни за что не дала. Зданию явно требовался хороший ремонт.

Рассматривая номера на дверях, я едва не налетела на большое дерево с блестящими крупными листьями. Оно торчало из огромного белого вазона, стоявшего отнюдь не на месте. Возле окна эта громадина смотрелась бы гораздо симпатичнее и не мешала передвижению постояльцев. Счастливо избежав столкновения с деревом, я подошла к нужной двери.

Уже вставив ключ в замочную скважину, я вдруг услышала шорох и повернула голову. Дверь номера справа чуть приоткрылась, а затем быстро захлопнулась, с едва слышным скрипом в замке повернулся ключ. В номере слева от меня громко завопила музыка, наверное, там включили телевизор.

Люкс оказался обычным одноместным номером с ванной, кроватью, шкафом, креслом, допотопным телевизором и маленьким холодильником. Правда, стоили мои апартаменты почти как шикарный номер в пятизвёздочном европейском отеле. Но выбора у меня не было. Не располагаться же в аэропорту на полу, подстелив на холодные плиты голубенький атласный халатик, подаренный варшавской тётушкой Ольгой.

Бросив сумку на пол возле кровати, я тяжело опустилась в кресло и взглянула на свои часики. Ого, уже одиннадцать. Не позже половины седьмого я должна быть в аэропорту.

Однако спать не хотелось. Я сидела в кресле, наслаждалась теплом и покоем и от нечего делать разглядывала номер. Впрочем, остановить взгляд тут было не на чем. Ни одной привлекательной вещицы. Разве что акварель в некрашеной деревянной рамке, висевшая над кроватью. Небольшая такая картинка, изображавшая цаплю, судя по длинной шее. Цапля почему-то была синей и от этого казалась высокомерной. Редкие камыши, и вода, над которой застыла птица, тоже были синими. А-а, да это же и есть та самая птица, давшая название гостинице! Вот, значит, как художник, оформлявший этот славный отель, представляет птицу счастья. Впрочем, какая мне разница, главное, что сейчас я приму душ, а потом отлично высплюсь. В то время как остальные пассажиры, не такие ловкие, проведут ночь в забитом людьми зале аэропорта, сидя на ступенях и подоконниках или подпирая собой холодные стены.

Я приняла горячий душ и почувствовала, что неплохо бы ещё и поужинать. Все магазины наверняка уже закрыты. Если и есть круглосуточный, я его все равно не найду на незнакомой промёрзшей улице, где хозяйничает свирепая метель. Хотя тут, в гостинице должен иметься хоть какой-нибудь ресторан или кафе на худой конец. Время, конечно, позднее, но что-нибудь наверняка работает.

Скинув мягкий голубой халатик, я снова влезла в джинсы, натянула джемпер и двинулась к выходу. Но едва оказалась у двери, как услышала осторожный нерешительный стук. Кто-то определенно скрёбся в дверь моего номера.

Я распахнула дверь. На пороге стояла девушка. Совсем молоденькая, лет двадцати, темноволосая, с короткой стрижкой, в чёрных брюках и светло-жёлтом свитере с высоким воротом. Она застенчиво улыбнулась и тихо сказала:

– Извините, что побеспокоила так поздно. У вас случайно не найдётся хоть глоточка минеральной воды? Или ещё какой-нибудь воды? Не хочется спускаться в бар ради этого, а мне нужно запить лекарство. Я даже нюхать не могу эту воду… ну, из крана. Она воняет болотом. Вы не находите? Ужасный город, и гостиница кошмарная!

Произнеся последние слова громким шёпотом, девушка поёжилась и сморщила чуть вздёрнутый носик. Минералка у меня имелась, и я пригласила гостью войти. Незнакомка проследовала за мной в номер, не переставая при этом говорить.

– Я видела, как вы входили, и очень обрадовалась. Думаю, хорошо, что в соседнем номере не мужчина…

Так это она выглянула в дверь справа, когда я возилась с ключом! Девушка продолжала о чём-то трещать, взгляд её янтарно-карих глаз заскользил по убогой мебели, на какую-то долю секунды задержался на голубой цапле. Я достала из сумки бутылку с минеральной водой, купленную в варшавском аэропорту.

– Спасибо. А стакана здесь почему-то нет, – удивилась она, оглядев скудное гостиничное имущество. – Тогда ничего, если я прямо из горлышка?

Она достала из кармана брюк маленький флакончик, потрясла им над ладошкой, сунула в рот таблетку, затем откинула голову и приставила ко рту горлышко бутылки. Её движения были изящны, даже пластиковую бутылку с водой она держала так, словно то был хрустальный бокал. В общем, моя соседка была вполне симпатична. Вот только руки, точнее, ногти, у неё выглядели не слишком ухоженными, ей совсем не помешало бы сделать маникюр.

– Голова болит страшно, – пробормотала девушка, поставив бутылку на столик. – Вы, значит, тоже в Москву летите? Да, не повезло нам с вами на этот раз. Такая премерзкая погода! И городок паршивый.

Мы немного поболтали. Девушку звали Валерией, она летела из Туниса, где провела две чýдные недели на побережье, о чём свидетельствовало её покрытое лёгким загаром личико. Лерин самолёт приземлился в Дорском аэропорту всего за час до нашего.

– Не хотите спуститься вниз и где-нибудь поужинать? – предложила я. – Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, и он наверняка ещё работает.

– Нет, спасибо, – отказалась Лера. – Там, небось, народу полно и музыка орёт, а у меня голова просто раскалывается. Даже таблетка не помогает.

Она зябко поёжилась, хотя в номере было очень тепло, и покосилась на дверь. Девушка выглядела теперь довольно странно. Может, она наркоманка? Интересно, что она такое проглотила? Что там за таблетки в пузырьке? Продолжая вертеть склянку в тонких пальцах, девушка подошла к окну и взглянула вниз. Я посмотрела туда же, но ничего не обнаружила. За окном по-прежнему была только снежная пыль, метавшаяся в ночном мраке. Да слабые отсветы фонаря с трудом пробивались сквозь густую пелену снега. Лера отпрянула от окна и повернулась ко мне.

– А знаете что? Пойдемте ко мне в номер, у меня есть неплохая колбаса. И шоколадка, так что можно немного перекусить. Только прихватите минералку, а то придётся запивать колбасу этой дрянной болотной водой из крана, прямо с микробами и прочей гадостью.

– Вы имеете в виду головастиков и пиявок? – решила я пошутить.

Лера сморщила носик и засмеялась. Улыбка ей очень шла, простенькое личико с некрупными чертами сразу сделалось почти красивым. Янтарные глаза засияли. Нет, не похожа она на наркоманку, и что это мне вдруг пришло в голову? Да и надпись на флакончике, который девушка поставила на подоконник, сообщала, что это всего лишь пенталгин.

– А ресторан наверняка закрылся, в таких дырах спать ложатся с петухами. Первый час уже, – сказала Лера.

Я взглянула на часы. И в самом деле, совсем уже поздно, не опоздать бы завтра в аэропорт, а то самолёт улетит без меня. Однако спать совершенно не хотелось, зато в желудке урчало всё настойчивей.

– Неудобно как-то так поздно напрашиваться в гости на ужин, – пробормотала я на всякий случай.

– Не беспокойтесь, вполне удобно. Только собеседница из меня никакая, и всё из-за головы. Ещё в самолёте начала болеть. Когда я волнуюсь, у меня всегда болит голова. Терпеть не могу самолёты, но летать частенько приходится. По мне лучше бы поездом, но, к сожалению, в Африку по железке не доедешь. А вы? Вы не боитесь летать самолётами?