Страница 4 из 13
Эукариотическая революция подготовила поле действия для другого великого превращения, Кембрийского «взрыва», произошедшего более полумиллиарда лет тому назад, когда образование новых форм жизни «внезапно» резко ускорилось. А потом случилось то, что я называю «взрывом Маккриди», в честь великого инженера и авиаконструктора Пола Маккриди[2] (создатель «Госсамера Кондора», а также целой серии летательных аппаратов, использовавших «зеленую энергетику»). В отличие от Кембрийского взрывного видообразования, которое началось 530 миллионов лет назад (Гулд[3], 1989) и длилось несколько миллионов лет, взрыв Маккриди продолжался всего 10 тысяч лет, примерно 500 человеческих поколений. Согласно подсчетам Маккриди (1999), на заре развития сельского хозяйства, десять тысяч лет назад все жившие на нашей планете люди вместе со скотом и домашними животными составляли всего около 0,1 % биомассы позвоночных (насекомых, других беспозвоночных и всех морских животных считать не будем). А сегодня, по его же оценке, это уже 98 %! (Большую часть этих процентов составляет скот.) Его рассуждения об этом удивительном явлении достойны того, чтобы их процитировать:
Однажды, миллиарды лет спустя, на одной планете случай создал тонкий слой жизни – сложной, невероятной, потрясающей и хрупкой. Неожиданно люди… образовали мощную популяцию, создали технологии благоговеть и развили интеллект, обладающий страшной силой: отныне мы завладели резцом создателя (1999, стр. 19).
На нашей планете происходили и другие внезапные изменения, например массовые вымирания – на границе мелового периода и палеогена, около шестидесяти шести миллионов лет назад; тогда исчезли динозавры. Однако взрыв Маккриди, несомненно, стал одним из самых стремительных массовых биологических процессов, которые когда-либо происходили на Земле. Он продолжается и сейчас, и скорость его растет. Мы можем как спасти планету, так и, наоборот, уничтожить все живое на ней, сделать то, что ни один из других живущих вместе с нами видов и вообразить не может. Может показаться очевидным, что порядок, в котором предстают три фактора Маккриди – население, технологии и интеллект, – следует изменить: прежде человеческий интеллект создал технологии (включая сельское хозяйство), а они привели к взрывному росту населения, однако, как мы увидим далее, эволюция, как правило, петляет по сложным, ветвящимся и сплетающимся путям, возвращаясь часто назад, в исходную точку: удивительнейшим образом наш так называемый природный интеллект сильно зависит и от технологий, и от нашей численности.
Наш человеческий разум поразительным образом отличается от разума других видов, он во много раз мощнее и разностороннее. Вопрос, как нам удалось завладеть столь выдающимся разумом, совсем недавно попал в центр внимания ученых. Британский биолог Дарси Томпсон[4] произнес в 1917 году ставшую знаменитой фразу: «Все так, как есть, потому что так оно и было». Многие загадки (или «тайны», или «парадоксы») человеческого сознания испаряются, как только вы задаете вопрос, как они могли возникнуть, – и попробуй-ка на самом деле ответить на него! Я напоминаю об этом потому, что некоторые люди удивляются вопросу и затем «отвечают» что-нибудь типа: «Это неразрешимая загадка!» или «Такими нас создал Бог». В конечном счете они могут быть где-то даже правы, однако не воспользоваться всем невероятным изобилием мыслительных инструментов, предоставленных в наше распоряжение, значит сдаться без намека на борьбу. Не следует поддаваться пораженческим настроениям, нужно сопротивляться. Некоторые люди даже хотели бы, чтобы любопытные не совали свой нос в то, что принято считать тайной мироздания, не понимая, что разгаданная тайна намного увлекательнее, чем невежественные фантазии. Есть также персонажи, которые стараются во всем дойти до самой сути, изучают научные объяснения и не соглашаются с ними: по их мнению, древние мифы об огненных колесницах, воюющих богах, мирах, появляющихся из яйца гигантского змея, злых чарах и волшебных землях заслуживают большего внимания и интереса, чем любое строгое доказательство, способное объяснить и предвидеть порядок событий. Мы не можем нравиться всем.
Эта любовь к тайнам – один из мощнейших блокираторов на пути нашего воображения, с помощью которого мы могли бы ответить на вопрос, как на свете появилось человеческое мышление, и, как я уже предупреждал, мы будем петлять, возвращаясь все время в исходную точку, к уже заданным вопросам, на которые мы не могли ответить до тех пор, пока не обрели инструменты, которые мы не могли использовать, не выяснив, откуда они появились. Это хождение по кругу постепенно все-таки наполняет общую картину деталями, но она не обретет убедительность, пока мы не достигнем той точки обзора, с которой можно будет оглянуться назад и увидеть, что все части картины встали точно на место.
Дуглас Хофштадтер[5] в книге I Am a Strange Loop («Я – странная петля», 2007) описывает сознание, которое циклически создает само себя, накладывая петлю за петлей, накручивая их так, что слои подпитывают друг друга, запуская бурные реакции на размышления – воспоминания – переоценки, которые, в свою очередь, создают новые мыслительные структуры: идеи, фантазии, теории, то есть мыслительные инструменты для создания новых мыслительных инструментов. Я рекомендую ознакомиться с этой книгой: она непременно захватит ваше воображение и вы ощутите себя как на американских горках; вы узнаете много нового. В моей книге я рассматриваю более общие петлеобразные процессы (процессы, состоящие из процессов, состоящих из процессов), которые создают такие умы, как у Хофштадтера (и Баха, и Дарвина) из самых обычных молекул (состоящих из атомов, состоящих из…). Итак, наша задача носит циклический характер, поэтому мы должны начать где-то с середины и пройти по кругу несколько раз. К тому же наша задача несколько сложнее, чем любые другие, связанные с циклическими процессами (например, в космологии, геологии, биологии или истории): люди настолько серьезно обеспокоены тем, каковыми должны быть ответы на вопросы бытия, что им очень трудно рассматривать эти ответы объективно.
Сейчас, когда вы читаете эти строки, кто-то уже тихонько покачивает головой в ответ на только что высказанное мной замечание: наш человеческий разум существенно отличается от подобных феноменов у других видов, он намного мощнее и гибче. Не продемонстрировал ли я предубеждение? Не следует ли назвать меня «видовым шовинистом», который думает, что человеческий мозг намного великолепнее и удивительнее, чем мозг дельфина, слона, ворона или бонобо и других умных видов, чьи выдающиеся когнитивные способности уже открыты и известны? Не пример ли это заблуждения – веры в «человеческую исключительность»? Пусть некоторые читатели и готовы зашвырнуть книгу в дальний угол комнаты, а другие просто расстроены моей недостаточной политкорректностью. Забавно (по крайней мере, так мне кажется), что человеческая исключительность вызывает возмущение последователей совершенно разных взглядов. Некоторые ученые и многие любители животных полагают подобные воззрения худшим интеллектуальным грехом, отсутствием научной информированности, позорным пережитком прошлого, когда люди в большинстве своем думали, что все «немые» животные отправлены на эту планету исключительно для их нужд и забав. Наши мозги состоят из тех же нейронов, что и мозги птиц, отмечают они, и мозги животных ничуть не меньше (и не глупее, с учетом их специфических видовых нужд), чем наши. Чем больше вы изучаете реальные отношения и поведение животных в дикой природе, тем больше восхищаетесь их потрясающей сообразительностью.
А другие мыслители, особенно в сфере искусства, гуманитарных и социальных наук, считают, наоборот, отрицание человеческой исключительности близоруким, доктринерским, сциентистским подходом в худших его проявлениях: конечно, наш разум на порядки, в разы мощнее любого самого умного животного разума! Ни одно животное не создает произведения искусства, не пишет стихи, не выдвигает научные теории, не строит космические корабли, не бороздит океаны и даже не тушит пожары. Хотя, конечно, подобные утверждения тут же встречают возражения: а как же дизайнерские шалаши, которые строят птицы-шалашники[6] для привлечения самок, политические способности шимпанзе[7], навигационные способности китов, слонов, перелетных птиц, виртуозные песни соловья, язык обезьян-верветок[8] и пчел[9]? На что следует ответ: все эти чудеса, которые демонстрируют животные, просто ничто по сравнению с гениальностью людей – художников, инженеров, ученых. Несколько лет назад3 я придумал прозвища «романтик» и «кайфолом» для представителей сторон этого отчаянного спора о мышлении животных, и одним из моих любимых воспоминаний об этой противоречивой реакции на заявления об интеллекте животных относится к происшествию на международном научном семинаре, посвященном интеллекту животных; один весьма известный исследователь умудрился сыграть сразу обе роли – романтическую и кайфоломную – выдав: «Ха! Вы думаете, что насекомые – дураки! Я покажу вам, насколько они смекалистые. Посмотрите на мои результаты!..» И чуть позднее, в тот же день: «И что, вы полагаете, что пчелы столь умны? Да я вам сейчас покажу, насколько они на самом деле тупые! Они безмозглые маленькие роботы!»
2
Пол Б. Маккриди (1925–2007) – американский инженер, авиаконструктор, создатель первого в мире летательного аппарата, управляемого мускульной силой человека. Аппарат «Госсамер Кондор», сконструированный Маккриди совместно с Питером Лиссаманом из компании AeroVironment, Inc., выполнил условия премии Кремера, учрежденной в 1959 году для создателей мускульных летательных аппаратов. Специфические требования премии состояли в том, что аппарат должен был пролететь не менее мили на определенной высоте. Аппарат создан в 1970-х годах и пролетел положенное расстояние в 1977 году. Кроме «Кондора» Маккриди сделал еще несколько подобных летательных аппаратов на мускульной силе и солнечных батареях, его «Госсамер Альбатрос» перелетел через Ла-Манш. – Здесь и далее примечания переводчика, если не оговорено другое.
3
Стивен Джей Гулд (1941–2002) – известный американский палеонтолог, биолог-эволюционист и историк науки, преподавал в Гарвардском университете, работал в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке. Совместно с Нильсом Элдриджем разработал теорию прерывистого равновесия, согласно которой большая часть эволюционных изменений происходит за небольшие промежутки времени по сравнению с гораздо более длительными периодами эволюционной стабильности. Гулд является одним из самых цитируемых ученых в области теории эволюции.
4
Сэр Дарси Томпсон (1860–1948) – шотландский биолог и математик, основатель математической биологии
5
Дуглас Хофштадтер (род. 1945) – американский физик и информатик; сын лауреата Нобелевской премии по физике Роберта Хофштадтера. Получил всемирную известность благодаря книге «Гёдель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда» (1979); в 1980 году книга получила Пулитцеровскую премию. На русском языке издана в Самаре в 2001 году (Самара: Бахрах-М, 2001). Книга I Am a Strange Loop на русский пока не переводилась.
6
Шалашники обитают в Австралии, Новой Гвинее и прилегающих островах. Токующие самцы сооружают на земле в период размножения своеобразные шалаши из веток и украшают площадку вокруг них различными цветными предметами: цветами, ракушками, блестящими на солнце. Чем красивее получится, тем больше шансов у самца добиться самки. Это именно дизайнерское сооружение для привлечения противоположного пола – гнезда они устраивают на деревьях, и они вполне обычного вида.
7
Шимпанзе общаются между собой с помощью сложной системы жестов и звуков и живут в сложноустроенных мужских и женских социальных группах, называемых общинами. Внутри общины статус индивида и его влиятельность диктуют определенную социальную иерархию. Правит общиной альфа-самец, который обладает не физической силой, а выдающимися способностями манипулировать сородичами, обзаводиться соратниками и контролировать происходящее.
8
Обезьяны-верветки относятся к семейству мартышек. У них развит своеобразный «язык», в котором каждому хищнику присвоен свой специфический звук – с его помощью они предупреждают сородичей о приближении леопардов, крупных птиц или змей. Родители поощряют малышей правильно произносить звуки.
9
Пчелы исполняют особые танцы перед сородичами, сообщая им об обнаруженных источниках нектара, о расстоянии до них, количестве найденного питания и направлении полета. Эти танцы австрийский этолог Карл фон Фриш (1886–1892) определил именно как особый язык.