Злобный

Я могу понять ее разочарование, но в том-то и дело, что Дженн. Если она не хочет, чтобы ее нашли, ее не найдут. Она выйдет из укрытия, когда ей что-то понадобится, и ни минутой раньше.

— Ты права, — говорю я. — Я не Дженн. Но это не помешает людям сравнивать нас, особенно теперь, когда они знают об аварии.

— Это тоже не твоя вина.

Я рассказала Карли правду о несчастном случае, когда впервые переехала к ней. Даже несмотря на то, что я была той, кто устроила пожар, она убедила себя, что я невиновна и в этом случае тоже. — Ты делала то, что велела тебе твоя мать. Это на Дженн, а не на тебе.

— Да, ну, я была большая девочка. Я могла бы сказать ей нет.

Она закатывает глаза. Она всегда ненавидит, когда я использую этот аргумент, но я не прекращу. Может быть, это облегчит мою вину за смерть Джеймса, если я буду громко заявлять о своей доле ответственности всякий раз, когда смогу.

— Прошлый год сейчас не в центре внимания, — утверждает она, возвращая нас в тему об Ангелвью. — Я должна подать в суд на эту школу за то, что они сделали с тобой. Они позволили твоим одноклассникам уйти безнаказанными!

Да, я рассказала ей, что сделали Сэйнт и Лорел, потому что мне нужно было выговориться.

Однако она понятия не имеет, сколько мучений я испытала в течение оставшейся части семестра.

У меня никогда не хватит духу сказать ей об этом, потому что я знаю, что она просто будет беспокоиться обо мне или потребует, чтобы я вернулась домой. В то время я была полна решимости остаться.

Но теперь все это позади. Я играла в эту игру так долго, как могла, и это чуть не убило меня. Оглядываясь назад, я понимаю, что просто была упрямой. Да, Ангелвью был бы великолепен для моего будущего, для заявлений в колледж, которые я еще не начала писать, но, в конечном счете, душевные муки того не стоили.

Я продолжаю говорить себе это, во всяком случае, всякий раз, когда чувствую себя виноватой или разочарованной в себе за то, что сдалась. За то, что в конце концов позволила Сэйнту поступить по-своему. Он всегда добивается своего, потому что именно такой жизнью живет Сэйнт. Я была идиоткой, думая, что смогу сделать что-нибудь, чтобы изменить его или мир, в котором он существует.

У меня никогда не было ни единого шанса, и я хотела бы понять это задолго до этого.

— На самом деле нет смысла переживать по этому поводу или злиться, — наконец говорю я с тяжелым стоном. — Что бы мы ни делали, это не будет иметь никаких реальных последствий для этих людей. Они не такие, как мы. Их мир не похож на обычный мир, и они не попадают в неприятности так, как попали бы мы.

Она останавливается перед моим комодом, она смотрит на меня с пораженным выражением лица.

— Но, Мэл ... Мы не можем просто позволить им уйти от того, как они обращались с тобой. Если они это сделают, цикл никогда не закончится. Как ты думаешь, что они сделают со следующим человеком?

Я ненавижу то, как апатично я отношусь ко всей этой ситуации. Всего несколько недель назад я была бы так же разгорячена и взбешена, как Карли. Я бы хотела справедливости для себя, независимо от того, с кем мне пришлось столкнуться, чтобы добиться ее.

В конце концов, именно так я впервые встретила Сэйнта. Я вызвала его за то, что он приставал к кому-то, кого он считал ниже себя. Я противостояла ему и, вероятно, была первым человеком, который сделал это за долгое время.

Мы ненавидели друг друга с этого момента и до тех пор, пока не переспали.

По крайней мере, я точно перестала его ненавидеть. Очевидно, он ненавидел меня, даже когда был одержим мной и заставлял меня чувствовать то, чего я никогда не должна была.

Может быть, именно поэтому я чувствую такую пустоту внутри. Весь мой огонь и страсть ушли. Я чувствую, что из меня высосали все части моей личности, и теперь я просто оболочка человека.

Я могла бы солгать и сказать, что все это из-за Ангелвью и того, через что я прошла от рук своих сверстников, но я знаю, что в основном это из-за Сэйнта. Потому что я ослабила бдительность и доверилась ему. Я была так близка к тому, чтобы отдать ему свое сердце, нравилось мне это или нет. Он сломал меня, как всегда и говорил.

Вот только этот ублюдок здесь не для того, чтобы собрать меня воедино.

— Все кончено, Карли , — шепчу я, качая головой. — Мы можем, пожалуйста, просто оставить все как есть?

Ее брови сходятся вместе, когда она изучает меня в течение нескольких ударов, затем она смиренно вздыхает.

— Хорошо, — бормочет она. Она подходит и садится на кровать рядом со мной. Я опускаю голову ей на плечо, наслаждаясь ее комфортом и втайне желая, чтобы я могла остаться такой навсегда.

Карли — единственный человек, который у меня сейчас есть. Она единственный человек, рядом с которым я чувствую себя в безопасности.

— Я люблю тебя, Карли. Ты такая, какой должна была быть Дженн, — бормочу я. Слова не запланированы, но это честная правда, и этот момент кажется подходящим временем, чтобы произнести их вслух.

Она на мгновение напрягается, без сомнения, от шока. Я не самый эмоциональный человек. Я не часто высказываю свои чувства, хотя я и пытаюсь сделать их очевидными своими действиями. Хотя она заслуживает того, чтобы их услышать.

— Я тоже люблю тебя, малышка, — шепчет она, прижимаясь губами к моей макушке и поглаживая пальцами мою длинную распущенную косу. — Я знаю … Я знаю, ты через многое прошла, но я всегда буду с тобой, ты ведь понимаешь это, верно?

Я киваю.

— Да, я знаю.

Мы на несколько минут погружаемся в уютную тишину, и я чувствую себя более довольной, чем когда-либо с тех пор, как вернулась домой.

Наконец Карли нарушает молчание, говоря: — Ты же в курсе, что я знаю тебя примерно столько же, сколько знакома Дженн, верно?

Я поднимаю голову с ее плеча и встречаюсь с ней взглядом.

— Да.

Она познакомилась с Дженн, когда я была совсем маленькой, после того, как я упала с кровати Дженн и попал в отделение неотложной помощи. В то время Карли все еще была студенткой-медсестрой, всего на несколько лет старше мамы и получала свой первый опыт реальной работы в больнице в Рейфорте. Эти двое, как ни удивительно, сблизились. Они поддерживали связь даже после того, как Карли уехала в Атланту, а моя мама продолжила свой спад.

— Если бы я могла, я бы взяла тебя много лет назад, — признается она, проводя большим пальцем по моей щеке. — Я ненавидела быть такой беспомощной, зная, в какой ситуации ты оказалась, но не будучи в состоянии ничего сделать, чтобы вытащить тебя из нее. Когда Дженн попросила меня позаботиться о тебе, для меня это было воплощением мечты.

Мое сердце колотится, когда я смотрю на нее.

— Действительно?

Ее голова двигается вверх-вниз. — Безусловно, да. День, когда ты переехала сюда, был одним из лучших дней в моей жизни. Все, чего я хотела, - это любить и защищать тебя, потому что я не могу...

Она не может иметь собственных детей. Это было то, что положило конец ее браку несколько лет назад, и что-то, что мама по пьяни бросила ей в лицо, когда Карли начала путаться с ней по поводу кражи личных данных.

В тот день я ненавидела Дженн.

— И ты это сделала, — шепчу я, крепко обнимаю ее. Она дала мне больше любви и безопасности за год, чем Дженн за всю мою жизнь.

Она шмыгает носом, и я знаю, что она плачет, когда обнимает меня в ответ. Я улыбаюсь, и впервые с тех пор, как я покинула Ангелвью, я чувствую что-то другое в своей разбитой душе.

Что-то ... вселяющее надежду.

ГЛАВА 5.

ДВА ДНЯ СПУСТЯ Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ЛУЧШЕ.

По крайней мере, немного.

Искра надежды, которую зажгла во мне Карли, растет сантиметр за сантиметром, и я ловлю себя на том, что все меньше и меньше думаю о Сэйнте и той фотографии.

Вообще-то, вычеркни это.

Я все еще думаю о Сэйнте гораздо больше, чем следовало бы, но бывают моменты, когда я могу сосредоточиться на других вещах и на самом деле функционировать как полунормальное человеческое существо.