Святой

Не сводя с меня глаз, он указывает на коробку с трофеями. Нахмурив брови, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, на что он указывает. Там есть большой трофей, датированный десятилетиями назад, но он не указывает на него. Он указывает на его основание, где лежит старая фотография. Она выцвела и сложена с одной стороны, но на ней изображены четыре мальчика, гордо улыбающихся в камеру, а за ними школьные ворота. Я прищуриваюсь и изучаю фотографию ближе, один из мальчиков похож на Сэйнта, только с темными волосами.

— Кто они такие? — спрашиваю я, оглядываясь на него.

— Мой папа и его друзья, когда то тоже были здесь, — легко отвечает он, отпуская мой локоть.

Я смотрю на него и на фотографию, сходство завораживает.

— Ну и что? — говорю наконец, несколько сбитая с толку. — Хорошо это твой отец, но какое это имеет отношение к нам сейчас?

— Я владелец этой школы — усмехается он, делая шаг ко мне. — Точно так же, как мой отец, который был владельцем до меня.

Он сейчас слишком близко. Его размеры ошеломляют меня, а его тепло и запах обволакивают. Я не хочу, чтобы мое тело реагировало на него, но ничего не могу с этим поделать. Я сжимаю ноги, чтобы унять пульс, который начал биться в моем сердце, я так противна себе, что меня тошнит.

Скрестив руки на груди, я отвожу от него измученный взгляд.

— Как будто мне не все равно, — огрызаюсь я. — Как будто мне не плевать на то, кем и чем, по-твоему, ты владеешь. Я не должна и не буду, стоять здесь и терпеть твое дерьмо больше ни секунды.

Я поворачиваюсь, намереваясь убежать, но его рука снова хватает меня за локоть, он разворачивает меня обратно. Следующее, что я помню, я прижимаюсь к его груди, и его рука запутывается в моих волосах, заставляя мою голову откинуться назад, чтобы я встретилась с ним взглядом. Легкий вздох срывается с моих губ, прежде чем я успеваю остановить его, я парализована страхом и желанием, когда смотрю в его холодные глаза.

— Вот тут ты ошибаешься, — говорит он. Его другая рука обнимает меня за талию, его пальцы растопырены на моей пояснице. Слишком низко. И медленно опускаются ещё ниже.

— Тебе действительно придётся смириться с моим дерьмом, потому что у тебя нет выбора. Это моя школа, я устанавливаю правила. Выбираю игры и то, как мы в них играем, и я еще не закончил играть с тобой.

— Ты социопат, — шиплю я и сосредотачиваюсь на дыхании, когда его пальцы уходят все дальше на юг. — Меня от тебя тошнит. Я знаю, что ты сделал с Ником, сукин ты сын. Неужели причинять боль людям действительно для тебя так весело?

К моему удивлению, его черты темнеют. Он и до этого был зол.

Но сейчас? Сейчас он в ярости.

— Ты действительно тупая сука, если веришь, что я имею к этому какое-то отношение.

Его голос низкий и опасный. Я не могу не подумать о хищнике, рычащем в темноте, предупреждающем свою жертву о том, что ее время на исходе.

— Конечно, ты будешь это отрицать, — парирую я. — Но не так уж сложно представить, что ты нападаешь на кого-то подобным образом. Только посмотри, через какой ад ты меня всегда заставляешь проходить!

— Это совсем другое.

Он дергает меня за волосы, чтобы подчеркнуть свои слова, в то время как его пальцы скользят вниз, чтобы остановиться на изгибе моей задницы. Я хочу отодвинуться от него, потому что слишком боюсь, что мне понравится чувствовать его рядом с собой. Но вместо этого я стою совершенно неподвижно.

Все еще в опасности.

Но это все ещё не означает, что я буду признавать ужасную правду о том, что Сэйнт Анжелл делает со мной.

— А в чем отличие?

Я прищуриваюсь и обнажаю зубы.

— Пытка есть пытка, хотя моя была гораздо более щадящей, чем у бедного Ника.

— Мне плевать на Ника Рейнольдса, я говорю только то, что мне не плевать, что мое имя как-то связано с дерьмовой ситуацией в которую он попал.

Его сердитое признание застает меня врасплох.

Значит ли это, что ему есть какое-то дело до меня?

Долгое мгновение я не могу отвести от него взгляд и не пытаюсь сопротивляться его хватке. Между нами воцаряется тишина, тяжелая от наших гневных слов и горящих взглядов. Его пальцы перестали опускаться, но он не убирает их. Такое чувство, будто магнит пытается притянуть меня к нему, и когда он опускает голову, я не говорю ни слова, чтобы отговорить его.

Внезапный грохочущий звук в коридоре выводит меня из моего саморазрушительного ступора.

— Черт, — рычит он, ослабляя хватку на мне, так что, когда я отталкиваюсь от него, я легко вырываюсь.

Я слышу скрип колес ведра для швабры и понимаю, что уборщик направляется в нашу сторону. Отвернувшись от него, я готова вырваться, но его следующие слова останавливают меня.

— Не думай, что это конец, Эллис.

Когда я оглядываюсь через плечо, его глаза прикованы ко мне.

— Мы еще далеко не закончили.

Выражение его лица пугает меня так же сильно, как и возбуждает. Он выглядит так, словно хочет проглотить меня целиком и выплюнуть обратно. Я не думаю, что выживу, оказавшись в его власти.

Не говоря ни слова, я поворачиваюсь к нему спиной и убегаю от него и темных обещаний в его глазах.

Глава 11.

Я удвоила свои усилия, чтобы игнорировать Сэйнта после нашей неудачной встречи в бассейне. Притворяюсь, что не вижу его, когда прохожу мимо него в кампусе, и веду себя так, как будто не слышу, когда он зовет меня по имени или оскорбляет меня. Для него я — неприступная крепость, невосприимчивая к нему и его резким словам.

На самом деле у меня вообще нет иммунитета.

Чем больше я игнорирую его, тем труднее мне выбросить его из головы. Я должна была бы прийти в ярость от того, что он прикоснулся ко мне, но я не могу забыть, какими сильными были его пальцы, как приятно было ощущать их прикосновение к моей чувствительной коже. Я ненавижу себя за такие мысли, но ничего не могу с собой поделать. Это похоже на сильную сыпь, от которой я просто хочу избавиться, но в то же время так приятно её почесывать.

Ночью после нашей стычки в бассейне, я вернулась, потому что он был прав, видимо я действительно глупая маленькая мазохистка. Сказав себе, что это потому, что я отказываюсь позволить ему отучить меня от моего любимого хобби, но в глубине души в самом черном уголку моей души, я думаю, что надеялась увидеть его там.

Когда я его не увидела, я почувствовала облегчение, как умственное, так и эмоциональное.

К сожалению, Лиама тоже не было.

Я была удивлена тем, насколько я разочаровалась не увидев его. Бассейн казался слишком тихим без его плесканий поблизости, и когда я делала перерывы между сетами, молча висев на веревке, чувствуя себя странно одинокой.

Когда я вернулась на следующую ночь, Лиама все еще не было и на следующую ночь тоже. Я начала искать его по кампусу так незаметно, как только могла, чтобы не казалось, что вместо этого я ищу Сэйнта.

На нашем уроке английского, всякий раз, когда я смотрела в его сторону, он всегда смотрел куда угодно, только не на меня. Я начала думать, что он намеренно игнорирует меня.

Мысли ранили.

Прошла неделя, я наконец смирилась с тем, что Лиам не вернется, чтобы поплавать со мной. Осознание приходит ко мне, когда я сижу на краю бассейна, смотрю в воду и чувствую жалость к себе. Мне сегодня не очень хочется плавать, но я все равно пришла в надежде, что он может быть здесь. Он, конечно же не придёт, и это заставляет меня чувствовать себя глупо и жалко. Лиам совершенно ясно выразил свою преданность, когда отклонил мою просьбу о помощи, но потом, когда он спас меня от пожара на пляже, я начала надеяться, что, может быть, какая-то маленькая часть его действительно заботилась обо мне. Я вздыхаю и задаюсь вопросом, не стоит ли мне просто вернуться в свое общежитие и на этом закончить.

Внезапный шум распахивающихся дверей позади меня заставляет мое сердце бешено колотиться от волнения, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто прервал мое одиночество.