Святой

Пораженная, я соскальзываю со стола и поправляю одежду, быстро подтягивая трусики и шорты.

Зачем он это делает? Почему он должен разрушить это, так же, как он разрушает все остальное?

Одевшись, я без слов поворачиваюсь к его двери. Однако перед тем, как уйти, я останавливаюсь и оглядываюсь на него через плечо.

— Кто мы теперь друг другу? — требую я. Гордясь тем, что мой тон твердый и сильный. Последнее, чего я хочу, - это выглядеть слабой перед ним. — После этого что-нибудь изменилось?

Он издает жестокий смешок и качает головой.

— Никто, — усмехается он. — Мы все еще враги, и я все еще хочу, чтобы ты ушла.

Это то, чего я должна была ожидать от него. Это моя собственная вина, что я надеялась, что он может быть кем угодно, но только не полным и законченным ослом.

— Вытри свое гребаное лицо, —плюю я, затем поворачиваюсь и вылетаю из комнаты.

Его смех следует за мной по коридору.

Я полностью сосредотачиваюсь на подготовке к родительским выходным, чтобы мне не приходилось думать о Сэйнте и его богомерзком талантливом рте.

Что бы ни понадобилось Лони, я всегда рядом с ней. Мы покупаем продукты, заказываем еду, организуем мероприятия, и когда она просит меня помочь ей украсить дом для пикника, я встречаю ее за пределами столовой с улыбкой на лице. У нее есть команда рабочих, чтобы помочь нам, и несколько других студентов из комитета по планированию, которыми она взяла на себя руководство. Как сержант-инструктор по строевой подготовке, она назначает нам все задания и карты того, куда все должно идти, а затем отправляет нас выполнять наши задачи. Как только все столы в общем зале расставлены, она просит меня помочь ей накрыть их скатертями и разложить милые маленькие украшения, сделанные из веток и бумажных листьев.

— Еще раз спасибо за всю твою помощь, —говорит она, когда мы вместе садимся за один из столов.

Я одариваю ее яркой улыбкой.

— Нет проблем.

— Нет, правда. Я ценю, что ты уделяешь так много времени выходным, хотя ... ну ...

— Даже несмотря на то, что ко мне никто не приедет? —Я заканчиваю ее мысль за нее.

Выражение ее лица становится застенчивым. — Прости, Мэллори.

— Все в порядке. Это не так уж и важно. Кроме того, это всего лишь один уик-энд.

Вернее, один прекрасный день. Родители приезжают только в субботу на пикник и мероприятия, а не на все выходные. Почему они называют это родительскими выходными, я понятия не имею, но это Ангелвью, и я поняла, что здесь все чертовски претенциозно.

— Просто утешайся тем, что родительские выходные в любом случае обычно проходят дерьмово, — отвечает она. В ее тоне есть горечь, которая меня удивляет.

— О-о-о. Я предполагаю, что это не твой любимый уик-энд в году?

Она делает паузу в установке центральной части, над которой работает, и тяжело вздыхает, когда опускает взгляд на стол.

— Родительские выходные, это тот день, когда моя мама познакомилась с отцом Лорел. Они оба все еще были женаты и завели роман, прежде чем в конце концов развестись со своими супругами. Довольно дерьмово, правда? Моя мама бросила моего отца, который, кстати, потрясающий. Ради парня, чья дочь пытается всегда вызвать службу ICE, чтобы избавиться от неё. И поверь мне, Лоуренс так же ужасен, как и его дочь.

— О, черт, — выдыхаю я. — Мне очень жаль, Лони.

Я знала, что она не была большой поклонницей своего отчима, но я не знала, что это было потому, что отношения между отцом Лорел и ее мамой разлучили ее родителей.

Она пожимает плечами, хотя выражение ее лица искажено застарелой болью.

— Теперь это неважно. Если бы мои родители были счастливы вместе, моя мама не стала бы обманывать, верно? Вероятно, в долгосрочной перспективе все сложилось к лучшему. Мой отец не заслуживал этого дерьма, и теперь ему не придется с этим мириться.

— И все же, это действительно отстойно.

Иногда я забываю, что у других людей тоже дерьмовые родители. Как бы ни была плоха Дженн, это то, чего я от нее всегда ожидала. Я знала что она будет разочаровывать меня и причинять мне боль. Это никогда не бывало сюрпризом.

Иметь хороших родителей до того момента, когда они разочаровали и причинили тебе боль, это, вероятно, только усугубило бы предательство.

— Это одна из причин, по которой Лорел так сильно ненавидит мою маму, — продолжает она. — Я её понимаю, хоть она и огромная стерва. И вся эта ситуация не похожа на то, что моя мама намеренно соблазнила ее отца. Это было полностью взаимно.

Я киваю, и мы продолжаем работать, пока она излагает мне всю свою семейную драму. Меня поражает, как мало я на самом деле знала об этой части жизни Лони. Она моя лучшая подруга в Ангелвью, но мы не так уж много знаем друг о друге за пределами школы. За каждую тайну, которую она от меня утаила, у меня есть десять моих собственных. Укол грусти пронзает мое сердце при этой мысли, и я задаюсь вопросом, может быть, мне стоит рассказать ей все.

Насчет Джеймса. Несчастного случая. Моей мамы.

Тем не менее, когда я просматриваю список вещей, которые я могла бы ей рассказать, я чувствую, что сразу же даю заднюю. Там слишком много всего. Слишком темно. И во многих ситуациях я не выгляжу хорошим человеком.

Дружба Лони значит для меня все. Я бы, наверное, давным-давно бросил Ангелвью, если бы не она. Я не могу рисковать, не хочу потерять ее, независимо от того, о чем мне придется молчать.

Мои секреты лучше оставить там, где они есть. Мертвыми и похороненными.

Позже, тем же вечером я сижу в своей комнате в общежитии и работаю над эссе, когда внезапно звонит мой телефон. Я хмуро беру трубку и смотрю на номер. Я закрываю глаза, когда меня охватывает разочарование.

Это номер, по которому Дженн звонила мне в последний раз, когда связывалась.

Чего она хочет сейчас?

Раздраженно вздохнув, я отвечаю на звонок.

— Что, Дженн?

— Не говори со мной так, маленькая сучка.

Она в хорошем настроении.

— Ты сейчас под кайфом, мама? — спрашиваю я, немного смягчая тон. Это был бы не первый раз, когда она звонила мне, будучи обдалбавшейся.

— Нет, черт возьми, я не под кайфом. Ты знаешь, что я была чиста с тех пор ... ну, с тех пор, как произошёл несчастный случай.

Я закатываю глаза к потолку и не верю ни единому слову. Несчастный случай напугал нас всех, конечно, но потребуется больше, чем одна трагедия, чтобы заставить мою мать собраться с мыслями.

— Чего ты хочешь? — снова спрашиваю я, страстно желая, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Ты все еще в школе?

Вопрос застает меня врасплох, и я отталкиваюсь от своего стола, проводя пальцами по переносице.

— Да … почему мне тут не быть?

Я слышу, как она облегченно вздыхает по телефону.

— Слава Богу.

— Дженн, почему ты спрашиваешь, учусь ли я еще в школе? Тебе кто-то сказал, что это не так?

Почему она хочет это знать? Ужасная мысль приходит мне в голову, наполняя меня ужасом. Она собирается сделать что-то сумасшедшее? Например, явиться без предупреждения и без приглашения на родительские выходные?

Блядь, нет!

— Никто мне ни хрена не говорил, — огрызается она в ответ. — Ты моя дочь. Я имею право знать, где ты находишься.

— И ты решила заняться материнством, спустя такое долгое время, — шиплю я в ответ. От моего внимания не ускользает, что она не отвечает на мой вопрос. — Почему ты спрашиваешь, учусь ли я еще в школе? Ты что-то планируешь?

Телефон щелкает, и так же внезапно, как она позвонила, она исчезла.

Глава 18.

Мои кулаки в перчатках ударяются о грушу, и это одно из приятных ощущений. Я била ее снова и снова, вкладывая весь свой гнев и разочарование в удары, безжалостно избивая грушу.