Рай: правила выживания

— Зайди ко мне, — велела я. — Надо всё обговорить.

Как раз вовремя — Юлька напросилась на экскурсию по кораблю в сопровождении обоих навигаторов.

Дегри посмотрел на меня со смесью смущения и надежды. Не-ет, милый, ты свой шанс упустил. Вот если будешь сотрудничать, тогда, возможно, я тебя и не уничтожу.

— Мари, — начал он робко, — скажи, что ты простила…

— Моё прощение надо заслужить.

— Я готов!

— Очень хорошо. Тогда начнём. Сначала определимся с местом. Где находится твоя каюта?

Я подошла к визору и, переключив его в режим совместимости с бортовым ИИ, вызвала план пассажирского отсека.

Серж оказался сообразительным, подошёл и ткнул пальцем в точку на мониторе. Отлично, душевая у нас находится слева, значит, выясняем, кто живёт левее.

— Твои соседи — Милёшин и Серов? — удивилась я. — Значит, с тобой в каюте — Климов?

— Да, — согласно кивнул Серж.

— И Климов сказал тебе, что я сплю с ректором? — продолжила я на чистой интуиции.

— Да… А как ты догадалась?

— Можешь воспроизвести разговор дословно?

— Ну… В общем, я был в душе…

Это он такой чистоплотный, что за утро два раза был в душе?

— Ну, ну, — подбодрила я свидетеля.

— К нему пришли друзья — Мишель и Аркади. Аркади заговорил о тебе, а Паве стал смеяться. И сказал… ну, то самое.

— И дальше?

— Дальше я вышел и спросил, про ту ли Мари они говорят. Они сказали, что про тебя. И Аркади предложил мне попытать счастья.

— Дословно, Серж, я же прошу — дословно.

— Он сказал, чтобы я поторопился, пока вакантное место свободно.

— И ты поторопился, — констатировала я. — Ладно, с чего ты решил, что это розыгрыш?

— Потом я слышал, как Паве сказал, что в этом розыгрыше участвовать отказывается.

— Это потом было — когда?

— Когда я возвращался после встречи с тобой. Он вышел из каюты своих друзей и сказал.

То есть, в принципе, он мог говорить о чём угодно, это Серж решил, что про нас.

— Хорошо. Давай теперь про то, что слышал в душе.

Кстати, надо проверить, во всех ли каютах такие тонкие переборки?

— Мари, я же рассказал… — заканючил Серый-Серый.

— Ты же хочешь, чтобы я тебя простила?

Я с тобой, дорогой, и так очень мягко. Попробовал бы ты так вести себя в Управлении!

— Да, очень хочу!

— Сосредоточься. Во-первых, голосов ты точно не разобрал?

— Точно. Мари, ты ведёшь себя как…

Как оперативный сотрудник УВБЗ. Знаю. Но сейчас мне всё равно, и ты — не одноклассник Маши.

— Не отвлекайся, Серж. А сколько человек разговаривали — это ты можешь сказать?

— Двое… Мне кажется, двое.

— Можешь повторить дословно?

— Мари… Я был взвинчен… Но я очень постараюсь. Первый сказал: "Принимаю ставки". Второй… кажется… "Дегри её не получит". А первый, вроде бы: "У нас есть ещё Ю и Поделан". Второй… можно, я не буду это повторять?

— Что? Что Машка — шлюха?

— Нет… Он выругался, Мари, просто выругался.

Ладно, поверю.

— И что дальше?

— Первый засмеялся — знаешь, неприятно так — и добавил: "Ты же так в ней уверен". А второй сказал: "Иди отсюда".

— И…?

— И всё. Больше я ничего не слышал.

— Уверен?

— Уверен.

— То есть имени Маша ты ни разу не слышал, но понял, что речь обо мне?

— Мари, а о ком ещё? То есть, я, конечно, думал о тебе… и о твоих словах… Но в контексте — о ком ещё, Мари?

— Ладно, Серж. План таков. На сегодня ты — счастливый любовник. Разрешаю тебе хвастаться, но не переборщи.

— То есть, про семь оргазмов за пятнадцать минут — не говорить? — ехидно улыбнулся он.

— Можешь сказать про пять, — великодушно разрешила я. — А вот про всё остальное — молчок. Запомни, твоя Мари вообще не разговаривала, у вас с ней было более интересное занятие.

— Мари, но я… не понимаю, — удивился Серж. — Ведь ты… ты не…

— Откуда тебе знать? — усмехнулась я. — Девушки — существа переменчивые.

Убеждаться в этой истине Сержу предстояло ещё не раз. До ужина он должен был возвестить о своей победе как можно большему количеству человек. С тем я его и отпустила. С прогулки по кораблю вернулась Юлька и, не успев выспросить меня толком, умчалась по просьбе Двинятина устраивать ликбез по мьенгу для Лайзы, Анастази и Сунибхо.

А я осталась в каюте. Подумать о том, что ещё умолчала Маша про своих одноклассников. Было и ещё одно дело, для которого пришлось навестить соседей. Вернее, соседок.

Слева от нас проживали Брунгильда Таня с миловидной подругой Леной. Я перевела визор в режим воспроизведения и поставила какую-то новостную программу. Звук регулировала долго — чтобы добиться примерного уровня громкости обычного разговора. Теперь мне надо было всего лишь зайти к соседкам и побывать в их душевой.

Предлог выбрала самый примитивный — узнать марку шампуня, так как волосы Брунгильды даже у меня вызывали зависть. И только войдя, задумалась — а может, Маша давно знает все Танины секреты красоты? Пришлось на ходу перестраиваться.

— Таня, я знаю, как ты занята. Скажи, могу я чем-то помочь?

Была уверена, что получу отказ, но… Максимова удивила:

— Маша, молодец, что сама пришла. Вот тут, — она выложила передо мной несколько карт памяти, — наши дневники. Ничего сложного, просто заноси в них каждый день те задания, что будет давать нам Илья. Пока летим — вообще ерунда, у всех занятия по мьенгу, просто проставь часы, хорошо?

— Хорошо, — согласилась я.

Потом спрошу у Юльки или просто посмотрю, как вели дневники раньше. Никогда не думала, что студенты ведут дневники…

— Маш, это дневники наблюдений и опытов, — пояснила сердечная Лена. — Эту экспедицию нам засчитают, как академическую практику.

Я кивнула, мол, обычное дело. Таня же продолжила:

— И, Маш, присмотри за мальчишками. Опять концерты собираются устраивать каждый вечер. Сама знаешь, чем это обычно заканчивается.

Чем? Ну, Маша! Ну, дай только вернуться!

— Тань, а что такого? — нейтрально сказала я, надеясь вывести её на спор и узнать хоть что-нибудь.

— У нас важнейшая миссия, — холодно сказала Таня. — А у них одни песенки-чудесенки на уме. Лена, я тебя убедительно прошу поговорить на эту тему с Владисом. А тебя, Маш, с Андреем.

— Я поговорю, — быстро пообещала Тулайкова.

Слишком быстро, и это заметила не только я.

— Лена, я о ч е н ь убедительно прошу, — добавила металла в голос Брунгильда.

— Таня, ты же знаешь, он меня не послушает. Музыка для него очень важная часть жизни. Мы просто опять поругаемся, — простодушно призналась Лена.

— Ты слишком много позволяешь своему Комаровски.

Мы с Леной обменялись понимающими взглядами и промолчали. Причём мой взгляд наложился на непроизвольное движение Машиных глазных мышц. Неужели начинается долгожданное слияние?!

— Как я могу ему что-то не позволять?

В голосе Лены мне послышалась беспросветность. Но, может быть, просто послышалась?

— Лен, мы с тобой это обсуждали много раз.

— Маш, ну скажи — можно что-то запретить Солнцу? — Лена едва ли не с мольбой посмотрела на меня.

— Солнцу? Нет, — ответила я, разумея в виду наше светило, а вовсе не Логинова.

Что ему можно запретить, а что нельзя — придётся выяснять опытным путём.

— И тем не менее, девочки, я прошу вас помочь мне пресечь увлечение мальчиков, — в данный момент светловолосая Таня очень напомнила мне последний снимок антарктического айсберга Герберы-98.

— Хорошо, Тань, я сделаю всё возможное, — легко пообещала я. — А пока… Напомни, каким ты шампунем пользуешься?

— Ма-аш, — с удивлением ответила Таня, — это твой любимый шампунь, ты же мне его советовала ещё три года назад.

— Правда? — вот же ж… — А я и забыла совсем… Очень хороший шампунь, твои волосы выглядят великолепно! Надо к нему вернуться.

— А чем ты сейчас пользуешься?

Я назвала самую распространённую марку — из тех, что вспоминаются в любых ситуациях благодаря навязчивой рекламе. Таня покивала, но с явным сомнением.