Страница 23 из 25
– А что это тут? Это синяк от сломанной ключицы?
– Где?
– Ну вот на левом плече, что-то темное будто, – она спрашивала это явно с живым интересом, будто эта была коронная заготовка на подобный случай.
– Да так, ничего особенного.
– Ой, подожди, или там была татуировка?
– Отстань! Я еще не до конца умылся! – буркнул я недовольно и включил кран с водой.
Она не отрывалась от моего плеча и будто старалась в нем что-то увидеть. Что-то скрытое от ее первоначального образа меня. И даже на мгновение мне показалось, что и слезы ее просохли и даже улыбкой накрыло ее аккуратные тонкие губы.
– Ирэн, хватить сверлить меня взглядом, прошу тебя!
– Ты ну только скажи, и я отстану.
– Да, я свел татуировку! Все?
– А что там было?
– Какая разница? Я уже не помню. Что-то по пьяни наколол и потом решил свести. Сама понимаешь, подростковые татуировки.
– Ну да, бывает такое, – сорвалось с ее губ.
– Все? Осмотр закончен? – пробухтел я вновь.
– А-га, – это прозвучало довольно радостно.
– И к чему мы пришли?
– Что мы вместе…
– Да ладно?
– Да, я тебя люблю, и ты меня полюбишь.
– О как!
– А что, нет? Мы красивая пара!
– Я заметил… что для тебя важна показуха. Красиво, красивый мужчина, красивая пара, красивая жизнь…
– А что тут плохого? Я люблю, когда мне все завидуют.
– Даже так?
– Да, ну и что?
– Тогда о какой любви ты говоришь? Так и говори: люблю, когда меня трахают красавчики с баблом.
– Зачем ты так говоришь?
– Да как хочу, так и говорю. Мне вообще не очень нравится все это, – гримаса моего лица становилась все больше недовольная и серьезная.
– Так значит… Значит… Ты хочешь меня бросить?
– Думаю, ты и сама это знала в самом начале наших отношений.
– Я ничего не знала!!!
Шикарное яркое освещение ванной комнаты, в котором все дефекты и история жизни тела как на ладони, позволили Ирэн увидеть чуть больше привычного. На ее вопросы я отвечал как-то уныло и без желания, и, кажется, что именно это обстоятельство ее сильно заинтересовало, что злило меня еще сильнее. Я рушил ее надежды сознательно. Мне даже слов было жалко для этого расставания. Я не видел логики разжевывания того, что и так было ясно с первого секса. Но и смотреть сквозь пальцы я не мог на то, как она томно заулыбалась, увидев то, что не замечала раньше. Меня очень сильно раздражало это, ведь я, как будто, терял свою уязвимость. Я не мог закончить эти отношения как обычная безэмоциональная тварь с холодными и равнодушными глазами и лицом без каких-либо мало-мальских эмоций. Теперь мне было важно предстать перед ней озлобленным подонком. Даже, возможно, напугать ее.
Она продолжила свой концерт, убежав со слезами на глазах в сторону спальни. Вскоре оттуда стали доноситься вопли истерии и монолог разочарования. Она кричала, как ей больно и как ей надоели ненастоящие мужчины, которые не готовы решать проблемы и легко сдаются. Она плакала и захлебывалась от слез. Кричала как сильно разочарована во мне, и чтобы был проклят тот день, когда она познакомилась с нами двумя на сайте знакомств. А во мне в этот момент что-то окончательно умирало по отношению к ней. Своими слезами и истерикой на всю квартиру она нарушала некий баланс. Все разрывалось от ее плача. Даже стены резонировали эхом в полупустом помещении, и окна дрожали от ее слез. Но этот наигранный спектакль, в котором я не желал участвовать, но меня вынуждали, был все-таки мне на руку.
Как заложник наркотического наслаждения, я высыпал, по обычаю, кокаин на кисть левой руки и вдохнул. На месте сердца моментально образовалась пустошь. В миллионах масок я нашел ту, что выражала жесткий цинизм и патологическую озлобленность голодного зверя, надел ее мысленно. Мое застывшее тело в ванной комнате стало каменным от отсутствия чувств и эмоций. И именно это состояние мне сейчас и было нужно, чтобы закончить этот день расставанием с Ирэн. Истерзанное тело наркотическим эфиром хотело догореть вместе с этими тупыми отношениями против моей дружбы с Андреем. Тревога отчетливо пульсировала в висках. Пропитанный холодом и равнодушием, я еще раз взглянул в глаза тому, кто отражался напротив меня в зеркале, и устремился на звук.
Я прервал вопли Ирэн, схватив за волосы сзади и оттянув ее к себе. Она сразу замолчала и лишь успела сглотнуть слюну. Скорее всего, от неожиданности слезы резко прекратились. Она ждала следующего моего шага, еле-еле дыша. Я притянул ее к себе еще ближе, поправив сбившиеся волосы в моей руке. Она кротко слушалась и молчала. Горячим дыханием я прошелся по ее шее и поцеловал мочку уха. Она закрыла глаза. Я видел, как ее глаза нервно бегают. Все ее тело вслушивалось в тишину, которую еще недавно она разрезала своим криком.
– Не надо кричать в моем доме! Я люблю тишину, – спокойно и твердо произнес я в ее левое ухо, немного наклонив ее лицо вправо. – Ты же знаешь, как я люблю тишину.
Не открывая глаз, она подняла руки к моей правой руке, которая держала ее. Обхватила ее обеими своими руками и, прижимая к себе, стала мне что-то отвечать.
– Да, я помню. Я поняла.
– Ты уверена, что поняла?
– Да-а-а… – она отвечала несколько боязливо.
– Тогда почему ты кричишь? Почему ты не уважаешь мой дом, если говоришь мне о любви?
– Я… Не знаю… Я не думала-а, что ты…
– Ты никогда не думаешь. Все делаешь, только что хочешь ты. Не думая о людях. Переспать со мной, не думая об Андрее. Кричать в квартире, нарушая мою гармонию…
– Я…
– У тебя всегда только “Я”…
– Прости… – она говорила тихо-тихо и старалась освободиться.
– Ты больше не будешь такой сукой?
– Не буду…
– Вот и молодец… Значит, ты разочаровалась во мне?
– Не-ет! – вскрикнула она.
– Тише, тише. Я просил тишину.
– Я, просто, думала, что у нас начинаются отношения.
Ирэн отвечала мне почти шепотом, вслушиваясь в каждое вкрадчивое слово, которое я говорил. Но даже таким тоном это звучало с угрозой в голосе. Каждое слово заставляло ее косо посматривать назад. Она пыталась увидеть мое лицо, которое словно расшиб паралич, но я лишь сильнее сдавил рукой ее плечи, что она еще больше прилипла мокрой от испуга спиной к моей груди.
– Не надо было ничего думать. Надо было спросить меня. А хочу ли я отношений…
– Да, ты прав. Я неверно поступила.
– У тебя есть только то, что хочешь ты. Я, я, я, я думала, я хотела, я люблю… А что хочу я? Ммм?
– Я провел пальцами по ее шее в сторону груди, а потом схватил за шею всей ладонью и наклонился, чтобы поцеловать.
– Мне больно!
– Больно? А что ты знаешь о боли?
– Русте-ем… – со страхом в голосе вымолвила она и схватилась руками за мою кисть, пытаясь отодрать ее от своей шеи.
– Ты обычная эгоистка, которая думает, что вертит мужчинами как хочет. Но у тебя ничего не выйдет. Со мной такие игры не проходят. Я всегда сам решаю. Меня истериками не удержать. Ты поняла меня?
– Да, я поняла-а.
– Точно поняла? Поняла, что шутки плохи?
– Да-а-а…
А потом я отпустил ее волосы и погладил по голове. Она спокойно принимала мои действия и лишь иногда продолжала еще остаточно всхлипывать, но с каждым вздохом это было все тише и тише. Моя правая рука освободила ее плечи и толкнула на кровать. Ирэн упала на живот. Левой рукой я приподнял ее бедра и засунул под них подушку. Наклонившись, я стал кусать ее ягодицы, от чего она вздрагивала, но безропотно продолжала помалкивать. Пальцами я провел по ее позвоночнику. Я видел, как испарина движется после этой невидимой линии вниз к холмам, за которыми скрыт пион. Вскоре, преодолев горы, я подобрался к цветку. Не дожидаясь сока, я зашел двумя пальцами в ее лоно, и она вскрикнула снова.
– Тише, я сказал, тише!!!
Притаившись, она сжалась еще больше. Я не был сейчас похож на того мужчину, к которому ее тянуло. На миг у нее в голове пронеслось, что это кто-то другой, но она гнала от себя эти мысли и ждала развязки. Следующие восемь минут я трахал ее пальцами: два, три. А когда я захотел засунуть четвертый палец, она тихонько сказала, что ей очень больно. Вновь. Но я ее не слышал. В моих руках рассыпался цветок. Это было сродни сорванному перезрелому бутону, который набрал все соки перед смертью. Он источал сладкий, почти приторный аромат. И если его продолжить трогать, то все лепестки осыпятся. Цветок превратится в гору увядшего мусора.