Страница 26 из 56
— Ладно, но мы выпили очень и очень много. Наверно, перепробовали все названия коктейлей в барной карте.
— Временами нужно терять контроль, особенно тебе.
— Мне уже не восемнадцать, чтобы его терять, наоборот, всё нужно держать под контролем. Не хочу быть той, за кем папа закрывает тюремную камеру.
— Глупости, — отмахивается мама. — Ты сама это придумала.
— Если я потеряю контроль, то могу лишиться свободы. Это опасно.
— Не переусердствуй, не обязательно кого-то убивать.
— Даже если сильно хочется?
— Даже если так, а есть желание?
— Дикое. Ты же понимаешь, не все клиенты или их близкие приятные.
— Понимаю, но ты говоришь так всегда.
— Потому что в семье не без урода, — улыбаюсь я.
— Возможно, тебе виднее. Мы говорим о ком-то определённом?
— Думаю, что нет. Это не стоит такого внимания. Всё в порядке.
— Если ты так говоришь, значит, оно правда того не стоит.
Я улыбаюсь, хоть и через силу, потому что с каждым последующим сказанным словом, её голос теряет жизненность, становясь севшим. Это означает только одно: пора завершать диалог. Мама может улыбаться и делать что-то сквозь силу, но я прекрасно понимаю и чувствую, что ей больно.
— Я должна вставать, — сообщаю, с грустью смотря в потолок. Хочется слышать её ещё. Именно в такие секунды желание становится как никогда сильнее, словно глоток воздуха перед смертью. Мне приходится делать это первой, потому что-то мама будет продолжать поддерживать диалог во вред себе.
— Люблю тебя, милая.
— И я люблю тебя. Передавай привет папе.
— Обязательно.
Сбрасываю вызов, а следом отодвигаю телефон в сторону.
Это непонятное чувство и настроение не может быть конкретным. Я расстроена и одновременно рада, что поговорила с ней. Внутри отголоски злости из-за несправедливости. Есть множество людей, кто заслуживает смерти, но почему-то все болезни обходят их стороной, вероятно считая, что они не стоят внимания или являются ещё опасней простого вируса. Мамина опухоль только на ранней стадии и с ней можно бороться, этим я занимаюсь, хотя она считает это бесполезным. Я знаю, это вовсе не означает, что она сдалась и приняла, просто старается жить реальностью, где не всегда всё возможно. В отличие от неё я и папа стараемся бороться, хотя, наверно, мы по большей мере боремся сами с собой из-за какого-то уныния и непринятия. В то время, как мама говорит, что всегда будет рядом с нами, мы говорим, что она будет делать это физически. В этом я и папа схожи мнениями, ведь в остальном остаюсь для него маленькой девочкой, которой ещё нужны розовые вещички. Сейчас этот яркий цвет не входит в список любимых благодаря тому, что повсюду присутствовал в детстве. Я была не Барби, а скорей Синди, но тоже в розовом.