Страница 7 из 10
– Мне нравилось быть для них героем со сцены, у меня это отлично получалось. Я прям нашел себя там… такого, каким не получалось… быть обычно. В меня все поверили. Я был классссный, предел мечтаний. Такой как надо. Но то, что они ждали от меня за пределами…
Он тряхнул головой…
– чего?… Ждали? – подстегивала она…
– …сиквелла, понимаешь, там где оставались просто титры…
Она поверить не могла. Ни шевельнуться, ни вздохнуть.
– И к тому времени, как я понял, что они от меня хотят, кидая в меня нижнее белье… И что происходит с ними за стенкой у моих друзей…
– У тебя выработался комплекс? Барьер?
– Все парни уже давно это все перешагнули. И пользовались своим положением, ты права в своих версиях. А я – как заговоренный. Мне казалось, что я…
– Разочаруешь? Разрушишь идеальный миф? Хоть для кого-то…
– А то и в газетных сплетнях. – резонно дополнил он.
Он помолчал.
– Парни брали меня в компании. Но… ты же знаешь, замечала наверное.
– Что ты укрывался за их спинами.
– А оказываясь без их поддержки лицом к лицу…
– Терялся?
И иногда впадал в браваду и нелепости – вспомнила она совершенно отчетвливо. То, что, оказывается, понимал и он сам.
– У меня был отличный способ. Я включал недостижимость опупенной состоявшейся звезды, и оборачивал все так, чтоб не-до… статочными чувствовали себя другие. Как-то так и приклеилось ко мне, что я – заносчивая высокомерная задница. Слышала такое?
– Угу. Проскакивало.
– Это так часто выручало меня, что со временем приклеилось.
Она вдохнула.
– Я никому не скажу.
– Тебе никто и не поверит.
И ведь прав!
Он победил! Но вдруг замялся.
– Кажется я опять говорю и делаю все не так. Не очень то умею попадать. В ожидания. Хроническое по ходу…
– Ты начал делать все не так еще там, на улице. И потом продолжил. Так что я уже начала привыкать. Не парься.
Кажется, отступать уже некуда.
– И как же ты это… преодолел?
Совсем не была уверена, что хочет узнать, но разве тут речь о ней?
– После внутреннего скандала с номером, когда я сначала отказывался его работать, потом столько раз провалил простейшую вроде бы задачу, наши продюсеры решили, что я специально делаю это, из упрямства. Типа капризы, звездонуло. Привели мне психолога. И докопались.
– Никто не знал?
– Ну ребята видели, что я не очень-то «ходок», но чтоб совсем… Нет, они не знали. Никто не знал. Даже брат. Все думали, что я просто не снисхожу до ЭТИХ девушек, не мой уровень. Ну и не откровенничать – мое право. Как-то я еще пустил у друзей легенду, что влюблен в докторшу фониатора. А потом – что у меня с ней роман. И я жду с ней встреч. Меня и оставили в покое.
– А… когда узнали…
– Честно? Я ожидал издевок, но не такой поддержки. Лэйтон, который крутил романы с поразительной, небывалой легкостью, совершенно естественно, по дружбе, направо и налево, вдруг оказал мне такую поддержку, какую и не представить.. Сначала много говорил. Что ничего страшного. Что все просто, главное помнить, что ты – клевый. И они – клевые. Все – клевые. Но со мной это как-то не работало. И тогда однажды он просто подложил мне спящему свою подругу. Она была почти на 10 лет старше. Стройная, стильная, панк-брюнетка с коротким каре. И там мне деваться было уже некуда.
Тэмми закусила губу. И чуть не призналась себе, что почти обнадежилась на другой ответ.
– И все… наладилось?
– Ага. Если бы. Мне после этого сильного… кхм.. впечатления показалось, что я знаю Мэрит, что только ей могу довериться, а потому – что я ее люблю. Больше года я ходил за ней. Она иногда подпускала меня, но потом вновь театрально вопрошала, зачем ей малолетняя впечатлительная звезда. Она была активная, резковатая, не западала в лирику как испорченная кнопка магнитолы. В последний раз я видел ее уже когда распалась группа. Я пришел к ней – уже не звездой и не малолеткой, а она – уже живет с другим. Взрослым, решительным, властным.
– Но она же была не единственной?
– Ну парней моих по количеству побед мне уже никогда не догнать. Даже Шонни, который потом вдруг решил, что он – не такой, и прям сейчас – гостит со своим парнем у наших родителей. Так что я не особо и гнался. Было пару знакомств в последние годы. Но все евушки знакомились с парнем из тв и газет. С некоторыми были эксперименты. С другими – попытки отношений. Одна такая меня не узнала, и у нас почти случилась любовь. Но потом подоспел случайный клип по тв, и все посыпалось.
– Зачем ты рассказываешь мне все это? Ну правда, я вряд ли гожусь для таких откровений! Пойдем, я покажу тебе на чердаке все плакаты и связку журналов высотой в половину моего роста. Я – как раз из тех, кто верил в киношный идеал… И накидывал ожиданий…
– Злишься, что я разрушил твой миф?
– Нет. Я сама его раньше разрушила. – не стоит говорить ему, на сколько она, как и многие, наркоманила этой историей, и чего ей стоило выкарабкаться и выздороветь – он и сам это может понять. А она – должна об этом хорошо помнить! – Просто хочу чтоб ты понимал: я – как раз из тех визжащих девочек, что рвали тебя на части и придумывали тебя. Клонировали в своих мыслях тебя и твои подвиги. Я не злюсь, просто считаю долгом предупредить…
Неа. Опять не мигнуло предостережением, как она ни старалась. Что-что, а по фанаткам он мог защищать докторскую диссертацию,
и сейчас имел дело с кем угодно только не с таковой.
– Это не общая наша история. – увещевала она, улавливая, почему он тут,– Что бы я там ни думала и как бы ни проживала, я – была по другую сторону! Она была и моей, но через зазеркалье. Ты же видишь!
Может быть. Может. Но сейчас он не знал в своей жизни человека более подходящего, чтоб распечатать эту тайну.
– В этом и есть своя Истина. Одна и та же история для тебя была одной true story, а для меня – совсем другой. И вот… Это как соединить 2 притока в одно устье.
– Это как соединить несоединяемое. Зачем ты решил мне это рассказать? Представляешь на сколько я далека от этого сейчас?
– А почему ты побежала.
Алыверды.
– Я тебе скажу… – пропитался наглостью он.
– Не надо. Психотерапий. А то я тоже могу. Ты здесь потому что сработал инстинкт охотника?
– У меня отсутствует инстинкт охотника. Я ж говорю, не созрел. Просто ты похожа на выздоровевшую. От всего этого. А рядом с тобой, возможно, выздоровлю и я.
– Я не собираюсь спать с тобой.
– Я и не просил.
– Ну а как же… наверстывания.
– Та нет у меня такой цели.
– У всех у вас… – она припомнила студенческие годы, способы выздоравливания от парней с плакатов, – всегда есть такие цели.
«она просто не знает!» – пронеслось в голове у него, и обещание далось очень просто – вырвалось не ради чего-то, а очередным признанием… а может, призывом:
– Хочешь я пообещаю тебе. Гарантированную «чистое» время без тени сближения. Табу. Сколько ты хочешь? Неделю можешь даже не думать об этом. – с долей поистине избыточного для него вызова и бравады взял на «слабо» он… знать бы только кого… И тут же был одолен свалившейся на него откровенностью: – Мне самому сложно. Переходить эту черту. Так что вряд ли мы можем… кхм. Доставить неудобства друг другу.
– На что ты меня уговариваешь?
– На вариант продолжить общение.
– В этой комнате?
– Вообще.
* * *
И как он умудрился с таким непроницаемым лицом и беспечным тоном в прощании проскользнуть мима чужих родителей, в течение почти 4х часов не поднимавшихся в свою спальню по соседству с дочерней? Интересно, они потом озвучат ей выражение своих лиц?
Но у него не было ощущения, что он оставил кого-то разбираться с трудностями в одиночку. У него вообще не было ощущения, что кому-то что-то надо объяснять. Даже себе. Впервые в жизни.
Шагая домой по знакомому и давно отпустившему его простоватому пейзажу, он достал пейджер.
– Представляешь, я уснул. В гостях. У девушки.