Нулевой мир 8. Мера человек: Зов

Убить обезьяну, а уж тем более съесть, я так и не решился. Поэтому оставил беднягу под деревом, отправившись искать менее человекоподобных. Голод требовал от меня поохотиться, и совершенно неожиданно мне помогли сами обезьяны, буквально через пять минут скинув упитанного кролика с перегрызенным горлом.

Я только-только стал выслеживать кабана, примеченного мной в зарослях, как с неба прилетел подарок. Что это, просто благодарность примитивных животных, или знак внимания от Инфериора?

«Бери, кусок Абсолюта, пока дают. И так на ногах еле стоишь».

— Что это бес вдруг стал обо мне заботиться?

«Если ты, великий господин, вдруг сдохнешь в каком-нибудь болоте, это копьё ждёт незавидная судьба», — Хродрик был сама честность.

Развести костёр оказалось делом нетрудным. Бес так и порывался помочь, демонстрируя мне, как он может раскалять остриё копья. Правда, он сам же чуть не сжёг древко, поэтому быстро остепенился.

Я не желал готовить еду на демоническом костре, поэтому сам черканул стихией огня по дровам, и буквально через полчаса уже вкушал мясо кролика. Не скажу, что блюдо удалось, но после такого марш-броска любая пища казалась божественной.

Хродрику я не доверял, поэтому любое предложение о помощи игнорировал.

«Сдаётся мне, великий господин, что ты знаешь обо мне даже больше, чем я сам».

Сытый желудок мешал голове думать, и я сам не заметил, как рассказал Хродрику о том, что с его семейным подрядом у меня особые отношения. Про Зигфрида он уже знал, а вот то, что я встречался и с Вотаном, и с Мэйнардом, и даже с его дочерью, стало для беса новостью.

Впрочем, совершенно неожиданно, он даже не опечалился, а наоборот, только счастливо расхохотался:

«Значит, папашка сдох?! И убил его Белиар?»

— Моей рукой, — кивнул я.

«А Геллия? Её тоже пришили?» — Хродрик будто потирал руки.

— Её убил зверь.

Бес залился счастливым смехом.

Для меня это было совершенно неожиданно, я всё же надеялся, что в нём осталось что-то человеческое.

«Предателям собачья смерть! А Мэйнарда, конечно, жалко», — Хродрик захихикал.

Я подумал, что к нулям собачьим такую жалость.

«А младший братишка всегда был тряпкой. Любимчик отца, который не смог ничего достичь».

Вспоминая те события под Лазурным Городом, и демона Вотана, насаживающего младшего сына на клинок, я только хмыкнул. Что-то не похоже, что рыцарь Мэйнард был любимчиком, или понятия демонов о любви совершенно расходятся с моими.

«Это уже потом Мэйнарду любовь отца вышла боком. Когда отец сделал выбор, и ушёл в Тенебру, всё изменилось».

Надо сказать, что бес, впервые найдя благодарные уши, говорил и говорил. И я уже чувствовал, что не зря начал эту беседу.

Прояснялось очень многое…

Зигфрида отец, надо сказать, не особо-то и ругал. Да, братья соперничали, и да, Хродрик действительно связался с Бездной. Вот только насадил ересь ему в душу сам же Вотан.

«Отец желал власти везде. И в Тенебре, и в Медосе, и в Целесте. Глупец, ему казалось, что в Инфериоре он достиг уже всего. Он стал приором, и даже достиг седьмого перста, ну надо же», — бес захохотал.

Я, кусая жареное мясо и чувствуя, что с кроликом Инфериор дополнительно подкачивает меня силой, слушал новую версию событий.

Получалось, что сын, которым так гордился тот одноглазый Вотан, не так уж и уважал своего отца.

«А за что уважать? Он использовал меня в своих целях. Закинул в Тенебру, и вдруг такая оплошность — я стал бесом. Безвольным существом, которому суждено служить другим демонам».

Как оказалось, Бездна распорядилась по-своему, и почему-то власть над Хродриком досталась Белиару.

«И оказалось, я уже ему не нужен. Ведь он метил меня в демоны. Только я-то был не седьмым перстом, спускаясь в Тенебру! Великий Хродрик, так он сказал?»

Да, как я помнил, демон-отец очень убивался по своему сыну. Вот как так получается, стоит в любой истории копнуть чуть глубже, как открываются новые детали?

— А Геллия чем тебе насолила? — спросил я про дочь.

Ту блондинку, голову которой я притащил Эзекаилу, я помнил очень хорошо.

«И дураку было ясно, что я проиграл Зигфриду. Братец настроил против меня зверей, а в некоторых землях даже свергнул те старшие стаи, что служили мне».

Я сразу вспомнил историю древней вражды между Зелёными Скорпионами и Дикими Волками. У Волков было два брата, Серый и Белый, и Серый в борьбе за место вождя заручился поддержкой Зигфрида. Так мне рассказывал Рычок.

Непроизвольно я коснулся груди, где чуть дрогнул талисман. Понимаю, Рычок, но, судя по процветанию Вольфграда, Серый тогда выбрал верную сторону.

«Геллия, моя любимая дочурка, просто свалила. Лишь Фастред, мой верный командор, стоял до конца, пока я отступал в свою башню».

— Командор Фастред, насколько помню, и сейчас служит. Правда, Зигфрид его сплавил на войну.

«Братец всегда был дальновидным. Верность не покупается, но её можно заслужить. Фастред меня не предавал, да он и не знал про то, что я поклоняюсь Бездне».

Я кивнул. Ясно, опальный командор был ценным кадром, да и наверняка уважаем среди людей, и Синий Приор не решился его убирать. Да и не хотел — уж честолюбивые замашки Зигфрида я знал.

То, что за нами наблюдают, я почувствовал давно. Зверей становилось всё больше, но опасности я не ощущал. Лесные разведчики были растеряны, а у меня времени играть в догонялки не было.

Пришло время до конца разыгрывать карту человека. Придумать ничего не получалось, и я решил импровизировать на ходу.

Встав, я поднял руку, и сказал:

— Земли Чёрных Крокодилов, я приветствую вас. Выходите, звери.