Страница 6 из 10
– Оооо! Наивный! Не недооценивай меня! – стрельнула хищность она. Так нарочито, что он совсем расслабился.
– Да? И что, много фантазий родилось тут, в этой кровати? Под моими пристальными взглядами?
– Проваливай отсюда! – в него прилетела узорчатая габардиновая подушка с кресла, передавая ему электрический заряд подлинного возмущения.
И никаких подробностей…
Эту подушку она вышивала, когда услышала тот его дуэт с Эйприл, и все в один голос решили, что у него там со свеженькой звездочкой – свеженький романнН. Она думала потом передарить эту подушку, пропитанную грустными мыслями. Эта подушка была чем-то вроде символа прощания с иллюзорной надеждой.
Он поймал символ перед лицом. И рассмеялся, все еще немного совелый, вдруг совершенно не размышляя, к месту ли. Откинулся спиной на стенку. И остановил на ней пристальный взгляд ровно из тех томных, что смотрели с глянцевой бумаги. Похоже, он никак не мог проснуться.
– И что, ты думала наверное, что я там придаюсь горррячим утехам? На гастролях. На пляжных съемках…
– Разве только на них?
– Ага, фантазировала? Признавайся уже!
– В чем?? Я тогда была не на столько искушенной. А ты – предавался?
«А а на сколько теперь искушенная?» – чуть не прозвучало на волне в ответ.
Предавался? – мелькнуло электрическим разрядом.
Уйти от темы! Как всегда! Это не та правда, которой ждут и которая лепит его успех! Так легко разрушить красивые иллюзии! Защитные ширмы.
– Да думала конечно. Это все думали! – уличил он пока не уличили его, сам не зная, пока, отрицать или поддерживать видимости.
– О чем тут думать, это же очевидно. – беспечно, почти благословительно отмахнулась она.
– Не так-то и очевидно. – он принялся старательно отряхивать прилетевшую подушку.
– ооооййй…. Тоже мне… Мифы и легенды… Подробностями полны были мои журналы и пересуды знакомых девчонок!
– Журналы и девчонки конечно всегда знают все лучше всех… – хмыкнул он, не поднимая глаз, и заронил странное сомнение в несомненное…
Но она не позволила себе слабости поверить. В новые мифы. Ей – хватило. Сполна.
– Угадать было не сложно… Да вы там исполняли мечты любого подростка: деньги, внимание и никакого присмотра…
– Ты удивилась бы, узнав, как все было на самом деле… – мысль для него самого прозвучала как-то неожиданно, и так же серьезно, как в собственной голове, но он в один момент осознал, что устал думать. И взвешивать каждое слово.
– Вашего заводилу Лэйтона ловили споличным с моделями плейбоя! Не говоря уж о поклонницах в номерах… – из чистого спорного азарта уличила она.
– Его то? Да. Он полностью крейзи, о нем легенды рассказывать можно. – с лирической теплотой кивнул посвященный, – И даже ничего не придется выдумывать. Но только я – не он.
– Оой, можно подумать… Фронтмену-фронтменовое…
Она вдруг задела за живое.
– Ты же не знаешь…
– А что тут знать? Что, могли быть варианты?
Она подначивала его, совершенно не видя в нем сейчас никакого плейбоя, даже утихомирившегося. Но разве у него мог быть выбор? В тех обстоятельствах…
В этой атмосфере подначивания она вдруг ощутила готовность даже спросить, и даже узнать – как это было на самом деле? И как случилось в первый раз?
Он опустил голову.
– Все думают так, как им предложили думать. А меня между тем чуть из группы не выгнали за скромность!
– Чтоо? Ой, ну все! Не рассказывай! – прозвучало совсем не так однозначно.
Вот так, да?. Она веселится на эту тему? Эта девушка так просто приняла все эти псевдо-факты, и ее – не «парило». Она просто запихнула все его «были и небыли» в архив прошлого. Упаковала в полиэтилен, и все. Никаких «запахов», ничем не «тянет». Правда, не правда – все – былое.
И тут он вдруг отпустил. Все. Остановился его неугомонный тревожно-подвижный взгляд. Улеглась суета – неутолимая жажда действия, прикрывающего, маскирующего нечто неудобное.
– Ты помнишь тот номер с расстегнутой белой рубашкой и ветродуями?
Ну еще бы. Ничего более будоражащего не было доселе ни до, ни после. Идеальный романтический герой, идеальный голос, идеальное тело, на которое пускали слюнки все посетительницы их тура, а потом и зрительницы видеоверсии. Это было так волнующе в своей почти пуританской простоте… И эти загорелые рельефы гибкого стройного торса, двигающиеся в такт…
Позже последователи групп подхватили это как концепцию, как трнед.
– Знаешь какие проблемы были у меня с этим номером??
– Не успевал от фанаток убежать?
– Ээ, у нас был порядок с охраной. Но дело не в этом.
– Мм?
– Ты не замечала, что это был самый лажовый номер за всю мою карьеру? Что я ни разу не отработал его нормально?! Все время – либо голосом мима нот, либо ногами мима такта?
– Серьезно? – повисла она… Благо, он не привык примечать такие детали.
– Серьезно не замечала? Да лааадно? Я ж там совершенно деревянный!
Она закусила губу: Разве такое было можно было заметить, когда там – такооооее…
– Я понимаю о чем ты думаешь…
«…не дай Бог!»… – сказала она своим «тссс-сам» и привинтила свои брови на правильное место.
– Знаю, – продолжал он, – Легенда, новаторство, и все такое. Мы накачали пожелания публики до максимума, и выдали на блюдечке – их мечту. Но ведь ты помнишь, что номер был хорош только в раскадровках на стопкадрах. В целом же у меня получалась ну полная клоунада.
– Ты так думаешь? – прокололась она.
– Это очевидно всем, кто в теме. Я же с треском провалил все его попытки!
– Почему это?? – развеяла как дым оспаривания она.
– А потому… что там, где мне нужно было источать чистый секс, получался полный провал. Карикатура. Ты правда не замечала, нет? Пересмотри! Вот сейчас, на свежую голову!
К такому погружению в былое она совсем не была готова. Как и к такому повороту темы.
Он был готов еще меньше. Он попробовал успеть задуматься, но его благоразумие отмахнулось от него. Ему давно не было так легко, как сейчас. О моргнул, и поймал луч света из окна. Этот поток растворил и рассеял его сознание.
– А знаешь почему? Я там такой перепуганный и нелепый? Да просто у меня в заданной теме не было никакого опыта. Теоретик, понимаешь?
– Тебе же там… 20 лет?!
– Именно.
– Ты шутишь.
– Нет.
Не шутит – вдруг поняла она.
– Как же… – отпрянула она, проникаясь… И стараясь держать взгляд выше пояса…
Они бегло глянули друг на друга, оценивая готовность к откровениям, и каждый понял, что этой готовности – не будет. Ни сейчас, ни потом.
И что же тогда? Продолжать прятаться? Каждый в своих «стоп»ах.
– Внимание свалилось на меня в 15 лет. И если вдруг помнишь каким я был до того, популярность мне особо не грозила. Я был… тихий. Тогда… Мои парни – на год старше, и они уже были на виду, хотябы в локальных школьных масштабах… они успели проскочить этот критический момент, а я – не успел. Понимаешь? Я был стеснительным, избегал риска подходить к девчонкам… Что-то пробовать – откладывал. А дальше… девушки, которых я еще не знал даже по полу-детским свиданиям, которых еще не касался, с которыми не оставался наедине, резко превратились для меня в одну огромную массу. Довольно шумную и напористую. Почти опасную, физически, вскоре их уже оттесняли секьюрити. Их было так много. Понимаешь?
– Наверное.
– И все они, и каждая, хотели трогать меня, быть ближе, и увидеть что скрывается у меня под одеждой.
– Ну… дааа… – не посмела бы оспорить она.
– Я б, наверное, был бы рад этому, если б уже знал, что за этим… стоит. Как уж все мои ребята. Но мне – капец как не хватало опыта, а постепенности – ждать уже не приходилось. И на контрасте… Меня пугали такие эксперименты. Оставалось только прятать это в гримерке, и идти лепить того, кто ничего не боится, у кого все козыри в руках. Там, в лучах прожекторов. Играть в супергероя.
– И у всех от тебя были такие высокие ожидания… – сообразила она…