Страница 21 из 22
– Что тебе нужно? Как ты вообще посмел сюда явиться?!
Она попыталась закрыть дверь, но я не дал ей этого сделать.
– Позволь тебе все объяснить, Ксюша! Ну, хочешь, я на колени встану!
– Еще только этого цирка мне не хватало, чтобы потом весь подъезд мне кости мыл.
Она оглянулась.
– Говори, что тебе надо и проваливай.
– Ты уверена, что твои соседи достойны знать всю правду о тебе и… Мише?
Ксюша заметно вздрогнула.
– Какого черта явился? А, Виноградов? Что еще ваша семейка не успела сделать с моей жизнью?
– Мне нужно тебе многое сказать. Позволь. Я тебя очень прошу.
Наверное, мой вид был настолько жалок, что она смилостивилась.
– Ладно. Заходи. Только тихо! Иди на кухню.
Она впустила меня, махнула рукой, указывая направление, и, закрыв дверь, пошла за мной следом.
– Говори, что хотел.
Ксюша скрестила руки на груди, оперлась спиной на холодильник и замерла.
– Я расскажу тебе всю правду, которую сам узнал несколько дней назад. И сразу признаю, что я слабак, не поверивший любимой женщине, но поверивший наветам на нее со стороны своих родителей.
Ксюша вопросительно вздернула бровь, но промолчала.
Мой рассказ занял около двух часов, за это время Ксюша ни разу не шевельнулась. Она стояла, как изваяние, как немой укор мне, сопливому мальчишке, предавшему любовь.
Когда я замолчал, она спросила:
– Чего ты хочешь от меня?
– Твоего прощения. И шанса начать все сначала – нам вместе с Мишей, нашим сыном. Я готов сделать все, что возможно и невозможно, лишь бы вы были счастливы.
Она смотрела на меня почти черными глазами – видимо, из-за нервного потрясения, что мне все известно, зрачки ее глаз полностью перекрыли радужку.
– Как ты назвал Мишеньку? – шепотом переспросила она.
– Нашим сыном. А разве это не так? Ксюша, меня ты не обманешь. Он мой сын… А ты – его мать.
Вдруг резко открылась кухонная дверь – не по-детски умные и грустные глаза нашего сына смотрели то с укором на меня, то с недоверием на Ксюшу.
Он все услышал! Его глаза неодобрительно посмотрели на нас, когда он подъехал к нам на коляске, хотя правильнее было бы сказать, чуть не сбил Олега.
– Аккуратнее, сыночек, – вырвалось у меня.
Я подошла к нему и обняла. Больше не могла, да и не хотела держать в себе. Я жаждала подарить ему всю свою материнскую любовь и заботу, не сестринскую.
А Олег… Он прав, он наш сын.
– Папа? Он мой отец?
– Да, Мишутка, да мой хороший, – слезы градом по щекам.
– А ты мама? Мама Ксюша? Так у меня, выходит, две мамы?
– Я твоя настоящая мама, а то – бабушка. Так надо было, мой хороший.
– Папа Олег? Это его я видел на фото у тебя под подушкой?
Мой не по годам развитый сыночек и тут все сложил.
– Да, Миша.
– И ты плакала из-за него! Он плохой?
– Нет, он хороший, он просто…
Неожиданно Олег присел на корточки рядом с нами.
– Я не знал о тебе, сын. Только недавно совсем. Я хочу стать тебе отцом, поставить тебя на ноги и, как все отцы мечтают о том, чтобы со своим сынишкой сыграть в футбол. И я обещаю, нет, я клянусь, что это случится. Пусть не сразу, но я постараюсь.
– У тебя красивые глаза, папа, – произнес Мишутка, и мы с Олегом замерли.
Неужели он так быстро принял его?
– Нет, это у тебя красивые глаза, сыночек, – он потрепал Мишу по голове.
– У нас теперь настоящая семья?
– Да, сыночек.
– Мама Ксюша и папа Олег и их сын Мишутка, прямо как в сказке " Три медведя".
– Прости меня.
Олег опустил свои руки мне на плечи и прошептал на ушко:
– Я люблю тебя, всегда любил. Ты самая лучшая. Ты мое счастье, – и нежно поцеловал в висок.
– Простила, Олег. Уже простила…