Девственница (ЛП)

Она шагнула в кабинку и сразу же оказалась в его объятиях. Его губы были на ее губах, на ее шее, на ее груди. Горячая вода омывала их обоих. Она протянула руку и откинула его волосы назад, удивляясь тому, насколько темнее становятся светлые волосы, когда они мокрые.

- Разве я сказал, что ты можешь встать с постели? - спросил он, сильно кусая ее за шею. Она вздрогнула от укуса его зубов на своей нежной коже. Сорен дернул ее за волосы так сильно, что у нее перехватило дыхание. Он снова прикусил ее губы между поцелуями, впиваясь пальцами в мягкую плоть на затылке.

- Нет, сэр, - ответила она, вызывающе улыбаясь. Элли почувствовала, как головка его эрекции прижимается к ее животу.

- Разве я сказал, что ты можешь брать мою воду? - спросил он, до боли сжимая ее соски.

- Нет, сэр. - Она прижалась к нему бедрами, страстно желая, чтобы он вошел в нее. Они никогда раньше не занимались любовью в душе, и она ценила каждый их первый раз. Первый поцелуй, первое прикосновение, первая порка в его спальне, первая порка в гостиной, а затем он взял ее на полу у камина... она хотела все их первые разы и вторые, и третьи и как можно скорее. - Но что ты собираешься с этим делать? - Поддела она. - В душе нет ни флоггеров, ни плетей, ни игрушек. Как ты накажешь меня здесь?

И затем он улыбнулся. Эта улыбка испугала ее.

- Вот так, - ответил он и прижал ее лицом к кафельной стене. - Вот как.

В ее памяти на долю секунды возникла пауза. И в эту долю секунды у нее возникли три отчетливые мысли.

Я знаю, что он сделает со мной.

Я не хочу этого.

Как мне это остановить?

Прежде чем она смогла вспомнить ответ на третий вопрос, он вошел в нее одним яростным толчком. Она закричала в свою руку, когда он проник в нее анально. Ей показалось, что горящее лезвие рассекло ее тело пополам от шеи до колен. Его губы были у ее уха, и она услышала, как у него перехватило дыхание в экстазе. Ее боль была его удовольствием, говорил он. Так что, несомненно, сейчас он испытывал величайшее удовольствие в своей жизни, поскольку она никогда не испытывала такой боли. Этому не было начала и конца, и все, что она знала - это чистая паника, что будет чувствовать себя так вечно. Он кончил в нее.

И тогда все закончилось.

Он покинул ее тело и поцеловал в шею. Элли стояла неподвижно, когда он вышел из душа. Она медленно опустилась на пол душевой кабинки. Из небольшого пореза на руке текла кровь. Широко раскрыв глаза и не узнавая собственного тела, она гадала, откуда тут взялся порез, чья это рука и почему она кровоточит. О, это ее рука. Конечно, ее. И порез от зубов. Она прислонилась к стене и укусила себя за руку. Глупышка.

- Элеонор? Так и будешь стоять там весь день? - Сорен открыл душевую кабину и посмотрел на нее, сидящую, прижав колени к груди, с окровавленной рукой, вода хлестала по ней, как шторм, которого она не замечала.

Она подняла на него глаза.

- Я забыла свое стоп-слово.

***

Элли повернулась и посмотрела на Кайри, которая смотрела на нее широко раскрытыми от ужаса глазами.

- Вот так, - ответила Элли.

- Что? - прошептала Кайри.

- Ты сейчас смотришь на меня точно так же, как он смотрел на меня, когда я сказала ему, что забыла свое стоп-слово. Я никогда раньше не видела такого выражения на его лице. Не думала, что можно шокировать Сорена. Нет, это был не шок. Это был ужас.

- Я могу в это поверить, - выдохнула Кайри. - Что он сделал, когда понял, что произошло?

- Он выключил воду, и раскрыл полотенце. Он держал его распахнутым и ждал. Я встала и подошла к нему. Какая, должно быть, из нас тогда была пара! Он уже одетый - колоратка и все такое. И обнаженная девушка, мокрая, в одном белом полотенце. Он взял меня на руки и понес в свою спальню. Он ничего не сказал, ни слова. Он вытер меня, проверил на разрывы или кровотечение. Ничего не было, если не считать руки. Он продезинфицировал порез на руке и налепил пластырь. Кажется... кажется, я тогда рассмеялась - когда он накладывал пластырь. Я спросила его, почему у него нет пластыря Снупи. В детстве они были моими любимыми. Я так радовалась, когда царапала колени или локти, потому что тогда у меня был повод прикрыться пластырем Снупи. Так или иначе... - Она остановилась и перевела дыхание. - Он помог надеть мое белье, и одну из его белых футболок. А затем обнимал, сидя в кресле. Он обнимал меня, а я обнимала его. И мы не говорили о произошедшем. И нам не нужно было об этом говорить. Этого больше не произошло.

- Никогда?

- Не пойми меня неправильно, он причинял мне боль. Много боли. Но никогда таким способом. И всегда получал мое четкое согласие, прежде чем попробовать что-то новое. Но даже когда ты соглашалась, ты по-прежнему не знала, на что именно.

- Похоже на вступление в религиозный орден. Еще до того, как я сюда попала... Я понятия не имела, во что ввязываюсь.

- Сорен рассказывал, что все молодые семинаристы, которых он знал, тоже были с сияющими глазами и счастливы, даже возбуждены, чтобы принять обет безбрачия, отказаться от семейной жизни ради Бога и церкви. И с каждым годом можно наблюдать, как этот свет заметно угасает. Десять лет в их священстве, двадцать, работали на последнем издыхании, сильно пили, изменяли при каждой возможности, или еще хуже. Они не знали, на что подписались. То же самое и с подчинением. Начинаешь с широко раскрытыми глазами, затем наступает реальность и пинает тебя под зад - иногда буквально.

- Ты злишься на него? - спросила Кайри. Хороший вопрос, призналась она. Жаль, что у нее не было на него хорошего ответа. Она хотела злиться на него. Это было бы полезнее, чем винить себя. Но она дала себе обещание, и сдержит его. Кого винить? Наверное, никого.

- Тогда я злилась только на себя за то, что забыла стоп-слово. И мне стало стыдно. Что было для меня в тот день чуждым чувством. Я чувствовала себя такой дурой. У меня была одна задача, будучи его сабмиссивом - сказать свое стоп-слово, если и когда я хочу, чтобы сцена прекратилась. Это бы его остановило. Одно слово, а я даже этого не смогла сделать правильно. Мне потребовалось несколько недель, чтобы преодолеть это чувство. Сорен, после этого он стал осторожнее со мной. И когда мы занялись анальным сексом во второй раз примерно через месяц, это было потрясающе. Как лучший секс, который у нас когда-либо был. Думаю, он пытался загладить то, что произошло в душе. В то утро, в душе, я думаю, может быть...

- Что? - спросила Кайри.

Элли улыбнулась и вспомнила историю, которую рассказал Кингсли о своем первом разе с Сореном на земле в лесу. Он вытрахал из меня всю жизнь, Элли. Каждый последующий раз мы пользовались смазкой, кроме той ночи, тогда была только кровь. Моя кровь. И надеюсь, Бог понимающий, как вы двое убеждаете меня, потому что, если я попаду в рай и Бог захочет стереть воспоминания о той ночи и забрать боль и кровь, я развернусь на каблуках и пойду прямиком в Ад, только чтобы сохранить воспоминания.

- У Сорена до меня был один любовник, заядлый мазохист. Думаю, Сорен на секунду забыл, с кем он. Если так, то больше он не забывал. И я не забыла тоже. Но это не помешало мне шептать себе стоп-слово снова и снова в течение следующих двух недель, пока оно не стало единственным словом, которое я знала. Ночью перед сном, с пробуждением утром, перед обедом, после обеда и за чашкой кофе. Удивительно, что я не представлялась людям таким образом по ошибке. "Привет, я Бармаглот, приятно познакомиться."